Зинаида Вилькорицкая (Мадам Вилькори) | Несговорчивая тумбочка

Укрощение строптивых

Когда Зяме Шнобель-Вайнеру исполнилось  всего лишь восемьдесят пять с половиной, а его сыну Лелику аж целых шестьдесят два,  папа в очередной раз  решил доказать ребенку, что умеет работать не только головой, но и руками.

Зяме не давали покоя лавры завхоза Потапенко, в семидесятые годы прошлого века получившего шикарной красоты грамоту и целых десять рублей денег на фестивале народного творчества «Сколоти сам». Что и говорить, Пиня Потапенко всегда умел жить. Этот хитрый жук всю жизнь был щирым украинцем, а как запахло жареным, стал в достаточной степени евреем и прибыл на историческую родину своей бабушки Фрумы. Прихватив с собой почти все волосы, почти все зубы, почти весь опорно-двигательный аппарат и несметное количество деревянных кухонных досок  собственной работы. На все это у Зямы не хватало слов. У соседей Нехайкиных – тоже.

И тут Зяма увидел ее. Потрясающей красоты тумбочка прелестной конфигурации украшала  витрину мебельного магазина «Диоген» и была намного интереснее потапенковских кухонных досок.

– Почем нынче такая красота? – Зяма решил заполучить ее любой ценой.

– Я не какая-то там продажная! – заскрипела она. – Я задешево не продаюсь! Я знаю себе цену! Я почти антиквариат! Нам с вами не по пути!

– Отлично! – Зяма принадлежал к той части мужского населения планеты, которая не сдается ни в двадцать, ни в сто двадцать. – Я люблю, чтобы вещь, которая будет принадлежать мне, была с незапятнанной репутацией! Вместо пятисот шекелей – всего четыреста? На десять равных платежей? Леоныд! Весь антиквариат делают в Китае, но мы ее берем. Не ту, что в витрине, а новую. В коробке. Чужими руками не перемацанную. А чтобы не переплачивать еще двести шекелей за сборку и доставку, доставим и соберем сами. Без посторонних!

Как только Лелик втащил приобретение в квартиру, Зяма вошел в роль специалиста тумбочно-сборочного сервиса.

– Леоныд! Неси инструмент!

– Инструмент? Под покровом шабата?  – дабы не смущать Нехайкиных электродрелью, Лелик пошел за отверткой.

Вы ж понимаете… Отвертка – хитра, коварна, изворотлива  и,  как истинная женщина, имеет обыкновение теряться, находиться и снова прятаться. Будущая тумбочка тоже оказалась дамой несговорчивой: решила лечь всеми своими китайскими костьми, но не сдаться.  Это были показательные выступления с произвольной программой.

– Леоныд, и в кого ты такой шлимазл? Где инструмент? На моем месте твоя покойная мама давно бы тебя убила и сама бы собрала эту треклятую тумбочку! Где инструмент?!

Женские заговоры – страшное дело. Отвертка нашлась. Не успев прикоснуться к тумбочке, снова  потерялась. Чтобы ее найти, Зяме пришлось мысленно отчехвостить всех работников  «Диогена» до десятого колена.

– Леоныд! Где вторая отвертка? Куда она делась? Ты же ее принес! А, вот она.

Пока искали вторую отвертку, нашли первую.

– Держи. Вот тут держи. Не там. Выше. Ниже. – Зяме крепко приспичило собирать тумбочку. –  Чтобы  человек был такой тупой, это ж надо уметь. Вот тут держи. Сверху. Где шуруп? Я тебе давал. Ну, помоги же. Ты делаешь только то, что тебе надо, а то, что надо мне, не делаешь! Не спеши впереди паровоза. Ты думаешь неизвестно о чем, а я думаю о тумбочке. Она очень нежная. Чуть-чуть придавишь – развалится. Такую хрупкую вещь силой нельзя. Ей важно знать, что ее любят и хотят.  Дай ей гармоничную нагрузку, иначе она изойдет прахом! Леоныд, не карабкай ее вверх! Подожди. Закрути до конца. Теперь выкрути… Стоп. Оно должно быть наоборот! Во всем должна быть симметрия: ежели у тебя две руки левые, хоть одна из них должна быть правой!

Отец не может материться при сыне, даже если сыну за шестьдесят. Полутораметровый Зяма надевал и снимал очки, пыхтел, сопел…  Двухметровый Лелик стоял на коленях, смахивал пыль с «досточек» и умолял тумбочку покориться.

– Штозадрэк эта досточка?! Держи ее. Ты можешь держать ровно? Не переверни ее. Не качай ее. Отойди от нее. Ты ее поломаешь. Держи двумя руками. И не потей, иначе она соскользнет. Леоныд! У нас разбежались гайки. Надо собрать их согласно инструкции. Где инструкция? Вот эта мятая бумажка – инструкция? Это ж надо уметь придумать: нарисовано – одно, собираешь другое, выходит – третье!

– Штозадрэк! – это относилось к задней части стенки.

– Штозадрэк! – это относилось к гайке.

– Штозадрэк эта железяка! Она вообще не отсюда! – это относилось к шурупу.

– Штозадрэк! – это относилось к ножке. – Эту кордебалетную ногу невозможно прикрутить! Леоныд, ты видишь, как я мучаюсь? Видишь?

– Штозадрэк! – это относилось к сожженной курице, забытой в духовке.

– Кажется, мы что-то сломали! – осторожно сказал Лелик.

Нехайкины за стенкой приготовились к цунами. Лелик приготовился к землетрясению, но ничего вулканического  не последовало: мудрости и хладнокровию Зямы Шнобель-Вайнера позавидовал бы удав Каа.

– Это не мы сломали! Она такая была! Нам подсунули бракованную досточку. Я так и знал, что главная проблема будет с этими досточками: у них гениально получается увильнуть от процесса сборки. Никакой дисциплины. На ровном месте склоку заводят.  Если пару интриг за день не провернут, это будут не они!

– Я в туалет! – сказал Лелик.

– Штозадрэк! – это относилось к досточкам и «Диогену». – Леоныд, мы едем в магазин!

– Минутку! – сказал Лелик.

– Леоныд, никаких минуток и никаких туалетов! Я тебе сказал все бросить и собираться! В этой тумбочке не хватает два шурупа! По инструкции должно быть тридцать шесть, а их – тридцать четыре и один сломан!

– Айн момэнт! – сказал Лелик.

– Леоныд, выходи из туалета! Ты всех  должен довести до каления! Иди помогать! Я не так закрепил болты. Их два. Будем разбирать!

– Секунда! – сказал Лелик. – Почти выхожу!

– Секунда? Так долго? Если бы ты помогал, а не бегал с места на место, я бы давно уже собрал эту строптивую тумбочку! Отец весь в мыле, а ребенок в туалете прохлаждается! – Шнобель-Вайнеру-старшему шибко надоела эта бестолковая жизнь, но ради Лелика он барахтался изо всех сил. Зяма страшно боялся быть обузой Лелику, а Лелик страшно боялся потерять Зяму. С чем можно сравнить радость иметь рядом живую преданную душу, которая брюзжит, ворчит, беспокоится, любит и ждет? Дом престарелых – «цивилизованное решение проблемы» – Леликом категорически отвергалось. Что делал Шнобель-Вайнер-младший в туалете? Плакал от счастья, что папа жив, относительно здоров и занят делом. – Помоги ее перевернуть! Она не переворачивается! Эх, Лелик, Лелик. Разве так можно? Пока тебя дождешься… Я уже перевернул. После сборки этой тумбочки я не выживу. Оставлю тебя сиротой.  А шифлодочка у этой несговорчивой хороша. Беленькая, аккуратненькая, как наша зубниха Натэлла и такая же красотка. Леоныд, выходи! Ну так же нельзя. Кто мне поможет??? Есть кто живой?

Живее всех живых была старуха Нехайкина. Ради удовольствия вдарить молотком по гвоздю она согласилась бы нарушить шабат, но после первого же удара попала бы в свой артрит. Кому нужна божья кара за осквернение  шабата?

– Леоныд, наконец-то ты вышел! Ужасаясь  твоим столярным способностям, я представляю злорадную рожу Пини Потапенко! Ты же не знаешь, что делать с отверткой и каким концом ее подносить.  Держи планку посередине, чтобы я мог туда вбить гвоздь! Держи, не бойся. Забить гвоздь – такая проблема? Чего ты боишься? Сейчас я забью этот гвоздь – и точка!

– Только не по колену, – предвидя острые ощущения, взмолился Лелик.  – Это мое колено. Оно мне нужно.

Предчувствия Лелика сбылись.

– А зохн вэй! Что-то у меня с молотком не так пошло! – расстроился мастер тумбочно-сборочного сервиса.  – Это ж надо уметь… На ровном месте ногу сломать!

– Папа, нога цела! – потирая колено, сказал Лелик. – Просто эту штуку надо было сюда! Не туда, а сюда. А эту из оттуда – досюда. Ну и как я ее должен вставить? Папа, ровно держи фанерку. Не делай ей сколиоз, она и так перекособоченная. Тоненькая такая, на соплях сделанная.  На вид хорошенькая, но хлипкаяяя…

– Я не хлипкая! – зарыдала шурупами тумбочка. – Я изящная и хрупкая!  Я, конечно, могу объявить перемирие и сдаться, но вы чересчур настойчиво спешите! Я не привыкла к такому быстрому темпу…

– Прижимай сильнее! – прикручивая ножку, кряхтел Лелик. – Не давай ей колебаться! Снова сломали болт? Ничего. Я забью сюда гвоздь. Вот этим молотком. Раз в шабат гвозди забивать нельзя, забью на исходе шабата.

Поражаясь  столярным способностям Лелика, Зяма любовно поглаживал «досточки» и предвкушал изумленную рожу Пини Потапенко.

– Соглашайся! – сказал Лелик тумбочке. – Зачем портить жизнь мелкими склоками? Все равно я тебя сделаю.

И сделал. Кухонные доски Пини Потапенко обуглились бы от зависти!

– Леоныд, какая безответственность! Разве это ты ее сделал? Это я ее сделал! – Зяма напоминал воробьиного птенца, такого же слабого, немощного и такого же задиристого. – Пока я не возьмусь, ничего никуда не сдвигается. Если «Диогену» нужны специалисты по сборке мебели, я готов доставить им удовольствие: пока они повернутся, я уже собрал! У них весь инструмент электрический, а я тут руками закручивал. Нехайкиным шабат соблюдал.

– Чтоб ты сто двадцать лет жил, папа! – сказал Лелик. – Как же мне плохо без твоей поддержки!

А тумбочка? Она тихо стояла в углу и от души радовалась незатейливому человеческому счастью.

Зинаида Вилькорицкая (Мадам Вилькори)

Иллюстрация художника Виктора Молева

Это рассказ из новой книги Мадам Вилькори «Подарок на счастье», а саму книгу вы можете приобрести по адресу zinaida.kontinent@gmail.com