Дмитрий Бирман | Новогодний корпоратив

Под Новый год Костяна уволили с работы. Он, конечно, сам напросился, но терпеть уже больше не было сил.

Привёз, значит, он шефа на новогодний корпоратив в самый модный клуб. Привез и остался в машине ждать – шеф не любит, если куда отлучиться задумал, вдруг машина понадобится срочно. Ждет, музыку слушает, по сторонам смотрит.

Вон бизнесмены известные прибыли, вон депутаты городские съезжаться начали, а вон, глянь-ка, сам мэр пожаловал.

Сидит Костян, думает, что Светке подарить на праздник. Вдруг по стеклу «тук-тук» – Васька, водитель Николая Ивановича стучится. Опустил Костян стекло водительской дверцы, вдохнул воздуха морозного, ядреного и выдохнул: «Чего, Васятка?»

А Васятка пританцовывает на морозе ботинками модными, дубленку новую не застегивает, чтобы виден был клифт, да галстук яркий.

«Балует его Николай Иванович», – с завистью подумал Костян, а Васька ему с улыбочкой:

– Константин, вы на ужин приглашены?

Костян нахмурился, чего, мол, ты, баламут несешь и спрашивает:

– На какой ужин, Васятка? Ты, случаем, рамсы не попутал?

– Ну, что вы, Константин Сергеевич, – похохатывает Васька и показывает Костяну открытку, на которой радостно улыбающийся водитель прямо за рулем ест суши, а рядом девка длинноногая сидит и улыбается.

– Мне Николай Иванович дал, тут в цоколе для водил и охраны отдельный стол накрыт.

Закаменел лицом Костян:

– Не звали меня, – сказал резко, рублено и стекло поднял, типа, окончен разговор.

Васька плечами пожал, головой покачал и пошел, пританцовывая, в клуб.

– Вот как, значит, – кипел Костян, – спасибо за праздник, начальничек!

А дальше все, как во сне. Вот заходит он в зал, где за круглыми столами вся городская знать сидит, отыскивает глазами шефа, который мордой раскрасневшейся тычется в щеку красавице местной, с декольте до пупка. Вот Костян подходит к их столу и… Раз! – швыряет ключи от «бумера» прямо шефу в салат. Два! – берет бутылку с газировкой и выливает шефу на лысину (тоже красную). Три! – шлепает его ладонью по лысине и уходит!

Пришел Костян домой, выпил молча стакан водки, отмахнулся от Светки и спать завалился. Проснулся утром от визга Светкиного:

– Ты что наделал, идиот! Что жрать-то будем?! Правильно Елена Васильевна говорит – судить тебя, скотину, нужно! – и заревела, закрыв лицо руками.

Позвонил Костян на работу, крика Елены Васильевны, секретарши шефа, слушать не стал, буркнул:

– За книжкой и расчетом Светка придет, – и бросил трубку.

Схватил дубленку свою старенькую (уснул-то в одежде) и пошел на улицу.

А там… Снежок мягкий падает, люди суетятся, бегают перед праздником. Кто за подарками, кто еду к столу купить, при деле все, в общем, а он один неприкаянный, никому не нужный.

Пошел Костян тогда к Косте-тезке, тот в номерах банщиком работал.

Костя встретил ласково (сам с похмелья был):

– Давай-ка, тезка, раздевайся, да в парилочку! Есть у меня номерок свободный, отдохни немного.

Разделся Костян, зашел в парилку и начал жару поддавать – все мало ему. Бросает воду на каменку и приговаривает:

– За всю фигню! За всю фигню!

Незаметно слабость на него навалилась и отключился Костян от действительности, что обрыдла ему.

Вскоре открыл он глаза и… чудо-чудное увидел. Лежит он себе на пляже у океана (вот почему не у моря, а именно у океана, Костян не знал, просто почувствовал – океан!), солнышко ласково светит, рядом девица длинноногая в бикини суши ему предлагает и щебечет что-то на языке неведомом. Костян не теряется – суши пробует (вкусно!), да девицу по ноге поглаживает, а та улыбается ему и папироску протягивает.

– Забавно, – думает Костян, папиросы-то я только в детстве пробовал.

Затягивается он табачком заморским, а табачок-то особенный, забористый. Стали видения разные Костяна заманивать, одно краше другого. Вот и дом большой с колоннами, вроде как его собственный, машина спортивная красная у дома, а на крыльце девица та самая, с пляжа, только не в бикини, а голая. Смеется она зазывно, да телом точеным подрагивает.

Вдруг садится Костяну на плечо попугай, птица говорящая, и картавит ему на ухо: «Все это твое может быть, Костенька, только скажи, что жизнь твоя прежняя зря прошла!»

– Да легко! – Костян отвечает и, только сказать уже хотел слова волшебные, да маму увидел. Как несет она ему кружку с молоком и приговаривает:

– Пей, Костенька, молочко парное, заговоренное! Пей, ума-разума набирайся!

– Сколько же могилку-то ее не проведывал.., – опечалился Костян.

– Кыш, провокатор картавый, – крикнул на птицу яркую и смахнул ее с плеча.

Потемнело вдруг вокруг, сыро и жарко стало. Да еще попугай не отстает, крепко когтями за плечо держится, крыльями машет!

Открыл Костян глаза, видит, что лежит он на полу в парилке, а Костя-тезка, его за плечо трясет и кричит:

– Костя! Костя!

Кое-как встал Костян, по стеночке вышел из парной, да под душ прохладный. Очухался немного, оделся и на улицу вышел.

Морозец, праздник скоро – здорово!

Остановил Костян такси, заехал на елочный базар, выбрал елочку, маленькую, но пушистую, потом шары елочные купил разноцветные яркие.

Ехал он в такси по заснеженному городу, ехал и улыбался.

Он ехал к маме – поставить елочку и нарядить в шары яркие, разноцветные.

Пусть, в кои-то веки, у мамы тоже будет праздник!

Дмитрий Бирман