ПРОИЗВЕДЕНИЯ

Захотелось мне рассказать пару историй из жизни израильских школьников. Крупно повезло моим чадам с совершеннолетием. Мало того, что пришелся он в нынешнем году на Йом-Кипур, так еще дома их в этот знаковый день не было. Работали в молодежной деревне, где находится родная школа "Эшель-а-наси".

В интернете он был просто-таки гением общения. Надя познакомилась с ним неделю назад, и все это время смеялась до слез над его статусами, картинками и видосиками. Отвечал он всегда быстро, остроумно и впопад. Наконец, ей стало невмоготу от желания его увидеть.

После этого Довлатов написал про меня, чуть приукрасив фабулу: «…я знал тонкого, благородного, образованного человека, который унёс с предприятия ведро цементного раствора. В дороге раствор, естественно, затвердел. Похититель выбросил каменную глыбу неподалеку от своего дома. Другой мой приятель взломал агитпункт. Вынес избирательную урну. Притащил её домой и успокоился». — Э-эх… Славные были времена, скажу я вам.

Скулы резкие матовы,
а сама – как тростинка.
Молодая Ахматова –
это чудо-картинка!

– Эту Красную Звезду я, сынок, под Киевом заслужил… – Фёдор аккуратно развернул белую тряпочку. – Зажали нашу роту… Что от роты осталось… Но ничего… Отбились… Потом, вишь, её царапнуло пулей… Вот – скол на лучике… А – вторую… Когда Двину форсировали… Ночь… Холод…Аж до кости пробирало… Кто – на плотике, кто – на брёвнышке… Фрицы, гады, учуяли… Да как давай нас минами и пулемётами поливать… Столько утопло… Да и побило… Тоже бог миловал… Только «сидор» очередью пропороло…

— А это то, что ты любишь больше всего на свете!
Мужчина достал из вместительной хозяйственной сумки ведерко с мороженым и протянул его девушке, руки которой и без того были заняты: букет цветов, книга, огромная шоколадка, еще что-то...

Краснодар-моя малая Родина. Всякий раз прилетая или приезжая сюда, у меня в груди, как и у многих, возникает щемящее чувство приближения к домашнему очагу, тёплому, уютному, знакомому с детства - родному.

– Зина, ты умеешь писать речи? – спросил араб-христианин Акрам, выходец из Ливана. – Умею. На каком языке? На вашем или на нашем? – мой арабский неплох «на поговорить», но писать...

Нет, честно... Вам приходилось воровать? Так, чтобы что-то где-то взять и унести? Потому что по непонятному зову души устоять было невозможно?

До восьмого класса я учился в 9-й школе. Это было разбойничье гнездо. И я тоже был немножко разбойником. В 1953 году незадолго до смерти Вождя кто-то порезал бритвой его портрет. Комсомольское собрание, на котором нам объяснили, что так делать нехорошо, оставило горький и страшноватый осадок. Я был глуп и не понимал, что дело врачей могло напрямую вот-вот коснуться нашей семьи, где и мама, и бабушка работали в белых халатах, а дед уже отбыл два срока.