Юрий Моор-Мурадов | КУРИТЬ В ДЕТЕКТИВЕ НЕ ВРЕДНО

КУРИТЬ В ДЕТЕКТИВЕ НЕ ВРЕДНО

(Из книги «Как закаляется стиль») 

Расскажу вам про важный литературоведческий термин «ретардация». Сначала – про один мой афронт. Учась в Литературном институте, по окончании первого курса я решил улететь домой чуть раньше. Тем более, что Москва готовилась принять Олимпиаду, общежитие Литинститута готовили для иностранных журналистов, а нас поселили в какой-то непятизвездочной гостинице «за сельхозвыставкой». Почти все зачеты уже были сданы, последний зачет (по теории поэзии и прозы) назначен на 31 мая, то есть через неделю.  Я подошел к преподавателю Гусеву: «Можно я вам сдам досрочно? Тогда сегодня я смогу улететь домой ночным рейсом». Гусев приподнял бровь:

— Но 30 мая у вас есть еще одна моя лекция перед зачетом.

— Я, наверное, смогу сдать зачет и так (сказал я самоуверенно).

Гусев, полагаю, был уязвлен, но, как человек интеллигентный, решил не обижаться, сказал:

— Хорошо, я вам сейчас задам несколько вопросов из подготовленных мной билетов, если ответите – поставлю вам зачет.

Он спросил меня о системах стихосложения  — силлабическое, тоническое, силлабо-тоническое, верлибр. Я тогда был в этом дока, привел примеры. Рассказал о силлабо-метрической поэзии персов, упомянул, что так написаны знаменитые рубаи Омара Хаяма. Гусев попросил меня прочесть одно четверостишие Хаяма на языке оригинала – что я и сделал.

Тогда он сказал:

— Хорошо. Второй вопрос — по прозе. Что такое — ретардация?

Я растерялся. Честно признался, что впервые слышу это слово.

— А это, — сказал он, — одно из ключевых понятий в прозе. О ретардации я как раз собирался рассказать вам на последней лекции. Так что…

Так что, я остался, послушал лекцию о ретардации. Понял, что я как раз прекрасно знаю, что это такое и сам использую. Только не знал, что есть для этого особый термин.

Сейчас вот объясню и вам.

Буквально «ретардация» – отсрочка, замедление. Это слово из латыни, где retardation и означает «замедление». Им пользуются медики («более поздняя закладка органа и замедленное его развитие у потомков по сравнению с предками»), физиологи (более позднее или замедленное развитие организма человека); творческие люди и критики этим словом обозначают особый литературно-художественный прием — намеренную, не побоюсь этого слова – искусственную — задержку в развитии сюжета, отсрочка развязки, финала.

Неопытный писатель завязывает интригу – и уже наследующей странице выдает развязку. У читателя остается ощущение какой-то неудовлетворенности, как будто он спускался по лестнице, все ступеньки были определенной высоты, все шло гладко – и вдруг последняя ступенька оказалась неожиданно невысокой.

Ретардация достигается включением в текст внефабульных элементов — лирических отступлений, различных описаний (пейзаж, интерьер, характеристика). Этот приём приводит к тому, что эмоциональное напряжение перед близким финалом поднимается снова.

Ретардация особенно важна в детективном жанре. У вас есть схема совершения и раскрытия преступления. Вы вчерне набросали сюжет. В самом начале рассказали о преступлении, нагрузили задачей своего следователя (и мозг читателя). Но не спешите раскрывать преступление! Отвлекитесь ненадолго. Много лет назад, уже закончив свой первый детектив, я прочел в журнале «Новый мир» (номер 1, 1978 года) любопытную статью Абрама Вулиса «Поэтика детектива». Цитирую оттуда: «Интуитивное ощущение сюжетного времени становится неизменной составной частью авторского таланта, а само время – эстетической категорией. Вот почему редакторы, сокращающие детектив за счет, казалось бы, пустых диалогов и бессмысленных перекуров, совершают тяжкий профессиональный грех. Вместе с водой они выплескивают ребенка. Фигурально выражаясь, курить в детективе не всегда вредно!» (Конец цитаты)

Да, курить в детективе не всегда вредно. Заполняйте пространство между сдвигами в сюжете чем-нибудь интересным. Сухая ложка горло дерет. Смажьте колеса телеги своего повествования.

Но и здесь есть свои секреты. Переводя детективные сериалы, я вижу, как малоталантливые авторы, оттягивая развязку, заполняют сюжет совершенно лишней, необязательной чепухой. То герои спорят друг с другом черт знает о чем, то идут рассуждения, совершенно не связанные с сюжетом, то какие-то романтические рассусоливания. Особенно я терпеть не могу долгие описания застолий с обильной выпивкой. Можно поесть – но в меру. И выпить там бокал вина или бутылку пива. А то некоторые авторы не знают, чем заполнить время, и их персонажи едят бутерброды, пьют кофе, курят, и снова пьют кофе, и снова едят блинчики, и снова кофе… Из-за обилия кофе у жанра уже сердечная недостаточность наступила. А в России цена на этот продукт взлетела до небес.

И совет про курение примите как метафору – не нужно пропагандировать эту вредную привычку.

Наиболее «детективный» способ затянуть развитие сюжета – это начать подробно разрабатывать версии, которые потом окажутся ложными.

В детективном сериале «Монк» гениальное балансное наполнение. Создатели показывают нам необычный характер персонажа, очень киношный (киногеничный): детектив Монк помешан на чистоте, боится заразиться, не прикасается ни к чему, от всего страдает; любит, чтобы все лежало на своих местах, висело ровно и так далее. За ним забавно наблюдать. Актеру (Тони Шалуб) есть что играть перед камерой, он не ходит с многозначительным и скучным лицом (Бедный Штирлиц! Он был настолько выхолощенным, что ничего на экране не делал, только ходил с умным и красивым лицом. То есть актер Тихонов ходил). И самое главное – эти черты характера Монка либо помогают раскрыть преступление, либо как-то связаны с раскрытием.

Вот пример. Вор забрался в ювелирную лавку, его поймали на месте, привели в полицейский участок, допросили и посадили в камеру. Хозяин Лавки говорит, что все на месте за исключением большого и особо ценного алмаза. Обыскали вора – нет ничего. За находку алмаза обещали ценную награду. Обратились к Монку за помощью. Тот пришел в участок, и вместо того, чтобы заняться поиском, затеял, в полном соответствии со своим характером, ссору с уборщицей полицейского участка: она плохо убирает кабинеты, среди прочего не вытирает столешницы снизу, и там накапливается пыль. На первый взгляд эта ссора только тратит время, и никакого отношения к сюжету не имеет. Но вы не спешите. Идет расследование, разрабатываются ложные версии. Тем временем в участок то и дело приходит молодая женщина, заявляет, что хочет признаться в преступлении, ее заводят в комнату для допросов, но никакого признания она не делает, мямлит что-то и уходит. Так повторяется на протяжении получасового фильма три раза. В конце концов Монк выясняет, что эта девушка – подруга того подозреваемого, складывает два и два и вдруг его осеняет: девушке зачем-то нужно оказаться в комнате для допросов! А для чего? Значит, алмаз там! Допрошенный утром подозреваемый смог как-то спрятать его в той комнате.

Монк и начальник участка мчатся в комнату для допросов, чтобы поискать алмаз – а там уборщица наводит чистоту, видит приближающегося Монка, и чтобы доказать ему, что он не прав в своих к ней претензиях, со злобой переворачивает стол, чтобы вытереть столешницу снизу, и обнаруживает приклеенный жвачкой алмаз! И ей достается награда. Особенность характера Монка: требовать абсолютной чистоты и тщательной уборки, помогла отыскать пропажу. Эта его особенность не повисла в воздухе, она аукнулась в сюжете, сыграла свою роль, а кроме того  послужила забавной ретардацией.

Итак, оттягиваем развязку, но не забываем сначала «зацепить» читателя. Неопытные авторы видят в классических произведениях затянутые сцены, не улавливают, что они даны после того, как зритель заинтригован, «мешкают» без подготовки – и получается скукотища. Мхатовские паузы должны появляться только после того, как зритель к ним уже подготовлен, созрел для них. В этих паузах читатель (зритель) сам пытается разгадать загадку. А если паузами вы начинаете роман, то читатель, не имея пищи для размышлений, зевает, не понимает, чего от него хотят, откладывает вашу книгу в сторону.

***

Любопытный пример. В «Записках Пиквикского клуба» Чарльза Диккенса мистер Уэллер-старший, неграмотный отец остроумного слуги Пиквика Сэма Уэллера-младшего, послушав, что написал юный Сэм в «валентинке» своей девушке, так высказывает свое мнение о быстром конце записки: «Что-то очень уж неожиданно затормозил, а, Сэмми?» Мистер Уэллер — человек простой, но он почувствовал, что не соблюден ритм (ритм бывает и в прозе, и в эпистолярном жанре – не только в поэзии!), нет напрашивающейся здесь ретардации.

***

Опытные читатели, я уверен, заметили, что в этом эссе я использовал в качестве иллюстрации ретардацию: объявил, что расскажу о термине, а потом отвлекся на воспоминание, немного поинтриговал.

В Википедии на иврите я не нашел отдельной вокабулы «ретардация», в русской и немецкой версиях она есть. Зато я сделаю комплимент ивриту: только в иврите детективный жанр называется очень точно: סיפור מתח. )»сипу́р ме́тах») – «Рассказ, порождающий напряжение». В английском это называется A Mystery Novel, русском — «детектив», причем у этого слова два смысла: и рассказ такого жанра, и человек, который расследует. Когда Виктор Астафьев написал книгу «Печальный детектив», многие не могли понять, что имеется в ввиду – печальный главный герой-детектив, или нам предложена печальная книга-детектив.

Юрий Моор-Мурадов

Фотоиллюстрация  Натальи Волковой