Вера КЛИНГ | На всю оставшуюся жизнь

НА ВСЮ ОСТАВШУЮСЯ ЖИЗНЬ

«Горели Днепр, Нева и Волга,
Горели небо и поля…
Одна беда, одна тревога,
Одна судьба, одна земля…
На всю оставшуюся жизнь
Нам хватит горя и печали.
Где те, кого мы потеряли
На всю оставшуюся жизнь?»

Я хочу со своей музыкально-песенной колокольни посмотреть на эту дикую абсурдную пьесу дурного вкуса.

Когда-нибудь эта война закончится. А как ОНИ потом собираются смотреть свои старые и новые фильмы про Великую Отечественную, а также пьесы, книги читать, стихи, песни петь? Ведь та война была практически единственной цементирующей силой, идеей, фетишем, если хотите, объединяющим народы России.

И теперь всё это превращается во что-то неловкое, циничное, даже неприличное.
Ну, как теперь петь знаменитую песню «Давай закурим», где есть такие вот строфы:

А когда не станет фрицев и в помине,
И к своим любимым мы придем опять,
Вспомним как с боями шли по Украине,
Эти дни когда-нибудь мы будем вспоминать.
Нас опять Одесса встретит как хозяев,
Звезды Черноморья будут нам сиять,
Славную Каховку, город Николаев,
Эти дни когда-нибудь мы будем вспоминать.

Или:

В степи под Херсоном —
Высокие травы,
В степи под Херсоном — курган.
Лежит под курганом,
Заросшим бурьяном,
Матрос Железняк, партизан.
Он шел на Одессу,
А вышел к Херсону —
В засаду попался отряд…

Ну, и так далее.

А уж про песню «22 июня ровно в четыре часа
Киев бомбили, нам объявили, что началася война»,
только ленивый ещё не вспомнил.
А там есть ещё и такие слова:
Война началась на рассвете,
Чтоб больше народу убить,
Спали родители, спали их дети,
Когда стали Киев бомбить.

Великую песню «У Чёрного моря» знают наизусть несколько поколений бывших советских людей. Сначала её пели благодаря Леониду Утёсову, исполнившему эту выдающуюся песню так задушевно, что забыть её было просто невозможно.
Потом, уже годы спустя, она получила вторую жизнь после гениального сериала «Ликвидация».

Как теперь петь:

Родная земля, где мой друг молодой
Лежал, обжигаемый боем.
Недаром венок ему свит золотой,
И назван мой город героем
У Чёрного моря.

А как быть теперь с культовым фильмом «В бой идут одни старики»? Это один из лучших фильмов о войне. Украинский дух Алексея Титаренко, «Маэстро» в гениальном исполнении Леонида Быкова, его украинский акцент, замечательное исполнение украинской песни «Нiч яка мiсячна» одним из главных героев — незабываемы и сидят в головах и сердцах миллионов бывших советских людей.

Куда всё это теперь девать?

Я понимаю, что всё это частности, мелочи. Гибнут люди, разрушаются жизни множества людей, кому сейчас до кино и песен?

И всё же. Я не представляю, куда после войны должны будут прийти люди, чтобы сказать: «Развалинами Рейхстага удовлетворён», и какую песню они сыграют?

Когда гремят пушки, музы молчат. Но боюсь, что музы замолчат надолго. Может быть, навсегда. Их прошлое не просто уйдёт в небытие. И массы людей, у которых в головах сидят глубоко ассоциации, цитаты, образы, не смогут больше ими пользоваться, чтобы не вздрогнуть.

Они убили свою историю и единственную идею, которая их хоть как-то объединяла. теперь всё раскрошится окончательно.

Теперь всё убито. Всё ещё на поколение вперёд (как минимум) придётся отложить в сторону. А возможно, и навсегда. Жалко, что и мы, кто вообще никакого отношения не имеет к этой истории, тоже уже не сможем смотреть эти фильмы и петь эти песни, как раньше. Это ведь была и наша история.

Кому будут нужны новые, выдуманные? «Партия — наш рулевой» тоже выдумали, и что? Кто-то пел? Да ни в жисть. Я в данном случае говорю не о Европе и русской речи там, а о тех людях, которым ампутируют их историческую и культурную память.
Я говорю про настоящее искусство, — не про то, что они назовут «великим», а про действительно великое искусство. Песни и фильмы, на которых выросло несколько поколений, невозможно будет ни смотреть, ни слушать, ни петь.

Это, думаю, неизбежно. И это очень жаль. Придется им новые поколения воспитывать на ненависти. Ничего хорошего из этого не вырастет. Они, наверно, выберут более нейтральные песни. Или Газманов им споёт неудобоваримый эрзац «Вперёд, Россия».

Вера Клинг