Больше десяти лет тому назад было. Я только что в Латвию свалился и понятия не имел, что надолго здесь застряну…
Проходил в Риге европейский семинар по окинавскому карате. Четыре окинавских мастера, включая Главного Дедушку – патриарха Школы – приехали. Мой друг Арнис, организатор семинара, попросил помочь с переводом. Японську мову-то я не розумию, естественно, но один из японцев, Мастер Судзуки, лет двадцать как жил в Стокгольме и говорил по-аглицки. К нему меня и приставили. На все четыре дня семинара, с утра до вечера.
Сюжет. Гуляем мы с Мастером Судзуки по Старому городу. Лето. Туристы, лотки с янтарными поделками – все как положено. Зацепился Судзуки у одного из лотков за какую-то хреновину сувенирную. Цену спрашивает. Продавщица, молодая латышка, при виде Богатого Японского Туриста (а какие еще японцы бывают?!) на приличном английском заряжает совершенно некошерную цену. Даже мне, новоиспеченному рижанину, неловко стало. Судзуки – без каких-либо эмоций – называет свою. И вполне достойную, кстати. Девушка, в полном соответствии с родной ментальностью, упирается рогом и тоже стоит на своем. Тупик…
Но я-то проходил школу на арабском рынке в другом, по-настоящему Старом городе – в Иерусалиме. Поэтому спокойно отхожу на пару лотков в сторону, возвращаюсь к Судзуки и радостно возглашаю:
– Судзуки-сан, вон там вот есть точно такая же хреновина, но гораздо дешевле!
Судзуки благодарно кивает и разворачивается ко мне. Продавщица, естественно, ловит его за рукав и продает свою драгоценность по цене, предложенной самим Судзуки.
И тогда Мастер, расплатившись, по-доброму улыбается продавщице и произносит:
– Милая, когда еврей и японец вместе делают бизнес – вам тут ловить нечего!
Купил меня Мастер Судзуки, со всеми потрохами купил…
Еще пара сюжетов.
С ним на семинар приехал его личный ученик, офицер шведского ВМФ. Красивый, высокий, улыбчивый швед. Сидим с Мастером Судзуки в холле гостиницы перед выездом на тренировку. Выходит из лифта швед, в рубашке с коротким рукавом – а из под рукава ползет по руке до запястья дракон. Красивый, разноцветный. Татуировка – в лучших японских традициях.
– О! Якудза! – шучу я, щеголяя осведомленностью в предмете.
– Это не якудза – сухо, без выражения, отвечает Мастер Судзуки, глядя в пространство. – Это офицер Королевского Военно-Морского Флота Швеции, – и замолкает.
Чувствую, что ляпнул что-то не в тему, но не пойму – что.
Арнис отводит меня в сторону:
– Юра, видел бы ты, какие тату у самого Судзуки – во всю спину…
Мастер Судзуки в молодости, как и подобает правильному каратеке, был в якудза…
На семинаре случилась неприятность. Приехали двое ребят из Одессы, черные пояса, с дипломами этой самой Школы. Выяснилось, что их дипломы и, соответственно, черные пояса – липовые. Вырисовалась картина. Оказывается, некая американка, ученица и многолетняя подруга основателя Школы, уже покойного, – разъезжает по миру, проводит семинары и раздает пояса от имени Школы. Не имея на это никакого права. За хорошие бабки. А после падения «железного занавеса» взялась окучивать страны Восточной Европы… В связи с чем Школа рассылает по всем направлениям предупреждение, что предприимчивая дама – самозванка, и что выданные ей пояса – тряпочки. Ребят одесских жалко…
– Судзуки-сан, – спрашиваю, – а что, нельзя решить проблему с этой дамой… иначе?
Судзуки смотрит на меня долгим, ничего не выражающим взглядом.
– Не те времена, Ури… Не те… Вы не представляете себе – сейчас, например, на Окинаве – на Окинаве! – жена может подать на развод и уйти от мужа!
Понимающе киваю головой. Оба молчим…
Повезло самозванке.
Пауч за трубой
Один из самых страшных, без преувеличения, моментов в своей жизни я пережил осенью 1999-го. В Лондоне.
Я был вынужден уехать из Израиля. Бывшая жена, сабра из уважаемой семьи со связями, грамотно и методично выдавливала меня из Страны. Детали расписывать не буду – просто все мои попытки выбраться из обстоятельств, в которые она меня загнала, заканчивались тем, что я увязал все глубже и глубже. Вдобавок ко всему, мне очень прозрачно намекнули, что «сшить» на меня дело, имея родственников в полиции, совсем не сложно…
Два человека сказали мне, что я должен уехать из Израиля.
Один – мой учитель, мастер Акилов ז»ל, после подробного разбора ситуации. Когда я все-таки решился уехать, он прочитал мне целую лекцию о том, как правильно выживать на чужбине.
Второй – раввин-таймани, потомственный каббалист, к которому мне удалось попасть на прием без очереди – а записываться к нему надо было чуть ли не за год. Когда я вошел и поздоровался, он молча открыл наугад, не листая, старинную книгу – 16 века, кажется, как он потом сказал – и начал читать.
Это было подробное описание моей ситуации. В деталях.
Когда я, ошарашенный, подтвердил, что все так и есть – каббалист повторил мне то же самое. Что я должен уехать из Страны – иначе мне будет плохо. Совсем плохо…
(Обо всем остальном, что происходило в этот и во второй мой визит к нему – промолчу. Добавлю только, что все последующие события в моей жизни сложились именно так, как он тогда предсказал…)
Англию я выбрал почти случайно. Тренировавшийся у меня англичанин, женатый на израильтянке, дал мне контакт – своего друга, обещавшего помочь с работой. Черной, разумеется. Этот же англичанин преподал мне основное правило жизни на британском дне.
– Ури, запомни: британцы – не израильтяне. Никто не кричит и не размахивает руками – сразу бьют в челюсть. Молча.
Вооруженный этим бесценным знанием и деньгами на первое время – частью собранными друзьями, частью одолженными – я в полувменяемом состоянии вылетел в Лондон, где и обнаружил себя на следующее утро в маленькой гостиничке недалеко от вокзала «Виктория»…
Проснувшись и осознав, где нахожусь, я соскочил с жесткой узкой кровати – и вскрикнул от боли. Левое колено распухло и болело. На ногу было почти не ступить…
Так прошло дня два. Колено не отпускало – хотя, перевязав его, я мог кое-как ходить, хромая. Медицинской страховки у меня не было, денег на врача – тем более. Судя по всему – полетел мениск. Все мои планы рухнули.
Я позвонил парню, обещавшему помочь с работой, и объяснил ситуацию. Мы договорились, что, если я буду в состоянии работать, я объявлюсь. Кроме него, я не знал во всей Англии ни одного человека…
Продолжать платить по 30 фунтов в сутки в гостиничке, где я жил, было невозможно – но мне повезло найти молодежный хостель-общежитие за 10, кажется, фунтов. За эти деньги я получил нижнюю койку в восьмиместной комнате – кровати были двухъярусные. Естественно, без удобств – туалет и душ были общие, в другом конце длинного коридора.
Публика в хостеле была довольно разношерстная, в основном, молодежная, хипповая – купить траву мне предложили едва ли не в лобби. Были и люди в возрасте, весьма и весьма потрепанного вида. С соседями по комнате я почти не общался – мне было не до того, да и они сами держали привычную для британцев вежливую дистанцию. А моя голова, естественно, была занята другими вещами – что делать и как выживать… Все планы рухнули: колено не становилось лучше; деньги, которые у меня были, улетали со свистом…
Там, в хостеле, все и произошло – на второй или на третий день. Утром я пошел в общий, кабинок на пятнадцать, душ, находившийся в другом конце длинного коридора. Я разделся и пошел мыться. Деньги и даркон, загранпаспорт, я носил в тонком нательном поясном пауче, не снимая даже во время сна – думаю, не нужно объяснять, почему. Зайдя в душевую кабинку, я засунул свой пауч за трубу – так, чтобы на него не попала вода.
Помывшись, я вернулся в свою комнату, и у меня возникло смутное ощущение, беспокойство, будто что-то не так… чего-то не хватает… Минут через пять до меня дошло: пауч со всеми деньгами и дарконом остались там, за трубой. В кабинке душа.
…Время замедлилось. Я бежал – нет, скакал, хромая и опираясь на стенку, по бесконечному коридору – и очень отчетливо представлял себе свое будущее, если денег не будет. Очень отчетливо. В картинках.
Мне уже пришлось бомжевать в Израиле и я знал, что это такое – но то был Израиль и было лето. В Лондоне была осень.
Я доскакал до душевой и, задержав дыхание, открыл дверцу той кабинки. Мой пауч был за трубой, на месте…
Все последующие события – уже за гранью этой истории. Но, когда охватывает меня время от времени не страх даже, но беспокойство за будущее – вспоминаю, как скакал я тогда, хромой, по коридору лондонского хостеля. Тот страх и надежду. Страх и надежду.
И перестаю беспокоиться – потому что знаю, что прикроет Всевышний, как прикрыл он меня тогда.
«Новый Континент» Американский литературно-художественный альманах на русском языке
