Александр Бунин | Маленькие трагедии. Советский период. Трагедия #3

Серёга Шевченко (он же «Шефф») жарким топливным летом поехал к своей девушке, отдыхавшей в красивом высоком пансионате, который находился на Клязьме, которая была водохранилищем и ещё, наверное, иногда немножко рекой.

Выехал он ранним утром на «Ракете», но до девушки своей добрался с существенным опозданием, застряв на соседнем песчаном пляже с двумя другими девушками из другого красивого высокого пансионата (это, как при игре в карты: торопись глянуть чужие, свои – всегда успеешь), с которыми он долго и нежно разговаривал в тугих плавках и выпивал пожилое вино из телескопической посуды. Самая хорошенькая и бодренькая обещала ему, при случае, себя.

После тяжёлого полуденного флирта, сильно устав от бесполезных девушек, кислых улыбок, сладких обещаний и зноя, Серёга нечаянно уснул прямо на купальном побережье, лёжа непосредственно на животе, и все забыли его перевернуть, как поступают обычно в период жарки с любым мясом. Коварные девушки, преследуя обеденный перерыв в пляжном отдыхе, ушли в пансион, а в благодарность за угощение выложили на шеффской потерявшей сознание беззащитно-кипящей спине компактное матерное слово небольшими камешками различных очертаний (итальянское панно?). Солнце било по процессу загорания.

А не надо, легко мысля, пить напитки с малознакомыми незнакомками. Лучше выпить маленькую бутылочку с хорошим, знакомым человеком, чем галлон с гондоном.

Мятежный сон был без снов, но каторжно-мечтательным:

…Я схвачу, её плутовку.
Опрокину, где стоим.
Оборву трусов верёвку.
И устрою ей интим.
А.Зиновьев

Проснулся онирический Шефф уже сильно под вечер от жесточайшей природной необходимости и засухи, напоминая собой фильм про пустыню и недавно освежёванную охотниками взрослую кабаргу с ярко-белой рекламной надписью на красной спине. Грудь и живот с налипшим мусором имели археологические вмятины, строго повторяющие рельеф пляжного грунта. Вышеизложенная спина полыхала, как праздничный инквизиторский костёр.

Горячий ещё, одиноко-грустный холмик одежды имелся в наличии, а вот денег внутри него уже почти не осталось. Положение обязывало – внеурочное вечернее похмелье надвигалось – и наш PR-менеджер в целях внутреннего выздоровления стремительно продал и пропил дешёвые часы «Юность» на металлизированной мелкой резинке, но не свою дорогую для всех юность, частично оставшуюся в нём после сверхэкстремального бронзария. И скучно, испытывая интеллектуальное одиночество, побрёл в номера к своей всегда поджидающей девушке, которая осторожно, но весело, полюбила его один раз, ощущая молодым нежным телом скрип речной гальки в постельном белье и стала мазать любимые тылы маложирным кефиром, бесперебойно хохоча во время помазанья над редким для обычной человеческой спины, нарисованным, будто детским мелком, сочетанием букв. А Серёга, потемпературив часок-другой, выпил молодого уже вина и назло всем выжил, явив собой ещё один жизнеутверждающий пример трагедии.

Александр Бунин
Рисунок Игоря Варченко