СОРТИРОВКА: проза

Каждое лето, с семи и до шестнадцати лет, мама отправляла меня в пионерский лагерь на две полные смены. Сейчас я даже не вспомню, где конкретно находились эти лагеря. Отправляли детей от завода, на котором работала мама. В колхозах снимали школы, домики, строили временные постройки: столовую, трибуну, туалеты. Для медпункта с изолятором был отдельный домик.

Меня немного бесила всегда эта привычка русских поэтов и писателей брать у Пушкина строчку, да даже два слова или слово с междометием и — ставить в эпиграф. Ну, смешно же! Когда перед поэмой или романом стоит эпиграф Пушкина, что-то такое: "Ах, метель!" И все. И Пушкин, имя. Как будто для этого и ставят. Кстати, для этого.

В ночь с 26 января на 27-е он терпеливо дожидался, когда же, наконец, она уляжется. И миг этот наступал. Но он ждал момента, когда раздастся ее ровное дыхание… Все. Теперь пора. Она улетела в сон. Он потихонечку поднимался и тихо, чтобы не шуметь, прокрадывался в другую комнату, где брал "пустячок". То могла быть ее любимая шоколадка, ее любимая конфета, ее любимый кофе... Да мало ли пустячков, которые она любила. Затем он возвращался так же украдкой в спальню, прислушивался к ее дыханию и осторожненько положив на подушку перед ее лицом "пустячок", переходил на свою сторону кровати, укладывался и сладко засыпал.

Скучно, товарищи прозаики, невыносимо скучно вникать в подростковую лабуду о проблемах «отцов и детей», о прыщавой ревности к сестре-сопернице, о рефлексии в неокрепшей психике, о мистике в отравленном распадом алкогольных ингредиентов организме… В мире ведь столько всего героического, где разворачивается настоящая человеческая драма. И главное, придумывать ничего не надо – бери готовый сюжет и облекай его в литературную форму. Не знаете? Что ж, покопаемся в сундуке историй – вот такая, просто пальчики оближешь. 

Всё приготовил к работе и сам приготовился. Сказку, думаю, напишу. Из глаз искры летят. Лев перед прыжком. Лань, готовая сорваться в галоп. Таксист, ныряющий последним на жёлтый. Фигурист, задержавшися в тройном тулупе. Жизнь протекает не мимо, а прямо по тебе. Готов, словом, изложить очередную историю на потеху друзьям. В полной уверенности, что именно она воодушевит их на подвиги гражданские, на воздвижение памятников нерукотворных, на слово ёмкое, на дело важное.

Я люблю гулять по заброшенным дачам в это время года, когда весна переходит в лето, все просыпается, набухает бутонами и почками, и даже сосновая хвоя становится на солнце золотисто-салатовой. Здесь можно ходить до ночи по наполовину заросшим тропинкам и никого за весь день не встретить, хотя посадочный сезон сейчас в самом разгаре, а для ночевки выбрать себе домик с разбитым окном у самой кромки бора и слушать всю ночь жутковатые крики, от которых у непосвященного человека может случиться сердечный приступ. К нему прилетают для ночной охоты бородатые неясыти - самые крупные наши совы. Ведь заброшенные дачные участки - рай для мышевидных грызунов и ящериц, которыми питаются неясыти. В сумерках носится здесь заяц-русак, который днем отдыхает в густых кустах и среди высокой сухой травы. За ним осторожно и степенно вышагивает лисица, раздвигая веточки и принюхиваясь. Бесшумно пролетают ночницы. В углах избенки скребется полевка. Где-то очень далеко и тоскливо воет на луну то ли волк, то ли собака. Я говорю себе, что собака. Ведь среди заброшенных дач попадаются еще и островки не заброшенных, и туда могут хозяева привезти четвероногого сторожа. Хотя я вообще-то убеждена, что собаки, которые бродят здесь, одичавшие и не в первом поколении. Они не боятся людей, но уже не будут лизать им руки.

Карусель устанавливали где-то к майским праздникам. Устанавливали в парке за клубом, напротив сапожной мастерской Хэмки. Привозили ее по частям на тракторе с льнозавода, где она хранилась всю зиму.

Сегодня на завтрак каша-размазня, но это ничего, главное, что сегодня вечером в больницу придет мама и Верка устроит маме настоящий сюрприз!

У нас живёт кот израильской породы, вежливый и ласковый. Назвали мы его Лордом. Когда несколько лет назад мы переехали в другую квартиру, он возник на пороге – яркая рыжая короткая шерстка с темно-рыжими полосками. Огромные зелёные глаза недоверчиво рассматривали нас.  Кот осторожно зашёл в квартиру, внимательно всё осмотрел. Очевидно, понравились жильцы и обстановка. Он решил, что здесь вполне безопасно, неплохо кормят из красивой мисочки, отбросил сомнения и остался.

Война аукнулась и в дворОвые оклики. Голиков – Гольц, Кальченко – Кальц. Неотмываемо прилипло прозвище к Шуйкову. И пустило корни. Шульцем вслед за детворой, назвавшей сына, взрослые окрестили отца, прибавляя – старший. А внук Шульца старшего уже с песочницы был Шульцем.