ПРОИЗВЕДЕНИЯ

– Дед? – высокий бородатый мужчина потеребил за рукав синего кителя худого седого старика. – А, дед? Давай присядем? На скамеечку… Сколько можно ходить?

Это история из жизни моего мужа. В память о нём я решила ее написать. Мой муж Абрам родился в довоенной Латвии, в очень обеспеченной семье. Две его сестры, талантливые молодые девушки-пианистки, учились в рижской консерватории. Когда Латвия радостно присоединилась к дружной семье советских социалистических республик, всех буржуев и прочих неблагонадёжных …

Многие умирают слишком поздно, а иные — слишком рано. Пока еще странным покажется учение: «Умри вовремя!». Умри вовремя: так учит Заратустра.

Ничего себе нельзя представить трагичнее, печальнее, насмешливее, чем посмертная судьба одинокого Ницше. Человек этот всю жизнь страдал от тоски одиночества, был не понят и не признан. В том, что Ницше был одинок, возвышался над всякой толпой, бросал вызов всему миру и миром был отвергнут, был весь смысл борений его духа, все существо его поражающих идей.

12 мая в магазинах появилось маленькое Собрание сочинений «английского» Бродского. 24 мая Иосифу Бродскому исполнилось бы 80.

Папа уехал в далёкий-далёкий санаторий, в какой, Анька не знала. Написал ей единственную смс-ку — мол, добрался нормально, и уже несколько дней как пропал со связи. Позвонить и узнать о нём было некуда, телефон у него оказался заблокирован, и Анька уже понимала, что папа больше никогда не найдётся, он пропал навсегда: ушёл погулять в лес, там ему стало плохо и…

Слон скучал. Скорее скорбел. Сафари стало скудным, совсем снизилась степень существования. Светлый сначала слоновник стал сизогрязным, сотрудники сафари, снабжавшие сперва сочными сливами, сладкой свёклой, стали совать старый салат, сникший сельдерей.

Однажды дождливым холодным зимним вечером я водила по Цфату пару американских евреев. У мужчины было какое-то тяжелое заболевание, он был на инвалидной коляске и не мог говорить, но при этом живо интересовался моими рассказами. Мы подошли к синагоге Косов, и я рассказала ее историю. Сразу после этого из синагоги вышел мужчина - он искал одного для миньяна, не хватало десятого. Когда мой клиент понял о чем речь, он радостно закивал головой. Мужчины занесли его внутрь. Мы стояли под дождем и ждали, но было уже совсем не холодно.

Не дано нам знать правила той таинственной игры судеб, в которую играют нами неведомые высшие силы. Можете называть эти силы богом, чёртом, вселенским разумом, или просто случаем — как угодно. Дело не в ярлыке. Крутят они нами, и мы, как щепки в турбулентных струях жизни, несёмся, часто сами не зная куда — то ли к удаче и счастью, то ли к тихой и уютной заводи, а может и в омут.

Мне было три года, когда началась война. Мы жили у знакомых на даче в Перхушкове. Я помню, как прибежала хозяйка и принялась истошно кричать: «Война, война!» Все испугались, мама стала собирать вещи. Мне было понятно, что происходит что-то очень плохое, и хорошо теперь никогда больше не будет.