ПРОИЗВЕДЕНИЯ

«Вы не видели моего Петю? Я проснулась, а его нет. И Сильва, собака наша, куда-то подевалась. Она с ним? Точно с ним? На рыбалке? Спасибо! Большое спасибо! Вы меня успокоили! Я думала, со мной что-то не то... Оказывается, со мной все в порядке. Почему же всё вокруг странным образом изменилось? Дом, где я живу… Не мой он. У меня другой был. Не обгорелый и не разрушенный. Красивый. С беседкой из винограда и розами. Наверное, мне надо для памяти съесть цветок сирени с пятью лепестками – и все пройдет. Я ничего не помню лишь потому, что сейчас не сезон сирени».

Танька Кашина  была голубоглазой, рыжеволосой, узкого телосложения девицей-красавицей. Это не мешало ей затыкать за пояс тюленистых или лапшистых «ботаников» физико-математического факультета, когда надо было включать быструю соображалку. Однокашники поначалу свысока поглядывали на единственную особу женского пола на курсе, однако она быстренько положила их всех по очереди на лопатки и задавила нестандартными решениями и беспощадно применяемыми знаниями теории.

Наутро мы разделились: я поехал в райисполком подавать заявку на регистрацию кооператива, а Толик – к энергетикам. Черновик техзадания, который Тоха привёз оттуда, читался, как приговор, ставящий жирный крест на всём том, что под сказочную успешность первых двух шагов успело вскружить нам головы.

В наше время много замечательных критиков, которые к сожалению читаются только собратьями по перу и авторами, ибо их книги проходят мимо читателей. Мы забываем, что прогулки пешком полезны для здоровья. Очень… 

Если войти во двор, дойти до второго подъезда старенькой, неоштукатуренной хрущёвки, войти в подъезд и подняться на третий этаж, то на площадке будут четыре двери: одна слева, одна справа, и две двери - прямо: левая и правая. Впрочем, на всех остальных этажах, и во всех остальных подъездах, и даже во всех остальных хрущёвках двери расположены ровно таким же образом. Но нам - именно сюда.

Не страшно говорить: «Идёт восьмой десяток» –
Ведь та, кого люблю, жена, а не вдова.
Прожитые года скорее недостаток,
Когда их за спиной не семь, а скажем, два.

Инспектор Мано задумчиво болтал ногами в оливковых берцах и грыз кусьпаёк, сидя на покатой крыше патрульного катера. Где-то вдали лаяли недопсы и постреливали семена лоританского гороха, вырываясь из стручков. Ничто не могло вывести инспектора из состояния сосредоточенной задумчивости. Ничто, кроме звука резкого торможения. Чиркнув по стройным кипарисам и пробороздив гороховое поле по диагонали, звездолёт «Sweety» остановился точнёхонько у патрульного катера. Выкинув якорь и для надёжности поставив транспорт на ручной тормоз, капитан Ядвига Новак выбралась из люка.

Если б Арто жил сейчас и позволял себе подобные заявления, его бы закидали петициями с требованиями отовсюду исключить и всего лишить, если б он был блогером (кстати, прекрасно представляю его в этом качестве), толпы экспертов паслись бы под каждым его постом с криками: «Это вообще кто такой?» Но, к счастью и к сожалению, Арто живет не сейчас и почил, так и не узнав, что может быть художник Никас Сафронов. И отменить это нереально.

Скандал надвигался. Над столом повисло мрачное молчание. Гости даже перестали звенеть вилками. Тишину, как пишут в скверных романах, можно было резать ножом. Войнович выпил рюмку водки, промокнул губы салфеткой. Подняв глаза, он посмотрел на генерала и повторил:

Опечален бедный Тим, день неважно прожит.
То, что происходит с ним - объяснить не может.
Стонет ночи напролёт и хандрит всё время
И усталости налёт напрягает темя.