ПРОИЗВЕДЕНИЯ

Так получилось, что Аллочка в 36 лет осталась совершенно одна в большой трехкомнатной квартире. Родители один за другим умерли, а своей семьи у совершенно непривлекательной полноватой женщины не случилось.

А за Верку Невзорову Антон с Колькой бились смертным боем. Нет, поначалу было всё чинно. От Веркиной хаты до амбулаторно-акушерского пункта девушку провожал Антон: плечистый, высоченный, в новой заморской сиреневой нейлоновой рубашке и галстуке с папуасами, а вечерком у пункта Верку уже поджидал Антошкин братец – коренастый, с багровой жилистой шеей и громадными ладонями Колька.

Иногда какие-то простые вещи вытаскивают из памяти далекое-далекое и казалось бы абсолютно забытое. А вот и нет, оказывается , оно там в какой-то коробочке лежит и ждет своего часа. Купила куриных потрошков, захотелось что-то вроде джыз-быза. А потом лень стало. Потушила с луком, чтоб не испортились и убрала в холодильник.

Ветки раскачивались и мешали смотреть. Издалека не заметят, а близко не подойдут. Леса они боятся как огня. Хаим скомкал несколько самых назойливых листьев и осторожно потянул их в сторону. Стреха дома на окраине деревни теперь была как на ладони. Дверь в хату заперта. Странно. Никого не видать.

Наша комната в коммуналке была расположена напротив туалета. Соседский сынишка, маленький Андрюшка, мой друг детства, ночью сонный плёлся пописать и всегда стучал к нам в дверь, чтобы мои родители ему включили в уборной свет. Он боялся своих строгих родителей, темноты и не мог дотянуться до выключателя.

…Он сидел на скамейке под тенистым деревом на улице Иегуда Халеви. Может я бы и не обратил на него внимание, если бы не пластинка. Да, да – виниловая пластинка, символ ностальгических 70-х. На изрядно потрепанном конверте большими буквами было написано: «Хава Альберштейн поет на идиш». На иврите, кстати, было написано.

Вечером прочла такой анекдот: «Иду по улице. Скучно что-то! Или в кафешку зайти? Или с ребятами на дискотеку завалить? Стою, думаю и вспомнила – шла ведь за пенсией». Мне было очень смешно. А утром пошла, делать укол против ишиаса – воспаления седалищного нерва. А медсестра говорит: Я нашу походку называю «рупь двадцать!».

Kогда мне было пять лет, мы поехали отдыхать на Черное море. Родители сняли комнату недалеко от моря. Мы ходили на пляж каждый день. Мы плавали в море и лежали на солнце. Я играла в надувной мяч, который папина сестра привезла нам из Англии.

Подборка из произведений участников ФБ-группы «Биржа поэтов-писателей и читателей-почитателей»

От шкурки жёлтой мандарина, от тоски,
От августовской прелости, от пятен
На высохшем асфальте – непонятный,
Горчащий привкус. Будто бы внутри,
В злой сердцевине месяца, как мёд,
Как сладость – Искус с примесью измены.