Зинаида Вилькорицкая (Мадам Вилькори) | Огрызок обрезания

Притча

Когда человек рождается, небеса целуют его в место грядущих талантов. Когда рождался Люсик Лысоклюй, произошел сбой программы – и Люсик (полное имя – Людовик) остался непоцелованным.

Вейз мир. Тех, кто наверху, можно понять: за всю историю человечества они перецеловали тьму-тьмущую народу и, устав от этого приятного занятия, просто так (для разнообразия) щелкнули новорожденного по кумполу.

Это не пришлось по нраву Люсиковой матушке.

– Мне разве за себя? Мне за Вселенную, лишенную гения, обидно! – дабы помочь Вселенной, госпожа Лысоклюй подала жалобу в небесную канцелярию.

– Не волнуйтесь раньше времени! – сказала небесная канцелярия. – Все будет хорошо!

– Не приведи Господь, чтобы плохо! – предупредила подательница жалобы. – Я вам устрою – мало не покажется! На восьмой день у нас – обрезание. Не скаредничайте! Делайте красиво – от всей вашей божественной души!

– Сделаем божественно! В самом лучшем виде! – пообещала небесная канцелярия. – Устроим божественную вечеринку и всем нашим божественным коллективом приумножим усилия!

Небеса слово сдержали. Не поскаредничали. Старались, как могли, сделали от души, но чтобы настолько…

– Это не по-божески! – госпожа Лысоклюй слегла с нервным тиком и зубовным скрежетом. – Не знаю, что и думать! Вы же вместо… того, что надо, обрезали то, чего не надо! Вы отчекрыжили Людовику единственную мозговую извилину! Фигурными ножницами!

– Думайте о хорошем! – предложила небесная канцелярия. – О плохом всегда успеете. Бог – не фраер. Имеет право на ошибку. Зато у вашего сына будет премиленькая кличка «огрызок обрезания», и он никогда не станет этим… как там его… гегемоном мирового пролетариата, предводителем дворянства или генералом песчаных карьеров…

– Песчаных курьеров? Чтоб они все сгорели! Это уголовное преступление – лишить меня права иметь гениального ребенка! – госпожа Лысоклюй оплакивала свою тяжкую долю матери простого смертного. – Я не давала на это согласия! Вон у Ковальских – трое, и все – гений на гении. На кого ни плюнь, стишки рассказывают, на скрипочках пилят, в математике секут… А мой только родился – и уже шлимазл! Он хочет стать пожарником, чтобы все видели, как он на большой красной машине с разноцветными мигалками по улицам ездит! В блестящем красном шлеме!

– Без фанатизма, мамаша! – нахмурилась небесная канцелярия. – Естественный отбор никто не отменял. Каждый мелкий хомяк мечтает стать крупным медведем, но не каждому удается! Многие далеки от гениальности – и ничего, живут.

– Разве это жизнь – быть простым пожарником?! – матушка Люсика возражала против такой жизни. – Напортачили – и в кусты?! Я этого так не оставлю!

При виде Люсиковой матушки впадала в ступор канализация, сходили с ума бытовые приборы, взрывались мусорные баки, орали дворовые коты и лопались воздушные шарики. Когда она переходила дорогу, инфаркты получали все: светофоры, шоферы – и даже служители правопорядка.

– Мы будем работать над этим вопросом и своего добьемся! Или вы назначаете моего Людовика гением – или я вам устрою! – по части «выжать ситуацию досуха в свою пользу» госпожа Лысоклюй слыла большой мастерицей.

– О Господи! – небесная канцелярия зарыдала всем составом. – Ладно. Так и быть. Мы даем вашему сыну шанс возвыситься над обстоятельствами и стать образцом чего-то приличного… Например, благородства.

– Чего-чего? Блогородства? От слова «блог»? Это мы запросто! – перебила госпожа Лысоклюй. – Хорошими делами прославиться нельзя, но мы и сами с усами! Найдем, чем прогреметь!

– Это само собой. Найдёте! – те, что наверху, были уважительны и обходительны. – Мы за мирное решение вопроса. Но учтите: с каждым хорошим поступком ваш сын будет вырастать на один миллиметр, с каждым нехорошим – уменьшаться на столько же. На этом мы умываем руки и закрываем гешефт!

Госпожа Лысоклюй обладала умением участвовать в нескольких судебных процессах сразу и даже иногда (по доброте душевной) оставляла в полуживых всех виноватых, но слишком часто дергать вышестоящих за бороды – бесперспективное занятие. Перестанут вникать в то, во что должны вникнуть – хлопот не оберешься.

– Что такое миллиметр? Одна тысячная доля метра! Переживем! – поджала губы Люсикова матушка и стала лепить гения.

Это было нелегко. Накручивая истерику, Люсик рос под знаменем «Не додали, не подали, не оценили, невзлюбили, задвинули, оскорбили, не похвалили»…

Во всем была виновата Галя Ковальская и ее ужасная скрипочка. Галя все делала не так. Она слишком быстро играла Паганини, слишком медленно играла Вивальди, слишком вдумчиво играла Баха… Она слишком весело смеялась… И пела, как соловей. А еще, будучи полной интеллектуальной тупицей, утверждала, что Моцарт – композитор, а не конфеты! И этот Моцарт, по ее дурацкому утверждению, умер еще в 1791 году! Когда же он успел сделать столько конфет, что они до сих пор не испортились???

Жуткая эгоистка Галя Ковальская ни за что не хотела менять свое странное имя на Галатею, Галерею или – еще красивше – Галантерею. У этой противной Гали слишком красиво прыгала челка. Из-за этой челки Люсик падал на ровном месте, давился рыбьими косточками, обваривался паром от жареной картошки, терял мамины ключи, папины кошельки, дедушкины документы, ронял в унитаз бабушкины зубные протезы… При виде Гали на Люсиковой руке останавливались новые, только из магазина, наручные часы, а правый глаз шел «на косинус» от левого.

– Хочу Галю Ковальскую и большую красную пожарную машину! – на фоне всех этих стрессов на Люсика со страшной силой, не оставив живого места, напали прыщи, а его матушку пробило на вот такие слезищи.

Из Люсика мог бы выйти неплохой пожарный, но матушка Лысоклюй на это не соглашалась. А жаль. Спасать планету от пожаров – благородная миссия: человек растет во всех смыслах и не бегает к дверному проёму, разочарованно измеряя уменьшение собственного «километража».

– Однако, на вас попкорна не напасешься! – крутила носом небесная канцелярия. – На нас надейся, но будешь плох, не даст и Бог!

А Галя Ковальская? Она вела себя так, будто Люсика вообще не существует, а как выскочила за саксофониста Фиму, совсем обнаглела. Заимев наглость сниться каждую ночь, вместо поцелуев и прочих положенных нежностей ужасно некорректно ломала скрипочку об Люсикову голову – и даже подговорила стиральную машинку Люсиковой матушки распаровать все Люсиковы носки!!!

– Это разбазаривание того, что принадлежит человечеству! – подпрыгивая от ужаса в особо неблагодарных моментах, непоцелованный взвился, аки курс доллара в период кризиса – и уже собирался биться головой о плинтус, как вдруг…

Всегда бывает «как вдруг».

– Тот, кто хочет решить проблему, ее решает! – на Люсикову матушку снизошло озарение. – Людовик, ты хочешь иметь тысячу Галь Ковальских? Хочешь? Их у тебя будет… вагон и маленькая тележка! Для этого ты должен войти в тырнет и освоить пару-тройку кнопок: лайк-шмайк, бан-шман и эту… как там ее… клаву.

– Не хочу Клаву! Хочу Галю! Но если Клава поможет добраться до Гали… – и вот тут единственная Люсикова извилина, божественно отчекрыженная фигурными ножницами, встрепенулась – и явила миру Людовика Блогородного (от слова «блог»).

Так жизнь феерического неудачника превратилась в сказку, а сам он (как и было велено свыше) в образец блогородства, члена знаменитейших и престижнейших групп «Риальный Бох», «Иврэйский йумар», «Аткрыдки на твае денражденние», «Абагасчение в тырнете», «Нинушное продай, нушное скупляй», «Паэззия для душы и тэлла», «Чюдисса свитых духав для обриминенных», «Мяско, пивко и пюрешка во блинной кофешке», «Малчег в пелодке», «Девачька в понамке», а также «Кафедра миттириаллогии марских ежей».

– А фотка? Какую фотку поставим? У меня прыщи и косоглазие! – запаниковал Люсик.

– Это у тебя прыщи и косоглазие, а у Людовика Благородного их нет! – утешила матушка. – В тырнете все зачуханные задохлики косят под идеальных красавцев. У Людовика Благородного будет наружность Мурлона Брундо, отфотошопленная на самом крутом капутере столичного города Крыжополя! Поверь моему опыту – мужчинам с такой мордой лица прощается все: ограниченность, глупость, подлость, невоспитанность, эгоизм, вопиющая безграмотность и даже нехватка чувства юмора!

Опыт мамы – закон. Мама таки права. Людовик Блогородный превосходил Галиного саксофониста Фиму по всем статьям, а уж Люсика Лысоклюя – так вообще.

Когда тебя любят, ты можешь все. Когда тебя не любят, ты можешь больше, чем все. Из «я тебе докажу» можно свернуть горы, совершить научное открытие. Ну и там… по мелочам… изменить мир.

У каждого свое понятие об изменении мира. Может, поэтому несостоявшаяся Галатея-Галерея-Галантерея проигнорировала 60 килобайт красивеньких виртуальных цветочков, 50 мегабайт романтичненьких стишочков про голубочков, 120 гифок про хорошеньких котиков, 180 смешнючих анекдотиков про Рабиновича, 90 баек про Абрамовича, 100 наклеек прикольных танцующих бабулек и спортивных поющих дедулек, 130 виртуальных чашек кофе с надписью «Дабрейшый вичирочик», 115 открыток «Розы в бакале шымпанскава», «Чихаю на тибя здаровьем» и прочие ценнейшие для умственного развития вещи.

Упиваясь внезапно свалившимся могуществом, обчекрыженная Люсикова извилина уяснила: любую пустую мысль можно скопировать, украсить бантиками-шмантиками-облаками-лебедями-конфетками-блестками-сердечками – и подавать, как великую мудрость… В убойных для человеческого сознания количествах, подкрепляемых бесконечными обсуждениями, цитатами и… как их там… философскими трактатами.

И что вы себе думаете?! Бездушная и черствая Ковальская отказалась от всего этого. Даже от виртуального торта «Ленин всегда живой». Даже от селфи «Худеем на благо мира»! Даже от караоке «Галатея, я с тобой! Галантерея, ты друг мой! Галерея, дверь открой!»

– У меня нет ни времени, ни желания вникать во всю эту глобально растиражированную виртуальную хрень! Сколько лет понадобится, чтобы все это просмотреть и переслушать?! Это же безвкусица! Фастфуд самого примитивного пошиба для тех, кто не умеет думать, чувствовать и понимать! – дремучая Галя ни грамма не соображала в высоком искусстве. Она не захотела учиться уму-разуму и одним движением своего музыкального пальца заблокировала настырного адресата, невзирая на красоту Мурлона Брундо!!!!

Эх, Галя, Галя… Век ей культуры не видать!

– Я мохбы выйти натрапу вайны с этой ниабразованой влюбленай вминя курецай. Вместо этава щас стану на подоконник… И выпаду аттудава галавой в низ… А в корман палажу зопизку «В маей смерте прашу венить Галю К»!!! – написал Людовик Блогородный в форуме группы «Хорошие новости».

– Вы разобьете коленки! Не падайте с подоконника! Вы нужны нам и человечеству! – растревожились тырнетные форумчанки, обожающие спасать потенциальных принцев.

– Для чилавечиздва нужна как та дазреть наверно? – позабыв про большую красную пожарную машину, скромничал Люсик. – Я савиршил уже многа подвигов, исчо хачю но астанавлеваю сибя!

– Делайте подвиги и никого не слушайте! – запиливая своих мужей до потери пульса, доверчивая Люсикова паства грезила об идеальном индивидуальном идоле. Увы, мужчина их мечты принадлежал всему человечеству. Он же не мог кому-то одному принадлежать…

Тысяча и одно ходячее несчастье притягивало дам, как вишневое варенье – мух.

– Моя жызн полна всяких апасТностей! – надрывался ударник тырнетного труда. – Паэттамму я нимагу иметь семью! Она лишицца кармильца!

– Какой милый! – млели форумчанки. – Какой бесстрашный! Какой супер-честный! Какой мега-благородный!

Они же не знали, что образец блогородства – жуткий скупердяй и до смерти боится тараканов.

– С таким торсом и бицепсами я одним ударом ноги могу прикончить любого бондита, каторый меня правоцирует оскарблеями! – вырастая в собственных глазах, Люсик сам себе казался могущественным суперменом.

– Какой смелый! – дамы облизывались на звезду тырнета, как кошка Маруська на сливки из-под сепаратора Люсиковой бабушки. – Какой возвышенный!

Гениальность Людовика Благородного росла не по дням, а по часам. Бывший огрызок… этого самого… не успевал попить чаю! Подтвердив свою уникальную индивидуальность, учил художников, как писать картины, издательства – корректировать-редактировать-издавать книги, спасателей – правильно работать с утопающими.

А еще его преследовали режиссеры, убиваясь за право ставить перлы «Как найти жыну» или «Как развизтись с мужом».

– Зачем вам маи бональные истореи? – поправляя виртуальную корону, кокетничал Люсик. – Я савиршено ни думалл абэтам. Зописсал, чтобы не зобыть. Папрозьбе маих патпиздчикав.

Экое счастье привалило женской половине тырнета. Выдавая желаемое за действительное, Людовик Блогородный собирал лайки, как грибы. Будучи бездарным во всем, преуспел во многом. И чем большую чушь он порол, тем благодарнее была реакция. Постановил писать «кремА» – и все писали «кремА». А тех, кто писал «крЕмы», травили виртуальным дустом за несоответствие линии партии.

– Кто любит мою маму, ставьте лайк! Посмотрим, сколько вас любит мою маму! Всех, кто не поставил, зобаню!!! Это же мама самого Людовика Блогородного!

Активно перепахивая виртуальное пространство, Люсик Лысоклюй успевал отметиться во всех тырнет-форумах. Делился с миром каждым взглядом, каждым вздохом и, благодаря умелой организации голосований, победил в номинациях «Красавец года», «Поэт года», «Писатель года», «Издатель года», «Мудрец года» и «Певец года».

Чем бы тырнет не тешился, лишь бы не рыдал. Может, поэтому кладезь святынь мировой науки, культуры, искусства и музейных редкостей переполнен спамо-хренью, выдаваемой за достижения человечества?

Ай, ладно. Каждому – свое.

«Огрызок обрезания» так увлекся переливанием из пустого в порожнее, что настроился на политику… Но не успел. Он уменьшался, уменьшался… миллиметр за миллиметром… И не заметил, как изошел на пыль. Заурядную бытовую пыль.

– Я Людовик Блогородный! – кричала пыль, безуспешно транслируя бесценные мысли в наглухо закрытый тырнет. – Я нужен миру! Я еще не успел его изменить! Мир нуждается в моей направляющей силе! Он без меня пропадет!

Но никто эту пыль не услышал… Кроме пылесоса, с чувством глубокого удовлетворения исполнившего свой пылесосный долг.

Зинаида Вилькорицкая (Мадам Вилькори)

Иллюстрации Игоря Варченко