ПРОИЗВЕДЕНИЯ

Мы нашу гостиницу «Бейт Дольфин» для смеха называли «Первый дом на родине» (по аналогии с известной сохнутовской программой). Тоже всё было практически бесплатно, тоже жили мы в мошаве, окружённые сабрами, помешанными на алие и готовыми опекать «новичков». Ульпан у нас тоже был создан. Туда ходили все вновь прибывшие, кроме нас с мужем. Мы на первом собрании объявили организаторам ульпана о том, что мы знаем иврит (это не нужно было доказывать, ведь мы сообщили об этом на вполне корректном и свободном иврите).

В 2016 году я прочитал пятнадцать томов Малого академического издания Полного собрания сочинений Фёдора Михайловича Достоевского.

Два года, как не стало нашего друга поэта, прозаика Михаила Кагарлицкого. Эта подборка его стихотворений последних лет подготовлена ташкентским писателем Владимиром Васильевым.

Сначала было вот это письмо и эта фотография.

(по поводу эссе под названием «Жена» из новой книги Владимира Соловьёва-Американского под названием «Диагноз»)

По сути он мой ровесник – этот перламутровый «Вельтмейстер» на 3/4, что отец купил, когда служил зампотехом танковой роты в Потсдаме. Дело было сразу после эпатажного закрытия восточными немцами границ Западного Берлина: с нервами, танками, замурованными окнами первых этажей зданий и сооружением будущего символа расколотой нации – Берлинской стены. В это неспокойное время вместе с аккордеоном в семье появился и я. С тех пор мы с моим другом не расставались. Хотя и общаемся нерегулярно.

Летняя ночь коротка, словно взмах крыльев бабочки. А если еще и на гульбищах заигрался до первых петухов, то и вовсе – не успел головой подушки коснуться, а уже тихий голос матери торопит: «Вставай, Васятка, хватит дрыхнуть». С печи спустился и на ощупь, не открывая глаз – до стола, где лежал приготовленный завтрак. Краюшку хлеба да пучок лука зелёного под рубаху засунул и шагнул за порог.

Пять лет назад ушел Игорь Иванович Виноградов – великий литератор.И горь Иванович переписывался с А.И. Солженицыным и с его женой. И.И. Виноградов долгие годы работал в "Новом мире", в самом расцвете значимости этого журнала.

Он ловко забросил свой нехитрый багаж на верхнюю полку, оставив внизу лишь кожаную походную сумку. Легкий стук и, не дожидаясь ответа, дверь купе с рокотом соскользнула вбок. В проёме стоял хмурый проводник, исподлобья разглядывая единственного пассажира.

Когда я был маленьким, я умел летать. Как это у меня получалось, я не знаю; я даже не помню, как это случилось со мной в первый раз. А ведь если б вспомнить да с умом проанализировать это дело, то можно было бы и что-нибудь полезное извлечь из того моего детского занятия. И надо же – спросить про это моё занятие тоже не у кого. Друзьям я о нём не говорил: могли или засмеять, или перестать дружить. Знала, точнее догадывалась про мои полёты только моя бабушка, но она уже давно на том свете. И ещё – взлетал я, как правило, с чердака соседнего дома, а того дома тоже уже нет.