ПОЭЗИЯ

Толпа сжигает бело-синий флаг
И упоённо топчет мóгендóвид.
И жаждет крови. Вновь еврейской крови.
И камень в кипу — вновь из-за угла.

Я – Стена. Я стенаний наслушалась вдоволь…
Сколько рук прикасалось к моим вековым валунам!
Сколько горя и слёз – у бездомных, обиженных, вдовых.
А кому рассказать? Только Богу… Да разве он верит словам?

У нас, друзья-поэты, много тем:
вот, например, про осень золотую
свою добавить можно запятую.

Давит, всё больше давит: ты не Давид...
Дело не в том, что не было Голиафа,
даже не в том, что тело не то да вид –
Иерусалим чужой, непонятна Яффа.

 Что, Господи, Тебе Земля?

На зябнущий причал с бесспорною приязнью
Последнее тепло шлёт сонная волна,
И прямо в небесах витиеватой вязью
Невидимый мудрец выводит письмена.

Итак, я сочинил венок октав, −
понять бы, для чего он нужен мне.
Однако этот литерный состав
заполнен пассажирами вполне.

Изменился, видно, свет,
В нём для чуда места нет.

Ночь. Старый дом кряхтит, закрывая стеклом глаза.
В лунных тисках пылятся мутные образа.

Раздвоение личности - это когда
Ты живёшь, как у Бога за пазухой,
А в далёком краю погибает трава -
Почернела от горя и засухи.