СОРТИРОВКА: adve

Сказать, что в будке сапожника Шакро было тесно, считай, ничего не сказать. Более или менее комфортно тут могли разместиться только два человека – сам мастер да клиент со своей обувью. Когда сюда кто-то заходил, Шакро щурил свои обычно круглые глаза, оглядывал посетителя с ног до головы и только тогда принимал ботинки или туфли. Не за всякое дело брался. Говорил, если вижу, что может ещё человек походить в старых туфлях, отсылаю обратно. Но когда человеку уже деваться некуда, садись и смотри, как я тебе деньги на новую обувь сэкономлю. Денег с людей Шакро брал редко. Зарабатывал игрой в секу. А когда в будке играли в секу, здесь обычно умещались все четыре человека. Сидят, проигрывают, курят. Говорят, ещё никто у Шакро не выигрывал. За глаза называли напёрсточником, шулером, но ходили и ходили. Верили в карту. И ходили, как на заклание ходили. Один Шакро не верил в удачу, потому и выигрывал. Молдаване в уральской ссылке научили, как это делать.

Заметки о романе Валерия Бочкова «Рисовальщик»

Тебе посланье от Рахели.
Зачем ты сжёг моих детей?
Ты не открыл для них дверей.
Они сгорели.

...Господи, – говорю я, – Господи...
объяли воды до души...
выжить бы...

У бабушки были две сестры и брат. Ее старшую сестру Фейгу и брата Рувела я знал с самого детства, ибо они часто бывали у нас дома. Фейга жила, как и бабушка, в Краснополье, а Рувел, хоть и жил в Кричеве, но почти каждое воскресенье приезжал в Краснополье на базар. И только младшую бабушкину сестру Паю я впервые увидел, когда мне исполнилось тринадцать лет, потому что жила она за тридевять земель от Краснополья, в Пензе, и никогда не приезжала в Краснополье до этого. Правда, письма от нее приходили часто, и я, как только научился читать, читал их бабушке. Бабушка по-русски читать не могла, да и по-еврейски тоже, потому что успела поучиться в хедере всего один год, а потом все еврейские школы закрылись, и она никуда уже не пошла учиться дальше.

Балтиморец Огден Нэш пришел к русскоязычным читателям еще в 1956 году, когда Самуил Маршак перевел «Эпитафию шоферу»:

…Мой дедушка Лейвик Ихилович Паниш, а в советское время Лев Ильич Паниш родился в городе Бендеры, (старое румынское название г. Тигина) Бессарабия, в 1894 году в семье левита Ихила-Мордко и Пинии Паниш. Начальное еврейское религиозное образование он получил на месте, в Бендерах, где в то время было около 30 синагог и ешива.

Он присел на бордюр набережной. Перед ним в багровом мареве заката текла Москва-река. «Как вскрытая вена», — пронеслось в голове, и дальше: «В моря и океаны солнце садится, а тут — проваливается в бездну, как провалился сегодня он…»

Так получилось, что за последние пару дней мне дважды довелось наткнуться на посты моих френдов об экранизациях романа Вальтера Скотта "Айвенго". И я сразу же вспомнил, что за мной должок - полгода назад я уже обещал себе написать большой пост о советской экранизации этого романа.

Она лежала, распластанная на горячем асфальте, нагая, застывшие струйки крови как бы венцом охватили ее голову с коротко стриженными волосами.