ПРОЗА

Один из героев книги Джонатана Коу «Срединная Англия» (перевод с английского Шаши Мартыновой) в беседе с другом цитирует Конфуция — его ироническое пожелание «чтоб ты жил в увлекательные времена», оговариваясь, что, возможно, правильнее было бы перевести как «интересные времена». Хоть так переводи, хоть этак, а собеседники не сомневаются, что Конфуций …

Ну как началось... Да, наверное, в школе еще с подкидного. Потом дворовые игры – бура, свара, очко. В институте, конечно, преферанс. Мухлевать-то? Ну, это уже после института, когда я начал всерьез катать для заработка.

– Алло, подскажите, как к вам доехать. – А вы сейчас где? – Я на улице ЗЕТ. – На авенью Z, понятно. ЗИ и что?

Любопытно, порой, перечитывать вирши, что листал только в детстве, когда всему верил на слово и назначенных партией классиков действительно считал классиками. После прохождения срочной службы в рядах доблестного Минобраза многое меняется и давно знакомые строки вызывают принципиально новые ощущения.

Старик был настолько красив, что мимо него было трудно пройти и не остановиться. Это же Иерусалим! Толпы паломников, экскурсантов. А старик – как картина – седой, с роскошной белой бородой, с великолепными выразительными голубыми глазами.

В Японию, в страну Вечнодымящих Вулканов, я выехал по приглашению самого императора Хурахито. Император ждал землетрясения, сопутствующего ему цунами, однако, на прогнозы местных коррумпированных вулканологов не полагался, и срочно, по электронной почте, вызвал меня, независимого российского эксперта.

«Спи, Малыш, спи»... Эта вечная луна тихонько положила на пол квад-рат окна, часть его оказалась на кроватке и согнулась вместе со свисающим одеялом. Он сидел рядом на стуле уже который час, наклонившись вперёд и положив руку на маленькое горячее тельце ровно между лопаток. Вторая ру-ка его свисала с распущенной ладонью и полусогнутыми пальцами.

У Иветты, работницы сборочного цеха, были роскошные, иссиня-чёрные густые кудри. Длинные, они плотной массой лежали на плечах и спине, и, даже если ты шёл сзади, сердце подсказывало: это красавица!

Глубокой и беспроглядной ночью, когда за изломом улицы, за ее крутым, почти под прямым углом, бешеным поворотом дымливо и сутемно курился январский Енисей, Вера Емельяновна Сургут собралась в Иерусалим.

Она была, несомненно, кошкой моей жизни. Без нее прошло 2 года, и только сейчас я могу уже писать эти воспоминания... Появление Василисы.