«Новый Континент» Американский литературно-художественный альманах на русском языке
— Сын, смотри, весна и бабочки уже вовсю порхают!
— Где, где бабочки?
Денис спешит ко мне на балкон, с которого я любуюсь местными красотами.
— Бабочки, бабочки! — довольно потирает он руки. — А помнишь, мы собирались бабочек ловить, но внезапно наступила зима, и бабочки пропали.
Напоминает мне сын о нашей давно запланированной кампании по отлову просыпающихся после зимы насекомых.
— Да-да, — вспоминаю я наш зимний разговор.
«Как-то уж очень быстро весна началась,» — думаю, а вслух произношу:
— Послушай, у нас даже сачка нет, как же мы будем бабочек ловить?
— Как в прошлый раз, осенью — моей кофточкой! — напоминает мне мой решительно настроенный на луговую охоту за насекомыми сын.
— Э, так мы в прошлый раз так и ничего не поймали! — тяну я время, но понимаю, что настойчивость сына от перечисляемых мною невозможных обстоятельств только крепнет — мне ли не знать!
— Что? Ещё один впустую потраченный выходной?! И мы сегодня так и не узнаем ничего нового о природе?! — сын быстро находит для меня побудительные слова — ему ли не знать!
— Нет, не дадим пропасть выходному! — решительно заявляю я и начинаю бістро соображать, что делать. А ответ на этот вопрос требует некоторых размышлений.
И ведь действительно: совершенно не хочется загубить проявленный интерес сына к изучению природы. А бабочек, в конце концов, потом выпустим!
— Мама! — напоминает о себе сын, видя, что я «зависла где-то в прострации».
— О! Мы сделаем сачок сами! — радостно восклицаю я, вернувшись «оттуда». — Так, нужен пакет, палка, нечто круглое (что, я ещё и сама не понимаю).
—Ура! — кричит возмутитель моей творческой нирваны. — Папа, мама собралась делать сачок!
— Что? — спрашивает муж, с трудом оторвавшись от телевизионного экрана. — Какой сачок? — уже начинает он что-то понимать.
— Для бабочек, для бабочек! — приплясывает сын.
— Закажем в интернете, — разумно рассуждает отец.
— Нет! Это долго. Мы идём ловить бабочек сейчас! — улыбается сын и пытается вовлечь отца в свою радость.
А я беру пластиковый пакет и оставшуюся от новогодних декораций палку, задумливо рассматриваю их и понимаю, что подходящего кандидата на нечто «кругленькое», на которое надо закрепить пакет, у меня нет.
Муж сочувственно смотрит на меня — он тоже знает, что если мы с сыном что-то задумали, то лучше не пытаться мыслить логически и пытаться нас переубедить. Поэтому, вздохнув, уходит на кухню и возвращается с «кругленьким» в руке — с железным кольцом от кухонной утвари.
Как я сама не догадалась!
С благодарностью выхватываю из его рук кольцо, подношу к пакету — совпали!
Сын счастлив, как и я, и приносит моток гибкой проволоки — вытащил из инструментов отца.
— Держи. На неё можно закрепить! — произносит он.
«Какие они у меня всё-таки заботливые!» — умиляюсь я и прикрепляю кольцо к пакету.
Финальный этап конструирования достался мужу. И он, насадив «сетку с кольцом» на черенок, закрепил это сооружение толстой алюминиевой проволокой. А мы с сыном, довольные, прихватив с собой и Блошкину (нашу курочку) — пусть погуляет на природе! — отправились на лужок.
А там весеннее буйство: все птички — и поющие, и не умеющие выводить рулады, — пытаются внести свой голосовой вклад в общее весеннее наваждение. В изумруде трав разбросаны жёлтые топазы — ромашки первыми откликнулись на ласковое солнечное прикосновение, открыв свои медовые очи!
Блошкина, услышав весеннюю мелодию, неловко выбралась из сумки, в которой мы её принесли из дома, и застыла на своих ногах-циркулях, прислушиваясь к весеннему безумию, творящемуся вокруг. И, видимо, проникнувшись происходящим, поять приняла свою философскую позу — опустила голову меж лап и вперила свой взгляд в лазурь неба.
— Мама, ну что ты такая неловкая? Всех бабочек распугала! — сын с отчаянием смотрит на меня, минут пятнадцать тщетно носившуюся по полю с нашим самодельным сачком за разлетающимися в разные стороны бабочками.
— Думаешь, к такому сачку просто приспособиться?! — возмущена до глубины души я — ветер раздувает пакет, как парус, и он вращается на закреплённой проволокой ручке.
Пока бабочки разлетелись, пытаюсь понять, как этой штукой их ловить. Поворачиваю сачок в разных направлениях, потом неожиданно нахожу нужное положение и с криком варвара бросаюсь на очередную жертву, неосмотрительно вернувшуюся на такую красивую, но в связи с нашим появлением, весьма опасную лужайку.
Взмах, удар, и бабочка в сачке!
— Ура! — на всю округу кричит Денис и несётся ко мне с банкой. Именно в неё мы планировали пересадить бабочку, но при попытке воспользоваться банкой по назначению, мы благополучно упускаем дневную красавицу.
— А-ааа-аа! — кричит сын. — Мы так сегодня ничего и не поймаем!
Блошкина вновь роняет голову промеж лап и сбоку смотрит на сына, сочувствует.
Видим следующую бабочку и все вместе, кроме меланхоличной Блошкиной, бросаемся за ней. Бросок, удар, жертва под колпаком, вернее, под сачком, из которого мы уже не пытаемся её пересадить — сделали выводы — а просто несём, зажав в сачке.
Денис пытается ухватить Блошкину, чтобы посадить её в сумку и отправиться домой, но тут Блошкина решает проявить строптивость — то ли поляна ей пришлась по вкусу, то ли ехать в сумке ей не по нраву — и с рвущим душу куриным воплем отчаяния отпрыгивает в сторону. Денис, не ожидавший ни такой прыти от обычно смирной курицы, ни такого шумового эффекта, застывает в нерешительности.
Но тут и Блошкина вдруг возвращается к своему обычному философскому состоянию и забрасывает голову между лап. Тут её и схватили, уже без крика и сопротивления. В общем, буря оказалась весьма кратковременной.
Спешим домой наблюдать за пленницей.
Одним походом мы не ограничились: пересадив гостью в просторную банку и оставив Блошкину на балконе, охотники вновь ринулись на лужайку за следующей легкомысленно порхающей жертвой.
В результате луговой вылазки мы имеем: двух бабочек (вторую поймал сын); счастливого и довольного сына, сумевшего воплотить мечту и приложить к ней свою руку; мать, надышавшуюся весной и попрыгавшую на свежем воздухе; сосредоточившегося на любимой программе мужа и оттого весьма благодушного к моменту нашего возвращения с трофеями; да, и курицу, которая получила новую порцию впечатлений для своих философских уединённых размышлений на балконе.
Кстати, желтушки сафрановые ( Sarı azamet) — так называются эти дневные бабочки — пока остались у нас, но обязательно будут выпущены на свободу!
Юлия Тимур