ПРОЗА

Перво-наперво, переоборудовав приватизированное на ваучеры коллектива ателье в магазин, Вадимыч отказался от услуг пультовой милицейской охраны. В печёнках сидели ночные побудки после срабатывания сигнализации и вояжи на милицейском «бобике» из дому к ателье, открывание никем не тронутого помещения, контрольные обходы, при которых патрульные совали нос к полкам готовой продукции с целью выцыганить что-нибудь из дефицитного в благодарность за неусыпную службу.

- Паша, у нас где мастерство сегодня? – спросила меня Аня Червякова. - В большом зале. Давай быстрее, а то мэтр будет опять недоволен. И так нас всего шестеро, – ответил я на ходу, поэтому Ане пришлось меня догонять.

В то время, как в России пытались безуспешно приписать неизвестным останкам людей, найденным под Екатеринбургом, причастность к роду императоров Романовых, на окраине бывшего СССР происходили странные события. Не поддающиеся нормальной логике мышления.

Я всегда пытался понять, что происходит с человеком, когда рушится привычный мир. Особенно в старости. Когда нет сил. И времени впереди.

...Передняя дверь со змеиным шипением отворяется и в салон ПАЗика тяжело взбирается дородная дамочка с объёмистым пакетом. Оглядывается в поисках свободного места, но перед ней тут же возникает автобусный вертухай. Бомжевато одетая кондукторша в «панельном» макияже – помада-кетчуп, зелёные веки, грубо замазанный фингал – молча жжёт суровым глазом.

Июльский полдень опоясывает оводами и духотой. Чахлый Оптинский бор одаривает скупыми порциями крепких смолистых отдушек. Теплый ветер бросает их на нас с Наташей с ближнего мшистого пригорка, утыканного тонюсенькими сосенками.

Чувство собственного достоинства легко подменяется чувством достойной собственности. Торжество справедливости обычно длится до команды «Снято!».

Лошадьев давно не ездил в трамваях. Сегодня же он случайно, но с приятным чувством, сел в вагон до своего офиса, наслаждаясь неспешным ходом, скрипом пружин сиденья, пустынным салоном и вообще всей атмосферой лёгкого ретро, которая царила в этом странном транспорте.

– Вот, синьор пограничник, какая история приключилась с Пьетро Пальезе, капитаном рыболовной шхуны "Иль Траваторе"* из Монтре. Я, Джо Тонелли, был у него механиком. Виновата во всем госпожа Пигафетта* из Таранто. Ну и конечно, дельфины. Пьетро, знаете ли, очень знаменит...

И вдруг она поняла, где в её теле обитает эта самая Душа... Нет, не поняла, а... увидела внутренним взором... ножки прозрачного маленького тельца внутри её настоящих, изболевшихся ног, которые не могут ТАК невесомо, так плавно и гибко двигаться, словно ножки пританцовывающей куклы-балеринки, нарисованной аниматором.