Игорь Цесарский | Куда же ты, дуреха!..

Куда же ты, дуреха!..

Зима в этом году на Среднем Западе пока что вполне сносная. Морозов как таковых еще не приключилось, а выпавший в новогоднюю ночь снег лежит себе на непроезжей части дорог и в парках, никому особо не досаждая. И хотя я не большой любитель зимы, белизна снежного покрова и эффектные белые шапки на деревьях меня не раздражают, а напротив, радуют глаз.

Прогуливаясь в парке морозным субботним утром, я заметил посреди заснеженной поляны дикого индюка или индейку. Он(а) был(а) в полном одиночестве. Чтобы не путаться в рассказе с гендерной принадлежностью птицы, я предположу, что это была-таки индейка. Она сидела, понурясь, и выглядела будто несчастная брошенка, от которой ее индюк ушел по зиме к молодке. Я на секунду приостановился, вздохнул сочувственно и продолжил свой путь вниз по тропе, стараясь не поскользнуться мстительным недругам на радость. Минут через десять, я возвращался той же тропой, по-прежнему не теряя бдительности (не дождетесь!), и снова обратил внимание на одинокую птицу. В ее застывшей на холоде фигуре будто бы читалась вся скорбь индюшачьего племени.

И тут я вспомнил, что в багажнике моей машины лежит мешок с остатками корма, которым мы независимо от времени года подпитываем птиц, прикомандированных к висящей у дома кормушке. А значит, можно накормить и это божье создание. Возможно, в последний раз… Не знаю, сработала ли телепатия, а был я от индейки на почтенном расстоянии, но птица неожиданно встряхнулась и запрыгала на одной лапке, правда, не в мою сторону, а в обратную, где за голыми кустарниками и обнаженными деревьями высились ладящие с зимой красавицы-ели.

Я поспешил к припаркованной на стоянке машине. Отсыпал в бумажное полотенце с пяток пригоршней корма и, срезая углы и игнорируя проторенные тропинки, двинулся прямиком к допрыгавшей уже до кустарника раненой птице. На пути мне повстречалась группка ее вполне жизнерадостных сородичей. Так всегда – когда кому-то хреново, у кого-то всё тип-топ. Возможно, птицы радовались, как и я, что зима ПОКА не лютая, а может, тому, что койотов с лисами в округе меньше, чем в иные годы. Но это лишь мои предположения.

Миновав здоровых сородичей одинокой индейки, я прошел дальше по девственно белому ковру и остановился метрах в трех от нее. Ну вот, думаю, сыпану ей сейчас корма, поддержу бедняжку. Но та, не распознав во мне спасителя или спасателя, лихо поскакала на одной лапке прочь, а потом, широко расставив в стороны крепкие крылья, вспорхнула, и была такова.

Куда же ты, дуреха!..

На индейку я, конечно, не в обиде. Корм у кустов я так или иначе высыпал на снег – не она, так другие пернатые или белки воспользуются.