Марина Семченко-Шафран | Боже мой, как мало надо…

Боже мой, как мало надо…

Боже мой, как мало надо:
светел день, тепло в дому,
розы в вазе, мама рядом
мандаринка с шоколадом,
кот следит ленивым взглядом,
всем мурчит и — никому….
… Как же мало нужно, боже!
К ночи — старое кино,
книжка к изголовью, может,
ароматный крем на коже,
маленький кроссворд несложный
(все разгадано давно).
Боже мой, совсем немного:
пару писем, три звонка —
и объятье у порога,
слово в качестве залога,
и далекая дорога,
и уснувшая тревога —
все, что нужно мне пока…

*****
«Привет, дочурка!» — в трубке голос папы…
Так жду и так боюсь его звонков.
Щенок с кровати спрыгнул косолапо,
добрался до ботиночных шнурков
и возится… «Ну, что, дочурка, как ты?
Наверное, ты сильно устаешь?» —
«Нормально», – отвечаю. Дальше — факты:
семья, работа. Словом — про житьё…
«Нормально, папа. Ну, бывает всяко…»
А папы – нет. Давно. Он не звонил.
Иду гулять с отцовскою собакой,
которую он так и не купил…

*****
С утра еще настужено,
но уж примерил кружево
сугроб, кусты укутавший, —
пока наметил, не пришил,
но воробьев собрание
решило всё заранее,
оно достигло кворума —
и кот совсем сошел с ума:
азартно припадает ниц,
в окошко слыша столько птиц.
Февраль трусливо пятится,
и до весны две пятницы…

*****
Жизнь крутанула колесо…
Вновь парк прозрачно невесом,
и горы палого листа,
и пруд как будто бы устал…
И встреченный с клюкою дед
уже по-зимнему одет
и что-то шепчет в телефон…
А солнце прячется в плафон
заката — словно щеки в шарф…
Я прибавляю шаг, спеша
от ветра в нежное тепло,
ломая в лужицах стекло…

*****
Фонари поливают неоном —
от такого дождя зонт не нужен.
Я ступаю по звёздам кленовым,
поднимаю фонтанчики в лужах..
Нет автобуса… Холодно… Поздно…
Город тих, непогодой повержен…
На асфальте — кленовые звёзды,
отраженье небес и надежды…

*****
Ты прости меня, подруга,
за несказанное слово
и за сказанное тоже –
на бегу и не в глаза.
Нас с тобой связало туго
то, что начинаться снова
только в юности и может,
нет туда пути назад…
Ты прости меня, любимый,
что просила слишком много,
что твоим негромким счастьем
закрывалась – как ключом.
А тебе необходимо
было на твоей дороге
день за днем и час за часом
мое дерзкое плечо.
Ты прости меня, мой недруг,
что тебя пустила в душу,
что доверчиво простила
то, чему прощенья нет.
Если вспомнишь обо мне вдруг,
позови. И долго слушай…
Слушай долго, что есть силы —
не услышишь мой ответ…

*****
Февраль достался нам в наследство
от января. Со всею стужей,
со всем набором зимних бедствий…
Так далеко до первой лужи,
так холодно от серой гаммы,
преобладающей в палитре…
Февраль достал… Но утром гамом
взорвался птичьим парк. И хитрый
рванулся к крошкам воробьишка —
и в дураках остался голубь.
А до весны – ну, месяц с лишком.
Дождемся. Вместе с парком голым…

*****
Пока всё очень по-январски:
автобус в облаке — как в шубе,
и плед, и крепкая заварка,
мои обветренные губы…
Но что-то все же происходит!
Я просыпаюсь на рассвете –
не в темноте, а на восходе —
и рада пробужденьям этим.
Подруга пишет: «Я влюбилась!»
А на снегу видны помарки:
зима ошиблась – торопилась….
И кот вчера скучал по марту.

*****
Мой кот, улыбаясь, мяукает шепотом.
Мой кот — пожилой, с его жизненным опытом
зима не страшна. Зимним вечером ранним
он угнездился под сенью герани,
поводит лениво хвостом-опахалом,
не страшен совсем воробьишке-нахалу,
сидящему по заоконную сторону….
Мы делим с котом наши радости поровну.
Мы делим по-честному утро и вечер,
ему так понятны дела человечьи.
Мурлычет в усы. И кошачья улыбка
плывет в отражении вечера зыбком…

*****
Покуда спорится работа
или не ладится в ней что-то,
пока за звякнувшим трамваем
бегу, бегу, не успевая,
как ни валила б с ног усталость,
их столько — дел, что мне достались!
Пока закладка в новой книге,
пока на циферблате сдвиги
я отмечаю утром ранним,
пока несправедливость ранит,
покуда есть, чему дивиться,
пока родные светят лица…
Вот почему я нынче здесь:
покуда в этом мире есть
те, для кого я что-то значу…
Меня бы не было иначе…

*****
Спешу на вокзал. Чемоданчик с вещами
привычен и тяжек — как груз обещаний…
Привычна дорога, безвременье неба
мне кажется благом. И я в эту небыть
ныряю — как в море, которому тезкой
мне быть довелось. И пейзажик неброский —
как будто из ватного Нового года…
И в небыти этой — простая погода,
без всяких осадков, которых ты выше.
Нет времени будто. И время — не вышло…

*****
…И над просевшими сугробами,
и над веселыми кустами
во сне моем летали оба мы,
летали… А когда устали,
уселись на березе птицами,
разглядывали пятен блики,
что на коре… Светлели лицами,
и были то не лица — лики…
Тянулись дети к нам ладошками,
и хлеб скользил с озябших пальцев,
и мы с тобой делились крошками…
И не пришла пора печалиться…

*****
В парке солнце. Тени тополей
на снегу легли — тетрадь в линеечку.
Я присяду тихо на скамеечку,
что таится в глубине аллей.
В записях расчерченный сугроб:
что-то голубь тут стенографировал,
проминая снега суть зефирную —
в памяти зимы остаться чтоб.
Вот сердечко тает между строк —
пальцем кто-то выводил, без варежки.
Потекли на солнце сердца краешки —
У любви озябшей краток срок.
Прошлогодний лист упал, и вот —
клякса! Но зима уже ослабила
требованья. И мы просто набело
перепишем это через год.

*****
Я не одна. Сидим с тобой вдвоём.
И дышим дивным ароматом винограда
из нежно так любимого тобою сада,
разлитого в вине, что вместе пьём…
Я говорю о разных пустяках.
И чищу яблоко. И апельсин на дольки
опять привычно разделяю: две, три… Сколько?
И сок росой сверкает на щеках…
Я в чашке старой заварила чай —
фарфор не выдержал накала, робко треснул…
Ты улетаешь — по делам своим небесным…
Лети себе… Я пью вино. Горит свеча…

Марина Семченко-Шафран 
Фотоиллюстрации автора