Семен САФРО | Стая

Стая

Она лежала, распластанная на горячем асфальте, нагая, застывшие струйки крови как бы венцом охватили ее голову с коротко стриженными волосами.
Дворничиха – айсорка Зара – бегала вокруг и причитала «Ой, миленькая, какое несчастье. Как же так? Как же так?»

На каменной ступеньке крыльца сжав голову руками, сгорбившись сидел худенький паренек и плакал. Из окон дома выглядывали соседи и спрашивали друг друга что случилось. Трое мальчишек лет по пятнадцати стояли у детской площадки и хихикали, отпуская похабные реплики и нагло поглядывая на обнаженное тело девушки.

Во двор вошла пожилая женщина с авоськами – только что вернулась с рынка. Увидев людей у подъезда, она почувствовала недоброе, и когда, наконец,  разглядела лежавшую на асфальте мертвую девушку, бросила авоськи и побежала к ней.

«Стая, Стаюшка моя, ну почему ты это сделала? – сквозь рыдания прошептала она.

«Тетя Галя, что там произошло?» — окликнул ее звонкий голос с пятого этажа.
«Стая наша разбилась насмерть», — отрешенно ответила тетя Галя. И вдруг словно спохватившись крикнула: «Быстро в скорую и в милицию звони, Светка».  Потом, оглянувшись на ухмыляющихся юнцов приказала им убраться со двора, а не то мужа позовет, и он с ними расправится. Она поднялась к себе в квартиру, сдернула со стола скатерть и спустилась вниз. Осторожно прикрыла тело Стаи и села на ступеньку рядом с пареньком.

В памяти отрывочно всплывали картины жизни Стаи. Почти двадцать лет назад отец Стаи получил квартиру от предприятия в их доме. Он тогда работал механиком по ремонту больших холодильных установок. Как-то его вызвали для установки нового холодильного оборудования в станционном буфете. Там-то он и встретил мать Стаи, Алену. Она работала в кассе по продаже железнодорожных билетов. Ну, как это бывает, приударил он за стройной красавицей. Дрался два раза из-за нее. Отсидел 15 суток. В конце концов поженились. Муж иногда выпивал, но никогда пьяным домой не приходил.  Зарабатывал он неплохо, все деньги за исключением малой толики (так на всякий случай, объяснял он) отдавал жене. Жили не хуже других.

Мысли  Галины прервала приехавшая машина «Скорой помощи». Врач молча осмотрела погибшую, что-то записала в свою папку и кивнула санитарам. Те быстренько выкатили носилки и хотели уже положить тело в специальный мешок, когда появилась милиция. Оперуполномоченный – милиционер с хмурым серым лицом, то ли от недоедания, то ли от недосыпу, попросил не трогать труп. Сопровождавший его медэксперт сделал несколько снимков. Затем они о чем-то вполголоса переговорили и опер махнул рукой санитарам – мол, можно увозить. Когда «Скорая» уехала, он подошел к стоявшим и сидевшим у подъезда жильцам дома и стал задавать вопросы.

Галина вернулась к своим воспоминаниям.  Она когда-то удивилась, что девочке дали такое странное имя. Но Алена все объяснила: была беременна, они с мужем как-то вечером гуляли в сквере. Вдруг она схватила мужа за руку и сказала, показывая на небо: «Смотри, стая летит. Наверно, гуси. Как ты думаешь – это к счастью?», а потом повторила: «Стая – какое красивое слово, а давай ребенка, если это будет девочка, назовем Стая». Муж возразил: «Такого имени же нет». «А теперь будет», – упрямо ответила Алена.

Девочка росла у нее, Галины, на глазах. Она всегда была молчаливой и скрытной, но училась легко, даже приносила из школы какие-то грамоты. Матери безропотно помогала, когда та ее о чем-то просила. Во дворе почти не появлялась. Ребятишки считали ее слишком заносчивой, и близких друзей она не завела.

Кто-то тронул Галину за рукав. Рядом с ней стоял тот самый опер.

— Здравствуйте, я оперуполномоченный городского управления внутренних дел капитан Лучинин, — представился он. – Можно мне задать вам пару вопросов?
— Да, задавайте, — ответила Галина. – Но девочке это уже не поможет.
— Вы видели, как все произошло?
— Нет, я с рынка шла, а потом еще с улицы заметила людей у подъезда, подошла ближе и вижу – Стая лежит в крови.
— Вы живете в этом же подъезде?
— Да, в квартире рядом.
— Мы можем к вам зайти и поговорить об этой девушке, если не сегодня, то в ближайшие дни?
— Конечно приходите. Чем смогу – помогу.

Галина поднялась и, тяжело ступая, стала подниматься по лестнице. Она совсем забыла про свои авоськи, которые лежали посреди двора. Кочан капусты выкатился из одной из них и скучно лежал в пыли.

Но тут Светка крикнула из окна:
— Тетя Галя, ты свои сумки забыла.
— Ах, да, — обернулась Галина, — сейчас заберу.
Она подняла авоськи, подхватила кочан капусты и снова стала подниматься по лестнице. На последней ступеньке пролета на четвертом этаже присела как раз напротив двери квартиры, где жила Стая.

Из  глубин памяти возникали и пропадали воспоминания, связанные с девушкой.

Стае было лет четырнадцать, когда от несчастного случая погиб отец. Он и его приятели отмечали какое-то событие. Дело было вечером. Выпили. Отец хоть и не был в дупель пьян, не очень хорошо видел  дорогу. На подходе к своему кварталу он наступил на неплотно закрытую крышку люка телефонных коммуникаций, провалился одной ногой, а так как не очень твердо стоял на ногах, рухнул на спину и со всего размаха ударился головой о край тротуара.

Спасти его уже не удалось. Погоревали. Мать пыталась найти более высокооплачиваемую работу, но все попытки оказались неудачными. Тогда Стая решила пойти подрабатывать по вечерам после школы на овощебазу – работала за копейки, но и это как-то помогало. Но несчастье следовало за несчастьем, как будто рок тяготел над этой семьей.

Года три назад в середине осени Стая возвращалась домой после работы на овощебазе. Как обычно, прохожие оборачивались и смотрели ей вслед – она была очень привлекательна и выходя на улицу старалась одеваться как можно красивее. Кое-что шила сама, кое-что покупала на распродажах, а так как имела почти идеальную фигуру ей шло все. Нет, она не провоцировала мужчин своей одеждой – одежда была вполне скромная – если блузка, то с длинными рукавами, юбка ниже колен, туфли на невысоком каблуке. Брюки носила редко – не очень их любила. Но и скромная одежда не скрывала стройности и гибкости ее тела, а большие зеленые как у кошки глаза на слегка веснушчатом лице просто завораживали.

Идти надо было вначале вдоль железной дороги, а потом три квартала по городу. Алена в этот раз не дождалась дочь вовремя. Она позвонила в милицию. Те отказались ехать искать, так как не прошло положенного срока, по крайней  мере – двенадцати часов. Тогда Алена оделась, зашла к соседям и попросила мужа Галины сопровождать ее. Стаю они нашли без сознания буквально рядом – в глухом проезде между домами. Юбка и кофточка на ней были разорваны, на лице  – один огромный синяк, сумка валялась в стороне – все деньги и документы были целехоньки. Они остановили проезжавший автомобиль, положили девушку на заднее сиденье и повезли в больницу. Алена всю дорогу плакала.

Врачи привели Стаю в чувство. Анализ установил, что имело место групповое изнасилование. Стая несколько дней пролежала в больнице невменяемая. Она не узнавала мать и соседку Галю, которые попеременно дежурили возле нее, слабо сопротивлялась инъекциям, почти ничего не ела.

Когда ее привезли домой, она села в уголок на стул и так просидела весь день, пока мать не уложила ее в постель. Алене пришлось уйти с работы. Ей назначили мизерное пособие по уходу за больной. Психиатр, посетивший Стаю, сказал, что ей необходимы регулярные инъекции хотя бы раз в три-четыре дня. Он рекомендовал поместить ее в психиатрическую больницу, так как болезнь может прогрессировать. Мать отказалась.

К Стае постепенно приходила память, она уже узнавала мать, стала заниматься мелкими делами в доме.

Милиция между тем не смогла найти насильников. Они даже возили несколько раз Стаю по району, где все произошло, в надежде, что она среагирует на какое-либо лицо. Но напрасно. Дело так и повисло нераскрытым.

Галина часто приходила к ним домой, пыталась разговорить Стаю, вернуть ее к нормальной жизни. Но та отделывалась короткими ответами «Да», «Нет», «Не знаю», «Хорошо». Однажды Алена пропустила время инъекции, и Стая вдруг «взбунтовалась» — она ходила по комнате, бормотала какие-то ничего не значащие слова, срывала с себя одежду, пока не осталась совсем голой. Только после укола она снова успокоилась. Позже наблюдавший ее психиатр посоветовал убрать с видных мест все острые вещи и установить металлическую сетку на балконе.

Еще один человек тяжело переживал то, что произошло с девушкой. Это был тот самый паренек, который плакал на ступеньке в день ее гибели. Виталик жил в соседнем подъезде, учился со Стаей в одном классе и был тайно в нее влюблен. Но он не смел признаться ей в этом, потому что считал себя недостойным ее. Свои чувства он тщательно скрывал. Только, когда они шли утром в школу, он выходил в одно с ней время, а вечером  садился на лавочку между подъездами и ждал, когда она вернется с работы на овощебазе. А Стая его почти не замечала. Все мальчишки в школе казались ей на одно лицо. Ухаживаний за собой она не допускала. Возможно, ей еще не встретился тот, которому она отдала бы свои симпатии, хотя ее одноклассницы уже вовсю встречались с парнями.

Алена, встречаясь с соседками, всегда говорила, что Стае еще рано бегать на свиданки с мальчиками. Она считала, что всему свое время. Еще она рассказывала, что у Стаи есть мечта – стать ботаником, ездить в разные уголки Земли и искать редкие или неизвестные никому растения, изучать их и заняться разведением наиболее полезных из них. Она почему-то верила, что на Земле осталось  немало растений, о которых люди вообще  не слыхали, или может быть слыхали, но не знали об их чудодейственных свойствах. Алена радовалась, что у дочери такая замечательная мечта и всячески поощряла к занятиям биологией, химией, географией, хотя сама эти предметы никогда не знала хорошо.

После всех потрясений у Алены появилось высокое давление. Она теперь постоянно принимала лекарства, чтобы сбить его. Три дня назад давление снова подскочило почти до критической отметки. По какой-то причине в этот раз лекарства не помогли. Она позвонила Галине, та вызвала «Неотложку». Врачи что-то проверяли, а потом увезли ее в больницу и сказали, что отпустят через пару дней, когда стабилизируется давление. Галина заходила к Стае, готовила для нее все эти дни, но об инъекциях совсем позабыла. Да и Алена не показала, какой препарат нужно вкалывать девушке – не до того было. И как же она теперь сообщит Алене, что произошло – это доконает ее. Неосознанное пока чувство вины за гибель Стаи змеей проскользнуло в ее сердце и заставило его часто биться.

Позвонил следователь и предупредил, что приедет вечером. Галина спустилась вниз, чтобы его встретить. Ей не хотелось беседовать с ним в квартире.

Небо было закрыто облаками, накрапывал мелкий дождик, на мостовой, на газонах и на детской площадке лежал толстый ковер мокрых желтых и багровых листьев. Под козырьком их подъезда на том же месте на ступеньке Галина увидела Виталика и присела рядом.

«Ты был здесь, когда все это случилось? –тихо спросила она.
«Да, я ждал может она появится на балконе».
«А что было потом?»
«Я не знаю точно. Она вышла на балкон совсем без одежды, и я отвел глаза. Я слышал, как она каким-то тяжелым предметом била по сетке и наконец прорвала ее. Потом я поднял глаза и увидел, что она на мгновение встала на перила и крикнула: «Я Стая. Я лечу. Хотите лететь со мной?» И все… и она полетела. Сейчас она, наверно, далеко».

«Наверно, – глухо отозвалась Галина. – Ей будет там лучше».

Виталик отвернулся и было ясно, что по его лицу текли слезы.

Семен Сафро

Рисунок художника Владимира Рябова