ПРОИЗВЕДЕНИЯ

Кто вы, бард Высоцкий?

Маленькие паучата спрашивают у мамы.
– Каким был папа?
– Вкусным! – отвечает мама.

Каждый раз, когда я бываю в Риме, недалеко от центрального вокзала Термини сажусь на трамвай Nо. 19 и еду на кладбище «Чимитеро Верано» чтобы навестить мою бабушку Зину (Зельду). Получилось так, что, покинув СССР на 92-м году жизни, она до Америки не добралась и нашла упокоение в Вечном Городе, на 29-м участке еврейской секции старинного кладбища. Я кладу на гранитное надгробье маленький камешек, присаживаюсь рядом и мысленно пробегаю по приметным поворотам её непростого жизненного пути.

Она с раздражением посмотрела на часы. Как невыносимо терять здесь время, когда у нее столько дел. Все равно это бесполезно. Что бы там не говорила мама подруги сестры ее одноклассницы (кажется, так) про этого врача, Анна особо не верила: спасибо, проходили уже. Чудо-врачи и чудо-методики… Никто так и не научился лечить мигрень, а доктора даже не знают, что ее вызывает. Если бы подруга сама не записала ее сюда на семь часов вечера, после работы, Анна ни за что бы не пошла.

Просматривая как-то выставленные на аукционную продажу старые советские издания, я обнаружил и четвертый номер журнала «Наши достижения» за 1930-й год, на обложке которого был изображен Днепрогэс и кусочек Запорожья. Там же имелась подпись, чтобы ни у кого не возникло сомнения: «Днепрострой».

Вылетели птенцы
Попарно, поштучно, сворой.
Сосульки – их леденцы.
А у неба весь край вспорот.

Из цикла «Привал на обочине». Эпизод сорок третий

− Пойдём, дочуня, отдохнём от работы. Ты сюда, в тенёк стога садись. На, держи банку, попей, жара нещадная сегодня. Сейчас передохнём, а солнышко за это время перевалит за половинку неба, станет чуть легче. Давай-ка мы с тобой перекусим, что тут мать связала нам в туесок?

Израильские зарисовки

А теперь зачехли окуляры Цейса:
то, что ты разглядел, – миражи и ложь, –
и отставь ружьё, во врага не целься:
всё равно в себя попадёшь.