Валентин Нервин | Мера естества

ПУШКИН

Пушкин…
Какие еще имена
символизируют наше гражданство? –
он остается на все времена
в координатах иного пространства.
Как ни пытайся добраться туда,
как ни заламывай пальцы до хруста,
в русской поэзии будет всегда
место, которое свято, но пусто.

КЛАССИКА

1
Российская провинция в классическом синдроме
Сегодня ей столичные дела не по плечу,
хотя на каждой паперти
и в каждом гастрономе
герои Достоевского.
Про Гоголя молчу.
Хотя бы за Тургенева не худо разобраться:
по недоразумению, который век подряд,
тургеневские барышни
стыдливо матерятся,
Инсаровы спиваются,
Базаровы хандрят.

2
Я читаю Льва Толстого,
«Ревизора» и «Му-Му»
и настолько верю в Слово,
что не верю никому.
Русская литература –
это мера естества.
Или –
камера обскура
и немного Божества.

ЛИТЕРАТУРНЫЙ  ЖУРНАЛ

Говорили, что это «последний редут»,
а теперь на обложке сплошная реклама;
зав. отделом поэзии – милая дама –
безотказно печатает,
что подадут.
В кабинете редактора куча — мала:
завсегдатаи литературного бала,
как могли, замарали названье журнала,
за которым когда-то
Россия была.

*  *  *

Мы остаемся ополченцами
не всеми преданного Слова.
Ю. Кублановский

Предавать у нас не внове –
попросту, наверняка.
Так, о чем, бишь, я? – о Слове,
что не предано пока.
Кажется, такая малость,
но идет неравный бой:
нас всего-то и осталось –
ты да я, да мы с тобой.
Непохожие во многом,
до последнего стоим –
мы в ответе перед Богом,
за дарованное Им.

БЕДНЫЕ  СЛОВА

1
От морока стихов избавиться нельзя,
но бедные слова ни в чем не виноваты:
наивно полагать, что пешки и солдаты
способны посягать на Бога и ферзя.

2
Когда вопросов больше, чем ответов,
любое дело движется вперед.
Я так жалею сведущих поэтов –
у них сегодня всё наоборот.

МАНДЕЛЬШТАМ

Соглашаетесь вы или нет,
всё равно говорю для начала:
Мандельштам – гениальный поэт –
их у нас по России немало.
Но, помимо него самого,
продолжается и существует
МАНДЕЛЬШТАМ –
это символ того,
что поэзия восторжествует!

ВЫСОЦКИЙ: P.S.

— Моих друзей достала ностальгия:
по всем экранам и каналам прут,
у каждого намеренья благие,
но – приукрасят,
если не соврут.
Я на Земле дежурить не приставлен,
и только мимолетом погляжу:
не я ли на Ваганькове поставлен,
не я ли на Воронеже сижу?
Мои друзья решили расстараться,
так не сочтите, граждане, за труд,
и соблаговолите разобраться –
залакируют,
если не сотрут!
Мои стихи не делают погоду,
теперь иные песенки в ходу,
но буду тем любезен я народу,
что в депутаты я не попаду.

КАЗИНО

Памяти А. Межирова

Когда по жизни ставки сделаны,
жаль раскошеливаться, но –
какие ангелы и демоны
играли в этом казино!
Как было муторно и весело,
когда судьбу зарифмовал! –
он сделал ставку на поэзию,
но остальное проиграл.

НА  БЕРЕГУ

Не жалуюсь
и злые слезы
не стану лить на берегу
пожизненной метаморфозы.
Но констатировать могу:
любой подробности пикантной,
увы, достаточно вполне
в игре судьбы, не толерантной
по отношению ко мне.
Взгляните на проблему шире:
я – у судьбы на поводу –
могу пойти на все четыре,
не ведая, куда приду.
Без моего соизволенья
в историю вовлечены
лирические отступленья
и партитуры тишины.
Какая музыка приснится
порядочным и сволочным,
пока судьба моя стремится
пологим берегом речным?

ВОРОНЕЖСКОЕ  ВЕСЕННЕЕ

За монастырскими садами,
во всей красе и простоте,
весна живет – и в птичьем гаме,
и в подзаборной гопоте.
Неподалеку, по соседству,
от Монастырки в двух шагах,
река, впадающая в детство,
поет в кисельных берегах.
И соловей поет не хуже –
практически на всю страну;
а Нервин, отражаясь в луже,
символизирует весну.

 

*  *  *

Ночь, улица, фонарь, аптека…
А.Блок

Ночь, улица, мануфактура,
бутылка местной лабуды
и расфуфыренная дура
из пригородной слободы.
Кругом бродячие собаки
и малохольные коты,
литературные маньяки
таращатся из темноты.
На фоне этой затрапезы,
дурными силами влеком,
я ворковал свои поэзы
в каком-то клубе заводском.
Что остается человеку,
поэту, грубо говоря,
когда ни слова за аптеку
и ночь ему до фонаря? –
останется мануфактура,
бутылка местной лабуды
и феерическая дура
из пригородной слободы.

ДУРНАЯ  ГОЛОВА

У каждого из нас забот невпроворот,
но глупый человек опасен не на шутку,
Дурная голова
покоя не дает,
ах, если бы ногам,
но сердцу и желудку.
Всё у него искрит и валится из рук,
финансы на мели и нервы на пределе;
блокируйте глупцов,
имеющих досуг,
а также дураков,
которые при деле.
Они морочат мир и затеняют свет,
они городят чушь и машут кулаками.
А жизнь, увы, одна,
поэтому не след
остаться в дураках
с другими дураками.

САНАТОРНАЯ  КАРТА

Ковыляешь порой по судьбе,
а потом, из какого-то фарта,
выпадает по жизни тебе
санаторно-курортная карта.
В санатории все — короли,
все – герои классической драмы
и гуляют с тобой за рубли
козырные валютные дамы.
— Наливай, не валяй дурака! –
на курорте нельзя без азарта:
санаторная ночь коротка
и пока далеко до инфаркта.

ПРОГРЕСС

Мы всё умнее, что ни год.
Но появляется хвороба –
и нам ума недостает
на то, чтобы понять… микроба.

ПЕСЕНКА

Земля под ногами качается,
качается в море вода,
но если всё это кончается,
что мне остается тогда? –
небесные грядки окучивать
и, будучи навеселе,
печальные песни озвучивать,
которые знал на земле.

Валентин Нервин

Фотоиллюстрация Анатолия Степаненко