ПРОИЗВЕДЕНИЯ

Не дано нам знать правила той таинственной игры судеб, в которую играют нами неведомые высшие силы. Можете называть эти силы богом, чёртом, вселенским разумом, или просто случаем — как угодно. Дело не в ярлыке. Крутят они нами, и мы, как щепки в турбулентных струях жизни, несёмся, часто сами не зная куда — то ли к удаче и счастью, то ли к тихой и уютной заводи, а может и в омут.

Мне было три года, когда началась война. Мы жили у знакомых на даче в Перхушкове. Я помню, как прибежала хозяйка и принялась истошно кричать: «Война, война!» Все испугались, мама стала собирать вещи. Мне было понятно, что происходит что-то очень плохое, и хорошо теперь никогда больше не будет.

Добрый день, уважаемая редакция "Нового Континента"! В преддверии 75-летия Великой Победы над фашистской Германией надеюсь, что Вы обратите внимание на военную тематику творчества моего брата, сибирского поэта Георгия Николаевича Кольцова. 

Этот мальчик в солдатской форме – мамин двоюродный брат Миша. Очень славный, очень чистый... Он навсегда остался восемнадцатилетним. Зажигая поминальные свечи, я рассказываю о нем своим внукам. Если бы Миша остался жив, у него уже были бы правнуки.

Осень. Ветер за окошком,
холодно и сыро,
а на кухне дремлет кошка,
мышь идет за сыром.

Пруд на Донбассе называют по-украински: «ставок». В каждом шахтёрском посёлке есть свой ставок, во всяком случае, так было полвека назад, когда я там жил. Техническая необходимость: для обеспечения работы обширного шахтного хозяйства, подземного и наземного, нужно очень много воды. Для её забора и предназначались ставки, как правило, рукотворные. Как там с этим делом сейчас — не знаю, уехал больше полувека назад.

В ту пору, когда Николай Васильевич Гоголь работал над повестью «Иван Фёдорович Шпонька и его тётушка», приснился ему странный сон. Будто прыгает он на одной ноге, и добрая тётушка Ивана Фёдоровича с важным видом ему говорит.

Все новые поколения требуют «прекрасного прошлого», раз будущего больше нет, обычного будущего, которое должно наступить, и даже не прекрасного. (Подогора)

Сегодня несколько книжных магазинов вслед за журналистами, писателями, учителями, учеными высказали то, о чем я думаю постоянно и что не позволяет мне жить и дышать: «Как можно продавать светлые, вечные, добрые книги, когда людей пытают?

Красный от закатного огня
рваный край свой небо волочило.
Мазало вечернее светило
сопки, реку, улицы, меня.