ПРОИЗВЕДЕНИЯ

Богатые тоже плачут, а в неприятные ситуации короли попадают даже чаще простого люда. Ведь, когда неприятель сильнее тебя, жди бед и несчастий для всего королевства!

Жил-был лес, в котором муравьи построили три муравейника. В одном муравейнике жили рыжие муравьи, в другом – серые, ну, а в третьем – чёрные. Серые, чёрные и рыжие жили относительно мирно – соседи всё-таки.

Наверно, так оно и есть.
Никто не знает,
Зачем мы пребываем здесь.
Всё Бог решает.

Мама давно уже оставила свои попытки познакомить Лену хоть с кем-то. Смирилась. Живем как живем, в смысле. Лену оскорбляло это не проговоренное матерью вслух, но легко угадываемое «хоть с кем-то». Она ждала «своего», «того самого», «единственного». Но после сорока перестала. И не трагедия, оказалось. Во всяком случае, не так страшно, как представлялось в юности. А к сочувствию окружающих – не без иронии и самодовольства  сочувствие – она привыкла, есть у нее броня. И все эти шуточки насчет «старой девы» на нее не слишком-то действовали – во-первых, не по адресу, а во-вторых… она не могла так уж четко сформулировать, что именно здесь «во-вторых», но у нее свой мир, и что ей чье-то там мнение.

Он написал о своей «Композиции 6».

Иммигрант отличается от обычных людей тем, что у него у не одна, а две жизни. Одна — до, а вторая — после. Люди часто путают два похожих слова, поэтому поясню: эмигрант — тот, кто навсегда уезжает жить в другую страну, но ещё туда не добрался, а иммигрант — тот, кто уже приехал и живёт в другой стране. Память у каждого иммигранта наверняка сохранила немало занятных впечатлений о переломном периоде биографии. Сегодня я решил поделиться некоторыми своими наблюдениями, что запомнил из первых лет иммигрантской жизни. 

Всякий раз, когда Агаси поднимался по долгой крутой лестнице в свою небольшую комнатку под самой крышей, он вспоминал три деревянные ступеньки перед дверью в родительском доме. Всего три ступеньки, и ты уже дома. Там в окна ломилась сирень, а перед домом росла яблоня с самыми необыкновенными плодами в мире – синап. На столике прямо в коридоре всегда стояла корзинка, доверху наполненная яблоками. Когда дети прибегали с улицы, они сразу хватали по яблоку и хрустели ими за столом, пока мама возилась на кухне с керосинкой. Еды всегда было мало. Может, потому вкус хлеба, зелени, сыра и яблок из ахалцихского детства наворачивается на язык, как только вспомнишь о времени, когда все в семье видели друг друга каждый день...

Наверное, у многих в жизни случались встречи с какими-нибудь неприметными и малозначительными на первый взгляд персонажами, фиксируемые памятью как повторные знакомства; причём те, начальные, можно было бы восстановить с достаточной достоверностью, хотя раньше в этом никакой потребности и не было. И всё же это такие встречи или знакомства, которые повлияли, несмотря на свою мимолётность, если не на судьбу или мировоззрение, то в эмоциональном или информационном плане, как минимум, на какое-то, пусть и непродолжительное время, на личный житейский фон.

Игра
Здесь правила строги и неизменны,
но принимая их без дураков,
ликует дух, забыв о жизни тленной,
на миг освободившись от оков.

 Люди изобрели календарь и пустились рьяно фиксировать прожитые дни. Мозговой штурм этнически полоумных homo sapiens стал обильно плодоносить: до нашей эры/во время нашей эры/после нашей эры -  Бронзино/Моне/Пикассо/Сафронов -  барокко/рококо/постмодернизм, старожилы не сторожат и как обычно не могут ничего припомнить. А ведь возраст в цифрах не всегда и не всем приятен: старики молодятся, цепляя пёстрые галстуки, а подростки поскорее хотят стать взрослыми, чтобы курить без утайки в местах общего пользования.