Алексей МЕЛЬНИКОВ | Евгений Маркович

Евгений Маркович

В нашем пролетарском районе он был единственным, кто вежливо  приподнимал шляпу при встрече и легким наклоном обозначал свое с вами знакомство. Район был простой, суровый, заставленный унылыми пятиэтажками и забросанный выкидываемыми с их балконов окурками. С неизменной тросточкой в стареньком пальто и больших серых башмаках он любил прохаживаться трогательной чарли-чаплиновской походкой мимо наших окон, вдоль дома и соседнего с ним заодно.  На скамейках с тетками не сидел, семечки не лузгал и не кричал по вечерам пронзительным пьяным криком в окно соседу с первого этажа: «Ю-ра-а!.. Ю-ра-а!..»  Короче, Евгений Маркович был несколько другим, чем все вокруг.

При каждой встрече он мягко улыбался,  вежливо справлялся о здоровье, полминуты уделял своему и сразу же переходил к главному. Без чего, судя по всему, не мог представить жизнь нормального человека. А именно: без обсуждения роли в отечественной истории двух наиглавнейших персон — князя Андрея Боголюбского и министра Ефима Славского. Если первый завораживал Евгения Марковича мерцающим где-то в историческом далеке царским величием  и государевой хваткой,  то второй все выше поименованные достоинства проявил на глазах. Так сложилось, что оба были с Донбасса. Вдохнули шахтерской пыли. И затем разными путями — один сверху, другой снизу — проникли в атомный проект.Но это было давно. Когда Евгений Маркович был молод, а Ефим Павлович еще не стар. Когда первый мотался со своей монтажной бригадой по закрытым городам с цифровыми приставками сзади, второй колесил теми же маршрутами по вверенным ему объектам, дабы превратить их из кучи металла, бетона и десятков тысяч людей с кирками, лопатами и гаечными ключами в атомный щит страны.

Однажды они встретились. Об этой встрече Евгений Маркович любит вспоминать слегка приосаниваясь и даже чуть отставляя свою стариковскую трость в сторону.

— Что, монтажники, — помню грохочет откуда-то снизу могучий голос, это было в Челябинке-40, — к сроку управитесь?

Гляжу вниз — целая свита. Посередине, видимо, главный. Наше начальство сзади. Кому вопрос?..

Я набрался смелости да и брякни сверху в ответ — «А как же!..»

Вот такая была в истории встреча с «Ефимом Великим» — прозвищем таким редким наградила в ту пору молва всесильного главу Минсредмаша страны.

Потом были казахстанские степи. Первый быстрый реактор на Каспии. Евгений Маркович уже обзавелся опытом, семьей и «Ижаком» с коляской. Утверждал, что прикатил на нем прям сюда в Калугу — жить. А может и не на нем — точно не помню. Уж больно не мотоциклетный вид был у того мягкого и умного старика.

Он пришел к нам в лабораторию со стекольного завода, подработать на пенсии. Удивил ясностью ума, почтенным возрастом, и редкой дотошностью. Взялся растить кристаллы для электроники, о которых знал только то, что многие из них содержат внутри знакомый со стекловарения мышьяк. И — только. Освоил и эту премудрость — для людей, прошедших атомную школу, видимо, ничего невозможного нет. Заработал уважение начальства, дружбу с молодежью и очередной инфаркт. Рассказывал потом, какой целебный воздух в санатории для сердечников…

С некоторых пор я перестал встречать его. Прогуливающегося с тросточкой перед нашим домом. От этого улица наша заметно опустела. Во всяком случае — для меня.  Мне кажется она стала даже немножко уже, дома на ней — ниже, народ — грубей.

Но я все-таки жду, что вдруг появится на ней старик в старом осеннем пальто, приблизится ко мне знакомой чаплинской походкой, коснется пальцами края своей фетровой шляпы, приподнимет ее над головой и — с доброй улыбкой произнесет давно забытое и только ему подвластное: «Моё почтение!..»

Алексей Мельников, Калуга

Фотоиллюстрация Yacky Sechenko