ПРОИЗВЕДЕНИЯ

Как в Запорожье Вацлава Дворжецкого арестовали

Родителям детей с особыми потребностями

Когда я написал свой первый рассказ и отнес его Алексею Пысину в «Магилёускую прауду», он оставил его на столе, сказав, чтобы зашел через неделю.

Влад заметил его боковым зрением — что-то было не так в фигуре этого бундеса. В том, что это был немец, Влад не сомневался — он уже давно с легкостью определял не только гражданство, но и материальный уровень и даже социальный статус клиента. Однако что-то выделяло этого немца.

Вот уже несколько веков как в календарной литературе существует особый жанр — «святочный рассказ». При этом не одно тысячелетие в еврейском календаре есть День Искупления и Всепрощения — Йом Кипур. А жанра Йом-Кипурных рассказов как не было, так и нет. И это нехорошо.

Много тысяч лет назад в Киев привезли художника Глазунова. Не помню, приезжал ли он сам, но в Национальном музее была выставка, и в связи с этим - страшный ажиотаж. О существовании художника Глазунова я узнала из телевизора и немедленно захотела пойти. Из телевизора следовало, что Глазунов – ярчайшее явление современной живописи, гигант мысли и светильник разума. Что он не просто так рисует, а создает творения с особым смыслом. В них зашифрованы послания человечеству.

Дядя мой, брат матери, был учителем математики. В те времена, когда я начинал изучать ее, он еще жил с нами в одной квартире. То ли ему негде было жить после демобилизации, то ли он не хотел жить один, не знаю. Многие годы после войны, по-моему, считалось невозможным, даже неприличным мужчине жить одному, да к тому же у дяди была язва желудка.

Недрогнувшими руками поднося рюмку с водкой к жадным губам, режиссер Немых выдохнул: – На ближайшую минуту, а то и полторы жизнь удалась.

Жил-был кот. У кота был художник. – Ты у меня живешь? Живешь. Но толку от тебя никакого! – сказал кот художнику. – Сделай что-то полезное. Нарисуй меня!

Над Израилем жаркая ночь
Чуть качает листву во сне.
Двое в комнате – крошка-дочь
И портрет отца на стене.