ПОЭЗИЯ

Переводы с грузинского
Отар Чиладзе  (1933-2009)
КОМНАТА
Женщина плакала. Снег густой
Хаотично слетал с карнизов.
И было меж ними наверно родство:
То ль безрадостность, то ли вызов.

Пятно
В этом воздухе влажном
И в мерцанье ночном
Повстречались две тени
В переулке пустом.
И, сливаясь объятьем
Под фонарным столбом,
На сыром тротуаре
Растекались пятном.

***
Всем, ребята, очень нужен соглядатай,
без него нам не прожить минуты.
Купола  в России кроют чистым матом,
чтоб ни с кем Господь не перепутал...

ЗАМОК
Хоть  в летнюю пору расслабиться можно,
Мы  с башен высоких следили бессменно
За жатвой веселой на поле ячменном,
И станом врага – он  вблизи расположен.
Да вряд ли он смог бы пробить наши стены.

Так же, как у Земли есть два полюса – Северный и Южный, – так и в поэзии Дмитра Павлычко, которая тоже является своего рода планетой, выделяются два полюса – Любовь и Ненависть. Я бы назвал их вечными полюсами-темами. Обращается к ним автор постоянно, меняются лишь формы их представления читателю. Кстати, мало кого из современных поэтов, не только украинских, можно поставить рядом с Павлычко по разнообразию используемых поэтических форм: стихотворения и поэмы, притчи и рубаи, классические и белые сонеты, восьмистишия и баллады, песни и стихи для детей.

Дело было весной.
Еду по Москве.
В машине звучит радио.
То и дело повторяется один и тот же навязчивый текст.
– Вы можете дописать «Евгения Онегина», написать «Маленькие трагедии», – призывает реклама, сравнивающая ужасы домашнего ареста в собянинской Москве с Болдинской осенью Александра Пушкина.
Однако ж «Онегин» давно дописан.
Добавлять к маленьким трагедиям наши, те, что побольше?
Нет, не буду.

ПУШКИН
Пушкин…
Какие еще имена
символизируют наше гражданство? –
он остается на все времена
в координатах иного пространства.
Как ни пытайся добраться туда,
как ни заламывай пальцы до хруста,
в русской поэзии будет всегда
место, которое свято, но пусто.

Осенний сон У зарослей сиреневой гвоздики, Из снов заутренних туманов сделав шаг, В озёрных водах собираю блики, И длинноногой цаплей созерцаю, как: Ночной фантом в изнеможеньи тает, Слезой забвенья омываются луга, Чертополох бутоны пропускает Сквозь вензель августа, закрученный в рога

Мои детство и юность прошли в Глухове - уютном, зеленом и тихом городке. Он располагал к творчеству, будь то поэзия или живопись. Стихи я начала слагать лет с пяти. Чуть повзрослев, отослала в редакцию местной газеты. Сколько же радости было, когда их напечатали. И я рискнула и написала в Ленинградское издание. Тоже напечатали. Таким событием я отметила свою десятилетие. У нас был маленький поэтический клуб, в который мог приходить любой пишущий стихи, независимо от возраста.

Увязнув в мусоре и шуме
Пропахших потом площадей,
Рванём расслабленные струны
Своих привычек и идей.