СОРТИРОВКА: проза

Карусель устанавливали где-то к майским праздникам. Устанавливали в парке за клубом, напротив сапожной мастерской Хэмки. Привозили ее по частям на тракторе с льнозавода, где она хранилась всю зиму.

Сегодня на завтрак каша-размазня, но это ничего, главное, что сегодня вечером в больницу придет мама и Верка устроит маме настоящий сюрприз!

У нас живёт кот израильской породы, вежливый и ласковый. Назвали мы его Лордом. Когда несколько лет назад мы переехали в другую квартиру, он возник на пороге – яркая рыжая короткая шерстка с темно-рыжими полосками. Огромные зелёные глаза недоверчиво рассматривали нас.  Кот осторожно зашёл в квартиру, внимательно всё осмотрел. Очевидно, понравились жильцы и обстановка. Он решил, что здесь вполне безопасно, неплохо кормят из красивой мисочки, отбросил сомнения и остался.

Война аукнулась и в дворОвые оклики. Голиков – Гольц, Кальченко – Кальц. Неотмываемо прилипло прозвище к Шуйкову. И пустило корни. Шульцем вслед за детворой, назвавшей сына, взрослые окрестили отца, прибавляя – старший. А внук Шульца старшего уже с песочницы был Шульцем.

У любого настоящего, ну – я имею в виду настоящего профессора, у которого и кафедра есть, и жена доцент, и дочка доцент, и которого знают профессионалы-ученые во всем мире, – должна быть ещё и дача. Вот про дачу я и хотел рассказать.

Расскажу вам про важный литературоведческий термин "ретардация". Сначала – про один мой афронт. Учась в Литературном институте, по окончании первого курса я решил улететь домой чуть раньше. Тем более, что Москва готовилась принять Олимпиаду, общежитие Литинститута готовили для иностранных журналистов, а нас поселили в какой-то непятизвездочной гостинице "за сельхозвыставкой". Почти все зачеты уже были сданы, последний зачет (по теории поэзии и прозы) назначен на 31 мая, то есть через неделю.  Я подошел к преподавателю Гусеву: "Можно я вам сдам досрочно? Тогда сегодня я смогу улететь домой ночным рейсом". Гусев приподнял бровь:

Жил да был зайчишка. Жил он не в лесу густом, а в поле. Рядом с кустом раскидистым выкопал заяц себе передними лапами норку, да прятался в ней днём. А всё потому, что боялся заяц очень. Всего боялся: зверей хищных и людей, шороха листьев и шелеста ветра. Как только чуял заяц приближение хищника, сразу ушки с чёрной окантовкой к телу прижимал. А если гость незваный совсем близко подходил, от страха выпрыгивал заяц из норки, мчался быстро-быстро, как молния — только уши да хвост мелькали. Шёрстка у зайца сверху бурая, с чёрными отметинами, а снизу белёсая. Хвост тоже двухцветный — сверху чёрный, снизу белый. Ночью выходил заяц из своего убежища, да искал, чем подкрепиться. Трава сочная, ягоды с грибами — всему радовался, что находил.

Слово «импрессионизм» и прилежащую к нему цепочку незнакомых французских имён я впервые увидела, кажется, в восьмом классе и проскочила мимо, особенно не задумываясь. Уже будучи студенткой первого курса, я как-то разговорилась на темы живописи со своей однокурсницей Наташей. Из её уст снова прозвучали уже однажды услышанные фамилии художников: Ван Гог, Моне, Дега, Мане и другие. Наташа произносила их так, словно приглашала меня в сокровищницу графа Монте-Кристо или пещеру Аладдина. Некая великая тайна должна была мне открыться, судя по придыханию моей собеседницы. И во мне вдруг зажегся жгучий интерес, желание оказаться в числе посвященных.

Жил-был лес, в котором муравьи построили три муравейника. В одном муравейнике жили рыжие муравьи, в другом – серые, ну, а в третьем – чёрные. Серые, чёрные и рыжие жили относительно мирно – соседи всё-таки.

Мама давно уже оставила свои попытки познакомить Лену хоть с кем-то. Смирилась. Живем как живем, в смысле. Лену оскорбляло это не проговоренное матерью вслух, но легко угадываемое «хоть с кем-то». Она ждала «своего», «того самого», «единственного». Но после сорока перестала. И не трагедия, оказалось. Во всяком случае, не так страшно, как представлялось в юности. А к сочувствию окружающих – не без иронии и самодовольства  сочувствие – она привыкла, есть у нее броня. И все эти шуточки насчет «старой девы» на нее не слишком-то действовали – во-первых, не по адресу, а во-вторых… она не могла так уж четко сформулировать, что именно здесь «во-вторых», но у нее свой мир, и что ей чье-то там мнение.