«Новый Континент» Американский литературно-художественный альманах на русском языке
Заметки о творчестве израильской поэтессы Галины Феликсон
Как читатель открывает для себя поэта? Часто это бывает случайно. Ты читаешь, перелистываешь журнал и вдруг видишь то, от чего невозможно уйти. Слово или фразу. И вдруг уносит тебя в ту даль, где возникают призрачные образы давно виденного, слегка забытого.
Случайность или предзнаменование?
Имя известной израильской поэтессы Галины Феликсон не было для меня знакомым. И сейчас, по прошествии времени, могу сказать, что это потеря. Желание читать стихи Галины – неодолимо. Случайно прочитанное стихотворение «Колокола» привело меня к ней, и с той поры я уже не расстаюсь с ее творчеством.
КОЛОКОЛА
«А над Землёй звонят колокола.
Взлетают звуки к солнцу птичьей стаей,
В лучах горячих льдинками растаяв,
Вниз опадают каплями тепла».
Остановилась пораженная, и стала мучительно вспоминать, откуда этот промельк давно забытого. Мелькнул лик Серебряного века и что-то вспомнилось.
И. Северянин
«Грузно каялся грешный колокол —
Это медное сердце собора.
Он эфир колол, глубоко колол,
Как щепу, звук бросал у забора».
Все еще боясь поверить в свою читательскую удачу, я лихорадочно напитывалась стихами, и понимание, что передо мной мощный, большой поэт, пришло быстро.
Поэзия обладает свойством возвращать слову его первоначальную свежесть. Слова начинают звучать, и это звучание я услышала в стихах автора. Эти звуки обретают совсем другой смысл, они проникают в нашу душу.
В стихах Галины Феликсон есть все. Есть право на любовь, на разговоры, на осмысление и боль, на радость и потери. Они не подчиняются общему, в них совершенное авторское «Я». Здесь слышна Поэзия, и твоя собственная любовь к стихам и творчеству ведет тебя к узнаванию этого голоса, к тому, что ты любишь всю жизнь. Этим голосом стала поэзия Галины Феликсон.
Как это начиналось? Как одесская девочка, ранняя лирика которой, взращенная Серебряным веком, превратилась в такого мощного автора на Святой Земле?
Об этом Галина рассказывает в своих стихах, но очень интересен ее ответ в интервью, взятом редактором журнала «Новый Континент» Зинаидой Вилькорицкой.
Вопрос: «И все же вы состоялись и как поэт, и как прозаик, и как публицист…»
Ответ: «Виноват» Израиль. Я приехала сюда в 2001-м из Одессы. После хаоса перестройки и развала огромной империи – в точку на карте, где выращивают леса и сады на камнях и песке. Здесь снова дышу морским бризом. Бат Ям – город, где я живу, – напоминает город моего детства».
Здесь, на этой благословенной земле, ее талант засиял новыми красками.
О СЕБЕ
«Я не пишу космических поэм,
В своих стихах я остаюсь собою –
Обычной средней женщиной земною.
Мне не дано букеты звездных тем
Окутывать рифмованной фольгою».
Погружаясь в эту поэтику все больше и больше, ты начинаешь понимать, в чем одна из причин этого погружения. Интуитивно чувствуешь, что сочетание рационального и иррационального создает дымку, смутность образа, который так хочется разгадать. Очень четко это слышно в стихотворении «Стена».
«Сколько жизней моих оборвалось, ушло в бесконечность
На разъёмах иных измерений, на стыках времён,
В ирреальных картинках нелепых страстей человечьих,
Под крушенье эпох, идеалов, дворцов и имён.
Горизонт перекрыло угрюмое сооруженье.
Слабый шелест шагов затихает в тугой тишине.
В зеркалах параллельных миров сквозь туман искажений
Мой упрямый двойник прислонился к разбитой стене…»
Иногда эта дымка легко рассеивается в любовной лирике автора, иногда она красива и легка, и ты снова видишь лик давно забытого и не устаёшь удивляться, как с интервалом почти в сто лет, пройдя через боль и испытания, у автора получается услышать этот отзвук далеких времен.
Так рождаются словесные картины давнего и прекрасного, пропущенные через свое видение мира.
НАДЕЖДА
«Пока средь будней очумелых
Давно сухой, но очень белый
Шуршит надежды флер-д-оранж,
В ажиотаже неумелом
По жизни мчим легко и смело,
Как молодой влюблённый паж».
Конечно, авторская аллюзия возникает, и образ ассоциируется со сводами зала, но как это красиво звучит!
Игорь Северянин
ЭТО БЫЛО У МОРЯ
«Это было у моря, где ажурная пена,
Где встречается редко городской экипаж…
Королева играла — в башне замка — Шопена,
И, внимая Шопену, полюбил ее паж».
Эта неуловимость не дает оторваться, ты ищешь эти совпадения, но радостные и светлые строчки, отдающие «серебром», сменяются совсем другими. Строчками, где авторское «Я», боль и размышления о прожитой жизни абсолютно считываются в стихотворении «Под тяжестью вечности».
«Спотыкаясь о камни под тяжестью вечности,
Жизнь усталой лошадкой бежит по арене.
Больно хлещет грядущее ветрами встречными
За спиной оставляя минувшего тени».
Здесь взгляд поэта в прошлое, оставленное, но не забытое. В этом синтезе реальности и воспоминаний – глубокое раздумье. Здесь чувствуется трагическая нота, и необыкновенным слогом автор вызывает сострадание читателя к своему герою. Давно забытое чувство относит нас к стихам и прозе классиков. Мощнейший акцент: образ усталой лошадки роднит героиню с прошлым. Это отожествление становится опасным, иногда кажется, что можно не выдержать ударов судьбы. Но героиня поднимает голову навстречу ветрам, прошлое остается позади.
«По проложенным рельсам бегут поезда
Нашей жизни обыденно строгой.
Но зовут нас к себе неизвестно куда
Две звезды, две Судьбы, две дороги.
В бесконечном пространстве Вселенной звезда
Привлекает сиянием белым.
По нехоженым тропам добраться туда
Можно дерзким, отчаянным, смелым.
Эти тропы почти не видны в полумгле.
За холодной вуалью тумана.
Попадают туда, увязая во зле,
Сквозь измены, обиды, обманы.
А вторая звезда ровным светом горит,
Всем пришельцам несказанно рада.
Добежать к ней легко по ступеням зари.
И любовь получить, как награду».
В многообразии тем поэзии Галины Феликсон есть то, что характерно именно для ее творческого портрета, иначе он был бы неполным.
Есть циклы лирических стихов. Есть стихи из ее прекрасной книги «Круженье света и теней», где в разделе «Средь молчаливых многоточий» слышны мучительные раздумья о смысле жизни, чести и душевных переживаниях.
Но есть то, что стоит особняком в творчестве автора, что родилось на благословенной Израильской земле. Стихи, написанные на темы вечных сюжетов. И вот эти поразительные по своей мощи строчки относят тебя, читателя, к лучшим образцам современной поэзии, и ты понимаешь, что в женской стихотворчестве такой выбор редок, и эта поэзия совсем не «женская». Есть многие образцы великолепных стихов других авторов, но я все время пыталась понять для себя, что именно отличает поэзию Галины, взявшейся за такую трудную тему и, кажется, сумела нащупать ответ.
В поэме «Далила» грани между мифом и реальностью размыты настолько, что прекрасно зная мифологический сюжет, ты, читатель, невероятным образом уходишь в Зазеркалье современной жизни. Отображение за стеклом, его не увидеть невозможно.
«Убогий дом теснее клетки –
Всё позади, ушло «вчера».
Ведь на столе среди объедков
Темнеет горка серебра,
Утешив душу нежным звоном.
А у распахнутых дверей,
Перебирая на ладони
Обрезки рыжие кудрей,
Стоит растеряно Далила,
То тихо плача, то смеясь:
У серебра такая сила,
У серебра такая власть…»
Потрясающие по своей мощи стихи. Вот он, переклик земного и нереального, бросок в наше сегодня.
В этих сюжетах автор создает свой круг. Это своего рода итог раздумий и осмысления внутри себя главных вопросов, которые ставит перед тобой жизнь. В этом мире, сотворенном автором, родились необыкновенные стихи, Галина Феликсон шла шаг за шагом по дороге, взяв в руки «Пятикнижие» по ее собственным словам.
И родились «Каин» и «Исход», «Давид» и «Земля обетованная». В них слышны боль и надежда, но мощь этих строчек царапает внутри, и ком подступает к горлу.
***
КАИН
«Моей рукой искривлен мир:
Закон Божественный нарушив,
Я в человеческие души
Убийства семя заложил.
Познал я после смерти брата,
Как много истин в жизни есть.
Обида, зависть, злоба, месть
И боль – за все грехи расплата
Душа моя давно мертва.
В ней нет любви и состраданья.
Раскаянье и покаянье –
Вот всё, чем мысль ещё жива».
Все стихи этого цикла – огромная творческая удача автора, но стихотворение «Псалом 137» стоит немного особняком.
***
«Коль я тебя забуду, город мой,
По странам и столетиям блуждая,
Да не владеть мне правою рукой,
Что держит меч, свободу защищая!
Пока душа и плоть моя жива,
В скитаньях меж народами иными
Пусть мой язык отринет все слова,
Запомнив лишь твоё святое имя!»
Эти стихи – молитва автора. Это ее признание своей земле, ставшей ее жизнью.
Она переложила на стихи самый известный псалом. Его «делали» многие известные поэты разных времен и народов. Галине стало интересно, получится у нее или нет. Сделала. Пропустила все это через свое сердце и душу. Получилось. Первые главы Торы до Галины тоже никто не перекладывал в стихи. Пытались многие. Полностью это удалось сделать только Галине Феликсон.
Говоря о ее произведениях, нельзя не коснуться прозы, где 60 с лишним публицистических статей и 40 рассказов. Эта проза отражает жизненную позицию автора. Мирные израильские будни окрашены звуком постоянной опасности. Война и убийство преступны и не имеют ни времени, ни пространства. От них не спастись, в какой бы части света ты ни жил. Такова сила воздействия писательского дара автора: ты читаешь прозу, а между строчек текста в памяти возникают отрывки из стихотворений.
А разговор о ее творчестве, о деле ее жизни хочу закончить ее же собственными словами и поблагодарить судьбу за то, что она дала мне шанс узнать великолепную поэзию, не оценить которую невозможно.
«А на руке моей – кольцо,
Где старца мудрого резец
На все сомненья дал советы:
У всех начал один конец.
Проходит всё. Пройдёт и это».
Римма Нужденко