СОРТИРОВКА: Дина Меерсон

Нэцкэ Лошадь несёт с собой ветер перемен, силы, которые обновляют природу и устраняют холод и застой, а также привносят позитивные изменения в жизнь человека. Белая или Солнечная лошадь помогает поэтам достичь вершины духа и бессмертия. (Успенский М.В. Нэцкэ.)

Так и живем. А что нам еще остается? Сердце болит войной – той, далекой и здешнею, нашей. Новости утром и вечером, перед едой, полною чашей. Проходят с трудом. Вот ведь блажен, кто курит. Всем прочим – глотайте свой кофе. Поможет не очень и все же, из опыта: горький горячий лучше, чем сладкий со сливками. Впрочем, у каждого свой. Ты только не стой. Жизнь не стоит от слова горит. Попробуй уйти в быт.

В некотором царстве, в некотором государстве шла девица, не то чтобы царица, но и не простая девчонка. Талия у ней тонкая, мониста на шее звонкие, а на плече коромысло, и на нем пара ведер повисла. А в одном ведре была не вода, но плескалась там всяческая беда. Беды, бедочки и бедищи, числом – многие тыщи. Разные были беды: мелкие обиды, плохие погоды, трудные годы, любовные сети, непослушные дети. Вредное начальство и дорожные пробки, а также характеры: злой, жадный, робкий. Но, как ни странно, Вода-Беда коромысло не тянула почти никогда. Расходилась по чужие уши, изливала свою душу. Слезами исходила на любые жилетки, и деньги собирала золотые нередко. Беда на всех делилась – ведро легче становилось. В беде пожалеть – дело святое, лишь бы не с тобой приключилось. Правило это простое. Ведро с Бедой плескалось тут и там, потому бадья была всегда полупуста.

Что это все значит
знать нам пока что рано
это Стена Плача
или опора Храма

Если в глаз попадет льдинка
Замерзнет сердце
Так написано в старой книжке с картинками
Нам от сказок не отвертеться

На излете весны, на пороге лета
Ночь свежа, а день, 
как дракон, 
пышет жаром.

Не суетится пёс и не торопит время -
достоинство храня, спокойно ждёт,
И, глядя на него, я начинаю верить,
что год собаки - не собачий год.

О том, что он от дается во власть всемогущего гриппа, муж объявил в пятницу прямо с утра. Я глубоко вздохнула и приготовилась быть ему родной матерью. Дела, заботы, магазины, аптека. Выходной день. Благоверный лечился градусником. На столе вырос акамол. Меня мое легкое покашливание совершенно не напрягало.

Дело было так. Суббота клонилась к вечеру. Машина радостно катилась по дороге в направлении на юг. Центр страны был пройден, и я плотоядно облизывалась, предвкушая, как элегантным поворотом руля уйду на ровное, быстрое шоссе, а там и до скоростной автострады недалеко. Беер-Шева, дом родной, уже почти маячила на горизонте. И вдруг…

Пожалуйста, дайте мне точку опоры.
Обещаю не переворачивать мир.
Во всяком случае, не сейчас, не скоро.
Хотя, между нами, он затёрт до дыр.