ПРОЗА

После смерти мужчины становятся известными большинство из его тайн: внебрачные дети, дети от неизвестных браков, дети от известных бездетных браков, наивные юношеские стихи на истлевших бумажках в клеточку, не учтённые женским ураганом и налоговым инспектором деньги на сберкнижке, телефоны прежних и настоящих подружек, космические ресторанные счета на двоих с шампанским ...

Если я появлюсь в так называемом приличном обществе и громко скажу: «Привет, я – Сперматозоид» – вокруг повиснет неловкая тишина, как будто я ляпнул что-то непристойное. Вся эта напыщенная, но недалёкая публика сразу, видимо, начнёт возбужденно вспоминать, где я обитаю и куда стремлюсь попасть, начнет сладострастно воображать, как эрегированный мужской член входит в женскую вагину, и как я затем извергаюсь туда в момент конвульсий их совместного оргазма... Та ещё публичка!

Петровская эпоха. 1696 г. В застенке Тайного Приказа допрашивают стрелецкого старшину, на которого получен навет об измене. Тот клянётся-божится, всячески отрицает участие в заговоре. Приказный чин мягок и даже ласков.

Моя подруга Маня решила начать новую жизнь и отправилась на рынок. Потому что в новой жизни домочадцев должен ждать горячий обед на плите, мытые деревянные полы и рушники на стенах, а не полпачки сигарет Мальборо без фильтра и кусок воблы из русского магазина.

Нынешние бизнесмены – такие шутники, что хоть стой, хоть падай, хоть сразу ему в морду заезжай. За ихние шуточки и прочее глумление над трудящимися массами. У нас один такой бизнесменствующий «шутник» чего месяц назад удумал? Он на двери своего магазина написал: «Рекламная акция! Кто сегодня разденется до исподнего, тому товары бесплатно!».

О том, что он от дается во власть всемогущего гриппа, муж объявил в пятницу прямо с утра. Я глубоко вздохнула и приготовилась быть ему родной матерью. Дела, заботы, магазины, аптека. Выходной день. Благоверный лечился градусником. На столе вырос акамол. Меня мое легкое покашливание совершенно не напрягало.

– Ящер ящеру рознь, друг мой Яша. К слову – имя тебе от них досталось, стал быть, бывают такие ящеры, что в честь их и сыну имя дать не зазорно. Вот ты знаешь, почему тебя Ящером кличут? – Ясен свет, знаю, – откликнулся рыжий подпасок годков этак двенадцати, недовольно глянув на старшего пастуха, который был его родным дедом.

Как всегда перед президентскими выборами грянула череда загадочных взрывов. Взлетали вагоны метро, урны на Арбате, какому-то таджику оторвало руку фонариком, начиненным тротилом. А ей, Серафиме, меж тем, 30 лет. Позади маловразумительная, нелепая жизнь. Будущее утопает в зловещем тумане.

Внешне, ничего выдающегося в Битцевском лесопарке нет. Лесопарк – это, когда в отличие от леса негде заблудиться, а в отличие от парка негде купить пива. Заброшенное поместье Лопухиных, Гагариных, Бутурлиных, со страхом смотрящее на мир разбитыми стёклами окон. Ограда, сколоченная по принципу: «Заходи, когда захочешь. Бери, сколько унесёшь».

Рябинки, что росли там и сям в палисадниках, сплошь покрылись тяжёлыми гроздьями. Бабье лето на дворе, а на ветках вовсю цвиркали синички. Заморозков ещё не было, а они из леса примчались. К людям пришли, к жилью поближе…