СОРТИРОВКА: ОЧЕРКИ И ЭССЕ

Я езжу по стране на мотоцикле, автостопом, на велосипеде, пешком, на машине — как получится, на различные расстояния. Иногда уезжаю на пару дней или недель, а самое большое путешествие длилось почти три месяца, и все три месяца я жил в палатке, в горах, на берегу озер, рек, морей и океана. Еда на костре и всё время под открытым небом. Поэтому я знаю каждый метр Японии, настоящей, а не только туристические места крупных городов. Национальные парки, различные урочища, заповедники, от Окинавы до Хоккайдо, и все без исключения префектуры. Я собираю материал для книги о природе Японии. Я биолог. На скриншоте карты: места, где я был, не все, иначе вся страна была бы покрыта сплошным синим цветом из этих маркеров, а самые крупные и значимые мои стоянки.

Всю прошлую неделю я посвятила наведению порядка в старых архивах отца и матери, ז"ל. И нашла кучу очень старых фотографий в кульках. Разобрала и их тоже. Над одной из папиного кулька поплакала от воспоминаний и ностальгии, зато в мамином кульке нашла две одинаковые фотографии меня самой, прочитала написанное на обороте и хохотала полдня.

У книг, как и у людей, бывают юбилеи. Исполнилось полвека с момента выхода в Москве моей первой документальной повести, посвященной знаменитым авиаконструкторам. Увлечению авиацией я отдал немало лет, работая в “Вечерней Москве” – тогда самой популярной столичной газете. И каждый раз приходилось вступать в борьбу с советской цензурой. Достаточно сказать, что набор книги о генеральном конструкторе вертолетов Миле цензоры требовали под смехотворным предлогом рассыпать. Потребовалась борьба издательства и автора, чтобы книгу отстоять… Перипетии этой борьбы описаны в моем мемуаре “Я сам собою недоволен”. Он вышел отдельным изданием и продается. Читать его можно в Сети под названием “Зрачки зверя” (альманах “Новый Континент”).

В последние три четверти века сложно найти более русского писателя, чем этот пронзительно точный англичанин. Не читающий и не говорящий по-нашему, но знающий, похоже,  нас и взнузданный нами XX век почти наизусть. А это (знание, то есть)  в России никогда не поощрялось. И, скорее всего - не будет поощряться и впредь.  Хотя -  не только у нас. Но это не утешает...

9-го и 10-го ноября 1938 года пронеслась по Германии и недавно присоединённой к ней Австрии жуткая волна еврейских погромов, получившая потом название «Хрустальной ночи». А в подмандатной Палестине созданный незадолго до этого Палестинский Филармонический оркестр должен был играть под управлением Артуро Тосканини музыку Рихарда Вагнера. Музыканты оркестра и его основатель, великий скрипач Бронислав Губерман, потрясённые этими страшными событиями, решили больше Вагнера не играть.

Жизнь часто посылает нам знаки. Большей частью мы не замечаем их, не читаем и проходим мимо. Иногда мы осознаем это задним числом: вот, был же знак, как мог я его не понять! И совсем уже редко даются знаки настолько отчетливые, что не прочитать их уже невозможно…

Под разным углом зрения

Прозу Рады Полищук некоторые критики сближают с цветаевской поэзией. Не стану подтверждать это сравнение, не стану и опровергать. Передо мной сейчас не стихи Марины Цветаевой, а ее «Повесть о Сонечке», неожиданно давшая психологический ключ к трактовке «Романа-миража».

Об авторе песни "У самовара" Фаине Марковне Квятковской 

Вообще-то его приставили ко мне совсем с другой целью - отслеживать каждый мой шаг, любое моё действие и передавать всё это в секретную службу “Центр информации обо всех и вся”.