Михаил Этельзон | Это моего папы

В 1988-м году было принято решение об эмиграции. Семейные споры и бурную реакцию родственников в Ташкенте и Виннице мы оставим сейчас в стороне для отдельного рассказа. Сосредоточимся на некоторых пунктиках подготовки к выезду.

Нам повезло, кто-то уже переполз через границу и пошли первые письма обратно, которые ходили по рукам ценнее любого самиздата. В них описывался опыт прибытия в Вену, последующего перемещения в Италию и вариантов попадания в разные страны по итогам интервью в посольстве США в Риме. Но главным в них были экономические советы начинающим эмигрантам.

Официально при выезде разрешали обменять 150 долларов на человека. Какие-то пособия полагались в дороге. Письма сообщали, что в Вене, где остановка на 2-3 недели, особых проблем нет, но в Италии надо бы что-то иметь с собой на продажу, ибо на несколько месяцев уже не хватит – Италия вам не Австрия. Именно эту часть вычитывали самым внимательнейшим образом. Предлагалось даже посылать посылки с консервами самим себе «до востребования», что оказалось оправданным на все 100% завтраков туриста и рыбок в томате.

В нескольких таких письмах я прочитал, что на местном рынке отлично продаются «Командирские» часы, икра, льняные скатерти и полотенца, персидские ковры, ситечки для чайной заварки и советские презервативы. Вот презервативы особенно хорошо покупают похотливые итальянцы. Ну, может быть, я что-то из перечня товаров и забыл, но о презервативах точно помню и уже не забуду никогда.

Отлично, решили мы, но где при советском дефиците это все найти, чтобы помочь дефициту в Италии . На ноги подняли всю мишпуху, чтобы поскребли по сусекам и блатам, потрясли связи и одолжения. В результате к выезду у нас было несколько пар Командирских, что-то из льна, ситечки для чая, которые в цене еще со времен Остапа Бендера, ну и главное: презервативы.

Я не знаю, столько аптек в городе Винница лишились своих годовых запасов этого продукта и рождаемость в городе вдруг увеличилась, но я стал владельцем 2000 советских презервативов без знака качества. Только не торопитесь смеяться. Я еще толком не начал рассказывать.

Все было готово и в мае 1989-го на самолете Аэрофлота мы официально покинули СССР. Вена была прекрасна, всё искрило от хрусталя в витринах магазинов к месту и невпопад. Как и обещали неизвестные корреспонденты, нам на всё хватало из полученного на месте пособия и даже немножко оставалось. Через 2 недели мы на поезде переехали в Рим, сняли за свои деньги жилье в Санта-Маринеле под Римом и наступили будни в ожидании своей судьбы. К нашему приезду уже пошла волна отказов на въезд в США, пригороды Рима переполнились эмигрантами в поисках подработки, а Римский блошиный рынок кишел нашими людьми в поисках немножко продать – не зря же везли.

Поехал туда и я. Это был огромный рынок с бесконечными рядами прилавков с любыми товарами со всех концов света. Можно было просто приехать, найти пустое место или поставить разбросанные вокруг ящики, разложить свое богатство и ждать удачи. Чтобы понять, на каких ценах сегодня сошлись спрос и предложение, я прошелся по рядам. Всё продавалось за бесценок. В грустных глазах эмигрантов я угадывал, что они прочитали те же письма, лихорадочно искали тот же дефицит, вывезли его в пределах разрешенного веса и завалили рынки Рима часами, ситечками, полотенцами и презервативами. Набор товаров у всех был схож, из чего можно было сделать ложные выводы о быте советского человека. Особенно меня волновал продукт советской резинотехнической промышленности – презервативы. Они были у каждого эмигранта и цены были бросовыми. Все исчезнувшие в СССР в 1989-м году презервативы можно было найти на этом рынке. И никто их не покупал. То ли рынок был переполнен, то ли итальянцы их уже попробовали на деле, но они лежали там за копейки и плавились под палящим солнцем, не находя потребителя.

Немало опечалившись таким поворотом, я решил, что за эти деньги я их оставлю себе. Может, и пригодятся. Но за копейки не отдам им назло. Ах да, вас интересует, продалось ли остальное? Ну что-то продалось, хотя и недорого. Но ситечки для чая тоже поехали в Америку, плотно прижавшись к презервативам в одном чемодане.

А дальше была Америка и первые тяжелые годы эмиграции, когда не до презервативов в любом удобном для вас смысле. Их сложили куда-то на верхнюю полку кладовки и забыли. Нет, если быть до конца честным, что какую-то пользу они нам принесли и отчасти послужили новому отечеству. Но в большинстве своем… знаете эмиграция, стрессы, работа. Короче, забыли мы про них в той кладовке, как они про нас.

И не вспоминали бы еще долго, если бы не переезд в новую квартиру. К этому времени в Америку таки приехали мои родители и сбор вещей происходил при их непосредственной помощи. Когда мой папа добрался до верхней полки, он извлек наружу плотный пакет презервативов, которые он же лично собирал по всей Виннице. Они узнали друг друга.

– О, – сказал папа, – нетронутые, как я их упаковал три года назад.

– Ну, почти нетронутые, – поправил я.

И тут высказалась моя старшая дочь, которой было уже 5 лет, а младшая еще не родилась.

– Дедушка, покладь на место, это моёго папы.

Дедушка удивленно посмотрел на внучку, потом на меня, положил пакет на место и задумчиво пошел упаковывать другие вещи.

Что было с ними дальше? Точно не помню. Возможно, я предложил их папе-дедушке по секрету от дочки-внучки, чтобы он попробовал их кому-то продать уже в Нью-Йорке или, на худой конец, самому пригодится. А может быть, они переехали с нами на новую квартиру. Не уверен, ибо после этого никто их больше не видел и не вспоминал. Но если вы где-то на дальней полке в новой квартире найдете нетронутый пакет с 2000 презервативов, ну почти нетронутый, – то, наверняка, это мой.

Нет, возвращать не надо. Пользуйтесь на здоровье.

Михаил Этельзон