ПРОИЗВЕДЕНИЯ

Из душного окна дышал хамсин. Пыльные грязные пальмы шелестели засушенными листьями. Зной входил во все щели, распространяя по комнате специфический затхлый запах. Предметы в комнате покрылись толстым слоем пыли. Она витала в воздухе, наполняя собой легкие. Улицы были пусты... Даже собаки, высунув языки, лежали в прохладной тени, не рискуя выползать в душный полдень.

До революции Куприна нарасхват печатали издатели многих стран. Острота в повороте конфликта, зримость картин, грубовато-сочный язык с самого начала выделили мастера. Уважение к человеческому достоинству, защита его прав, ненавязчивость суждений, тонкий и грустный юмор поставили его в первый ряд российских литераторов. Наградили его славой и щедрыми гонорарами.

- Пап?.. – в дверях кухни возникла сонная, растрёпанная девушка в короткой белой маечке и босиком. – Ты опять не спишь? Пап?
- А – ты? – пальцы мужчины зависли над клавиатурой ноутбука. – Кто тут у нас…
Девушка медленно просочилась на кухню, открыла дверцу холодильника, зевнула и замерла.

- А можно снять что-нибудь совсем близко к морю?
- Можно.
- А есть варианты?
- Есть. Хотите я вам на буйке постелю? 

Серебром по бархату и Луной по небу
Вечные узоры вышивает ночь.
За Большой Медведицей Пес бежит по следу,
С Малою, как водится, поиграть не прочь.

Он шел прямо к нам... Объявив очередной танец, как и подобает ведущему вечера, - с улыбкой, шутками, - покинул сцену, стремительной походкой прошел по центру зала, рассекая танцующие пары.

Лекция была блестящей. Дэниэль знает, что такое блестящая лекция, знает, как прочесть такую лекцию. Публицист с еженедельной колонкой в самой мудрой газете страны – ему не составляет труда держать в напряженном внимании миллионную телеаудиторию, когда его приглашают прокомментировать последние решения правительства.

В кабинете частного медицинского центра сидел крупный, шириной с двуспальную кровать, человек лет шестидесяти, с красным бугристым лицом и бритым, отражающим свет люстры черепом. Одет он был в синтетический белый халат и шлепки на босу ногу. За его спиной, между портретами августейшего президента и влиятельнейшего авторитета девяностых Вадика Урлабыкова, висела рекламная растяжка.

Дуська проснулась от запаха: пахло едой. Неужели мамка что-то сготовила? Быть не может! От мамки кроме скользкой горелой каши да куска хлеба ничего не получишь. И это ещё хорошо. Дуська сколько помнит себя, всегда хотела есть. Но у мамки лучше не просить: она если пьяная просто ничего не слышит и не понимает, а трезвая орёт и дерётся больно – лупит чем попадя и по чём попало.

Смотрела новости. Показали, как уезжают люди с зоны обстрела. Подъехал автобус, все вскочили, а за ними – собака. Хозяева пытаются её выгнать, она – ни в какую. Только садится около хозяина. Репортёр спрашивает: «А почему её не берёте?» Хозяйка растеряно отвечает: «Мы и сами не знаем, кто нас приютит, а ещё с собакой?»...