СОРТИРОВКА: Александр Бунин

…В том случае, если им уметь правильно пользоваться

Ивана Фёдоровича Прохорова назначили председателем колхоза «Путь Фомича» и он стал выпивать ещё чаще, поддавшись чёрной магии молочного скотоводства. Раньше он занимал должность пронумерованного секретаря недосреднего партийного звена, но район не потянул его идеологической фантазийности (не тот масштаб) и прибегнул к скамейке запасных секретарей, умеющих с душой петь блатные песни в узком кругу ограниченных людей. Он ушёл с удовольствием, поскольку не преследовал карьеру и исчерпал все запасы цинизма. Имея патриархальное подсознание, попутно имел и совесть, которая не позволяла ему делать то, что порой очень хотелось сделать. Для того, чтобы что-то изменить в мире, нужно приложить усилий больше, чем минимально необходимо для этого изменения.

 Люди изобрели календарь и пустились рьяно фиксировать прожитые дни. Мозговой штурм этнически полоумных homo sapiens стал обильно плодоносить: до нашей эры/во время нашей эры/после нашей эры -  Бронзино/Моне/Пикассо/Сафронов -  барокко/рококо/постмодернизм, старожилы не сторожат и как обычно не могут ничего припомнить. А ведь возраст в цифрах не всегда и не всем приятен: старики молодятся, цепляя пёстрые галстуки, а подростки поскорее хотят стать взрослыми, чтобы курить без утайки в местах общего пользования.

Мила Леденцова была хорошей девушкой и за это ей крепко повезло: родившись в один год с олимпийским медведем, выглядела она гораздо лучше. Жизнь её текла, но не менялась. И всё у неё было. Как у людей. Но, правда, всё какое-то небольшое. Тоже как у людей: небольшая зарплата, небольшая квартира, небольшая сберкнижка, средних размеров белая кружка в красный горох. А постоянно хотелось чего-то большего, большого и побольше. И более огромного привлекательного досуга.

Когда нежные городские особы переезжают на ПМЖ в село, их прежняя система ценностей рушится до основанья, а затем приходит в полную негодность в соответствии с историческими традициями. Бриллианты перестают быть лучшими друзьями девушек и уступают первенство веерным граблям, а важнейшим из искусств становится добыча удобрений для садово-огородных посадок.

Серёга Шевченко (он же «Шефф») жарким топливным летом поехал к своей девушке, отдыхавшей в красивом высоком пансионате, который находился на Клязьме, которая была водохранилищем и ещё, наверное, иногда немножко рекой. Выехал он ранним утром на «Ракете», но до девушки своей добрался с существенным опозданием, застряв на соседнем песчаном пляже с двумя другими девушками из другого красивого высокого пансионата (это, как при игре в карты: торопись глянуть чужие, свои – всегда успеешь), с которыми он долго и нежно разговаривал в тугих плавках и выпивал пожилое вино из телескопической посуды. Самая хорошенькая и бодренькая обещала ему, при случае, себя.

Однажды у моей подружки Милки Стальниковой (она же «Мадам де Сталь», она же «Девушка по имени «Гёрл», она же «Лиза Бричкина»),  весьма пикантной в своей необузданности во всём, alles домашние (и дикие) родственники ушли в дальний речной круиз – mother, father, sister, brother in the river тру-ля-ля – и мы по этому поводу устроили праздник в честь дня рождения ещё не Сэра Пола Маккартни. Сам Пол, к счастью, не пришёл, но мы и без него неплохо управились с обстановкой всеобщего взаимонепонимания.

Выпивали мы с Ванькой Тюриным в кафе "Охотник". Завалились туда как-то к закрытию, уже пьяные, из гостей. На удивление легко миновали напуганного «вратаря», показав совместно, в четыре руки, мой пропуск-книжицу в Поликлинику №2 в красной настораживающей обложке.

Мы нетрезво вышли из комнаты, совершив ошибку. На улице была советская власть, тихо сыпались зимние осадки и присутствовал хороший воздух. Новая для нас атмосфера не была возмущённой. Ледяная тротуарная грязь успела растаять и стала жидкой, заставляя людей чавкать просоленными башмаками.

Любопытно, порой, перечитывать вирши, что листал только в детстве, когда всему верил на слово и назначенных партией классиков действительно считал классиками. После прохождения срочной службы в рядах доблестного Минобраза многое меняется и давно знакомые строки вызывают принципиально новые ощущения.