ПРОЗА

…Убийство – это всегда плохо… Плохо, отвратительно, что убит человек. Плохо, что убит турист, и ещё хуже – что убит русский турист. Убит, когда до Рождества осталось несколько дней. Когда город заполнен туристами из всех стран. Опять будет звонить префект, опять будет трясти начальство, опять будут говорить о «профилактике»...

В сети появилась книга нашего автора и друга Сергея Асриянца.

Странно было находиться одетым в бассейне. Гудошников смотрел на «талантливую драматическую актрису» Маргариту N, которая стояла на краю пятиметровой вышки для прыжков в воду и вымученно делала вид, что ей страшно.

Невысокая худенькая девушка с покрасневшими коленками, в выцветшем коротковатом платьишке, не обращая внимания на промозглый холодный ветер и нудный осенний дождь, едва слышно напевала и медленно танцевала на обрыве.

Человек с фамилией, приятной для огородников и садоводов, - Секаторов - нервно курил и созерцал зашторенное наглухо ледяными узорами окно, за которым выла вьюга. Мыслишки лезли в его полулысую-полупьяную голову хмурые. Секаторов был зол на весь мир, жена ушла, забрав детей, на работе его не ценили - его, знатного прораба.

После академии отца перевели служить в Среднюю Азию. Он отбыл по назначению, занял должность начштаба, но с жильем были проблемы, и мы с мамой и братом оставались в Москве еще пару лет. Наконец, настал срок воссоединения семьи, и в феврале 1966-го мы на поезде выехали в Ташкент. Тогда это заняло более 4-х суток.

24 апреля 1918 года на территории берлинского кладбища тихо и незаметно хоронили покойника. Говорили, что он вроде бы был русским поданным и намедни скончался от заболевания почек в клинике «KrankenhausWestend».

Ронит была зла на сноху Орли, жену младшего брата ее мужа. Прошло уже больше трех лет, а она все не могла простить. Легкомысленная эта Орли. Не хочет, видите ли, переезжать из Петах-Тиквы в эту, как она сказала, дыру. Беэр-Яаков для нее – дыра! 15 минут по новой скоростной трассе до Тель-Авива. Это в ней говорит снобизм. Можно подумать, она выросла в Герцлии! Тоже мне аристократка из Димоны.

Родным, погибшим в концлагерях и на фронтах Великой Отечественной войны

Когда я был ещё подростком, моя бабушка, которой уже давно нет в живых, несколько раз рассказывала мне эту историю. Тогда, в оккупированной немцами Украине, ей и двум её маленьким дочерям - моей маме и моей тёте - единственным из всей семьи, кому чудом удалось спастись.