Игорь Фунт | Шлем, ведро и сабля

Записки вятского лоха. Апрель, 2017

Форд

– Чудаки! Дилетанты!! – полушутя, как-то нервически-истерично возмущался Евгений Шварц неорганизованностью и «кустарщиной» НКВД-шников: – Чего они ковыряются, будто в носу? Знаете, как бы я поступил на их месте? Приехал бы в большом автофургоне, остановился где-нибудь у вокзала или гастронома. И дал бы длиннющий противнейший гудок во всю мощь! И все, кто ждёт, – а ведь ждут в каждом доме, – спокойно, без паники вышли бы на этот гудок с узелками, чистым бельём. С чаем и сахаром.

Да, ждали действительно все. Никто не спал по ночам. Сидели по утлым своим светёлкам, тоскливо прислушиваясь к далёким автомобильным гудочкам. И были, как говорится, готовы ко всему.

При всём при том, писательская братия, дружески встречаясь днём, напропалую шутила и острила. К чести их и во спасение – юмор не умирал в России ни в те годы, ни в лихую пору войны…

Но как омерзительно и стыдно вспоминалось впоследствии это проклятое чувство облегчения, это счастливое «пронесло!» Когда, с дрожью выглядывая в рассвет на звук скрипящих шин, ты видел выползшего из преисподней Люцифера – чёрный форд, – стоящим у соседнего подъезда. Примчавшим не за твоей (слава Господу!), – а за чужой никчемной беззащитной шкурой.

Шёл 1937 год…

Дайте мне этот ваш нарисованный сорокет!

Журналисты-блогеры, – критикующие состояние дел в экономике, – приводят огромную разницу зарплат в РФ и других странах. Повторяться не буду – разница действительно существенна, что ж тут обсуждать. Тут можно резюмировать одной только фразой из достопочтимой Сети: «Наша экономика – не Ваша вина, тов. Президент. Не переживайте. Это Ваша заслуга!» Но я о другом…

Непосредственно о зарплатах.

В СМИ муссируется-рисуется цифра от 30 до почти 40 тыс. рублей. Так вот я не могу понять – откуда это взялось? Где этот нарисованный сорокет?! Да, статистика, да усреднённые Москва-Питер-Вятка-Бздюли. Да, 500 т.р. плюс надбавки у депутата госдумы и 12 т.р. у продавщицы в «косметике». В среднем и тот, и другая живут типа в Москва-Сити и ездят в Сочи на F-1. Но тут-то и кроется подвох.

Потому что эти вот 30-40 тысяч как-то уж очень примелькались. Сбивая прицел у дотошливой публики. Ведь 35 000, в общем-то, очень даже неплохо для России. Той, что за МКАДом. Не то что неплохо, а просто шикарно!

Провинция, всем известно, за рамки 15 000 и не выбиралась никогда. Повторяю: пят-над-цать ты-сяч руб-лей!!! Для среднерусской провинции предел мечтаний – 15 000 р., нет? А вы оглянитесь вокруг. Вот прямо сейчас.

Что я, в принципе, и сделал, элементарно спросив у ближнего круга, сколько он получает, вот и всё. Заняло это у меня около 20 минут времени. И вот какая картина нарисовалась. Учитывая, что официальная статистика, к слову, говорит, что в Москве средняя з/та 66 000. А на родной, к примеру, Вятке (Киров) – 23 000. А жалованье губернаторов и президентов можно посмотреть на официальных сайтах.

Разделим на блоки.

1.Простой народ. Периферия, напомню. (В столицах всё умножается на два, на три.)

Продавец в киоске, м-не, торговом месте, не суть: 10 – 15 000 р.

Киоск «Союзпечать»: 7 – 12 000.

Продавец на точке небольшого общепита: 500 р. за смену.

Официальная(!) з/та в довольно-таки приличном ресторане: 7 000 р.

Дворник провинциального ЖЭКа: 12 – 15 000 р.

Водила муниципального учреждения: 12 – 15 000 р.

Пенсия: 9 – 12 000 р.

Редактор газеты: 15 – 18 000 р.

Библиотекарь: 10 – 16 000.

Директор обл. б-ки, засл. раб. культуры: 100 000. (Вот это меня приятно удивило! – хоть кто-то из культуры не бедствует.)

Актёр театра: до 20 000.

Учитель, только что пришедший в школу, начальная ставка: ок. 10 000. (Это я позвонил знакомой в обл. центре. Совсем недавно ставка была 6 700. Повысили, благодетели.)

«Прожжённый» уже, так сказать, учитель, который ваще не вылазит из школы, нагрузив на себя всё, что только возможно (2 ставки, 34 часа): в силах зашибить до 20 000 р. (Есть у меня товарищ-педагог в райцентре.)

Старшая медсестра в обл. медучреждении, с огромным стажем работы: 14 000. (Ставка 5 600.)

И кстати, поговорив со знакомыми в этом учреждении, выяснил, что главврачом там работает сын депутата Госдумы – и ворует так, что мама не горюй! – не особо того скрывая. Доктора говорят, что, в принципе, деньги на медицину выделяются неплохие. Но они все разворовываются. Абсолютно! – под неусыпным прикрытием сверху, с Охотного.

Институт-универ: оклад кандидата наук 14 700, райкоэффициент 30 проц., нагрузка 960 ч. в год. Доплата за замдеканство 1 800. Итого около 22 000.

Профессор: около 30 000. (Это, напомню, нестоличный Вуз. В платных – перепадает от «платников».)

2.Госслужащие

Простой клерк где-нибудь в обл. департаменте, управе: около 20 – 25 000.

Руководитель среднего звена в этой же управе: 30 – 35 000. Ну, там, замы губернаторов уже побольше имеют, но у меня нету друзей-замов.

Руководитель среднего звена в ССП например: 20 – 25 000.

Судебный пристав-исполнитель: 15 – 20 000.

Рядовой Росгвардии: 20 – 23 000.

Прапорщик Росгвардии: 30 000.

Офицеры Росгвардии: от 40 000. (Знакомый летёха получает 37 т.р.)

Полиция: там разброс большой, но в среднем от 45 000. И далее по должностям.

3.Бизнес

Тут, конечно, кто как крутанётся. Бизнес вычислить довольно трудно. Скажу только, что мелкие предприятия потихоньку разоряются и уходят с рынка. Выживают сильнейшие – т.е. сетевые монополии. Особенно приближённые к власти.

Нашёл одного знакомого, он служит главой энергетической управляющей компании в регионе (а это, не забывайте, фифти-фифти с государством). Его зарплата примерно 250 – 300 т.р. Но может быть и больше за счёт манипуляций с бухгалтерской отчётностью. Он честно мне признался, что часть з/ты вбито в наши с вами квитанции, – да это, собственно, не больно и секрет. Все всё понимают. Помните? «У нас очень, очень много денег», – сказал Чубайс.

Что же получается?

А то, что госсектор в результате вырывается далеко вперёд, и никакой частный бизнес, – особенно молодой, начинающий, – в наших условиях не конкурент военной службе со стабильным заработком и довольствием. Плохо это или хорошо?

Смотря как посмотреть…

Если армия охраняет народ, социум – хорошо. Ежели армия охраняет от народа завравшееся вороватое правительство – плохо.

А ведь как хотелось бы, чтобы на каждом углу организовывалось, продавалось что-то интересное, свежее, оригинальное, но… увы.

Не углубляясь в налоговые и запретительные санкции, остаётся резюмировать лишь катастрофу на рынке мелкого предпринимательства, малого бизнеса. Также на рынке, если можно так выразиться, образовательном, преподавательском. Что ведёт к появлению на улицах молодых ребят – не очень, мягко говоря, образованных и воспитанных. Не знающих, куда им применить свои неуёмные энергию и задор, кроме как идти громить стадионы в разноцветных фанатских шапках с рогами.

…Но тут-то и возникает из-под земли (как в американских сериалах!) усреднённый полицейский Дядя Стёпа со средней зарплатой в 45 тысяч. Который обязательно пресечёт любую противоправную, антиправительственную, – вызванную абсолютным отсутствием каких-либо интересов на благо общества, – деятельность.

Индастриал-эмбиент

В автобус залетает крутой панк и садится напротив очень пожилого человека.

Всё тело парня покрыто жёстким граунж-пирсингом. Одежда порезана, висит лохмотьями. Волосы покрашены в четыре цвета: ярко-жёлтый, красный-индастриал, химическо-синий и кислотно-зелёный. В ушах огромные серьги с оранжевыми и чёрно-фиолетовыми иглами.

Пока едут, старик, не отрываясь, смотрит на это чудо в перьях.

Парень ёрзал-ёрзал, и спрашивает недовольно:

– Чем привлёк, дедуля? Разве ты не делал раньше чего-то дикого, э-э?

– Да!! – тут же встрепенулся пенсионер, будто выплыл из забытья. – …Знаешь, когда я был очень молодым, то служил в военно-морском флоте СССР. И однажды в Сингапуре, – в увольнении, – напился, блин, в драбадан и… по дурости перепихнулся с огромным попугаем-какаду. И вот я думаю, не мой ли ты сын?

Резюме

Как-то раз, в последние дни войны – или первые дни мира – где-то на эвакопункте Твардовский записал в блокнотике слова пожилого раненого солдата из колхозников:

– Не может быть, чтобы теперь, после того, что мы на войне сделали, чтобы опять у нас такой же бардак получился!..

Служивый ошибся.

Не сразу, может быть, в других масштабах, иногда под другими вывесками да под башмачным соусом, а всё-таки получился, – лет через 15 резюмировал «в стол» большой советский писатель.

Ботик Петра I

Расторопный и чуткий нюхом португальский еврей Антон Девьер, прослышав о петровских причудах насчёт приближения к себе наиболее рукастых и головастых невзирая на происхождение, тут же побежал к царским палатам и устроился денщиком.

Но даже он не ожидал того взлёта, который преподнесла ему вскоре государева власть.

В короткий срок очаровав сестру Меншикова Аннушку, сначала Девьер заделался зятем капитан-командора, орденоносца Слона и Чёрного орла великолепного Меншикова. Что тут же вознесло прохиндея во флигель-адъютанты.

Затем в кратчайший срок – становится генерал-адъютантом в 1711 г. И первым петербургским генерал-полицмейстером к 1718-му. О большем он мечтать не смел!

Привнеся в караульную службу пару-тройку необходимых, в общем-то, зарубежных новаций (особливо по спасению Питера от пожаров), он заделался при дворе фаворитом.

Думается, эта петровская традиция привечать ко двору чужаков, – порой откровенных мошенников и рвачей, – пусть и расторопных, не только интонационно не прошла со временем, но приобрела чудовищных размеров развитие: fortissimo! – воплощённое в нынешней России. Начиная, конечно же, с ельцинских «чужаков». Приведших этот позолоченный меншиковский корабль-позумент в сегодняшнее состояние утлого обветшалого судёнышка: полусгоревший, полусгнивший, поникший духом ботик Петра I. Из которого, скрипя когтями и цепляясь за ненадёжные борта, никак не хочет выплеснуться-згинуть чужеродное, нерусское, не нашего сукна епанча. Изыди!!

It’s my life

20 лет. Рок-н-ролл скорее мёртв, чем жив.

В 30 лет я понял, что любви нет.

В 40, – что власть слепа и продажна.

В 50, – что деньги – пустышка. И главное – это творческий дух человека. Ничего более.

В 60 – всё-таки Достоевский.

70 – какой же я был дурак в молодости, что не заботился о здоровье!

В 80 вдруг пришло признание. Но и оно – пустышка.

В 90 – плачу над ветеранами Великой Отечественной, дожившими до преклонных лет, умершими в сталинских бараках, куда заселились после войны, так абсолютно ничего и не получив от «любимой» власти.

100 лет. И всё-таки Толстой! И она есть, Любовь.

110 и далее… Rock-n-roll жив!!

Оппозиция

Выруби Интернет – и всё, нету никакой оппозиции! Ещё прогнать по дворам с десяток чёрных воронков-уазиков. Да из каждого околотку вывезти по одному несогласному челу. Чтобы бабульки-красотульки пересудачили это дело по всей честной округе. И жёны тогда засядут по неспокойным чисто вымытым кухням, нервно теребя подол фартуков-дольче-габана под окном: лишь бы только мой сегодня вернулся с работы. Только бы вернулся. Пораньше бы.

Шлем, ведро и сабля

Звонок, низким озабоченным голосом.

– Алло, привет! У тебя есть телефон Коляна-рыжего? Ну, который голду всю жись скупал?

– Сейчас посмотрю. А что случилось?

– Да так, посоветоваться хотел…

– Что именно? Мож, я что подскажу.

– Да тут, понимаешь… У меня есть золотые сабля, ведро и шлем. Вот, хотел продать.

У меня что-то ёкнуло под ложечкой. Что-то старо-забытое, из 90-х.

– Погодь-погодь, братан. Расскажи сначала. Где ты их взял-то? – левой рукой я уже листал истрёпанный годами блокнотик с древним криминальным списком телефонов: барыги, скупщики краденого, менялы.

– Да понимаешь, пришёл утром на работу наш начальник юротдела, вдрызг с похмелюги, еле чивкает. Пришёл в шлеме, с ведром и саблей – да не простыми, а золотыми. И начал всех рубить типа Ледовое побоище, поэл!

– Ну…

– Ну, мы его схомутали, сдали в дурку с горем пополам. А раритеты решили продать, – чтобы, мало ли, на лечение там-сям хватило. Да и семью не обидеть. Сбрендил наш начальник-то: крыша поехала.

– Подожди-подожди, – заёрзал я на стуле. – У Коляна щас проблемы кой-какие. Он гасится от всех. Типа там с семьёй непорядок… Да и с ментами. Я его найду конечно, – но лучше мне самому до него доехать, чтобы объяснить всё чин по чину.

Я прямо чувствовал, как птица из бриллиантового дыма расстилает свои крылья вокруг меня, по комнате, дивану, пепельнице…

– Ну давай, чё, – простодушно сказал Макс.

– Слышь, дружище, дай-ка мне вводную: скоко вес, какая проба и тэдэ.

Коля-рыжий – человек, несомненно, авторитетный. Он и денег отваливает в округе дороже всех, и ментам не сдаст, – мало ли подстава какая уголовная, – и в обвесе не обидит. Уважаемый, в общем, персонаж, без заморочек, да-с…

– Ну-у… понимаешь ли… там сабля старинная, очень. Век чуть ли не XVII-й. А ведро со шлемом он сам делал. Ведро по пьянке заказал, из трёх девяток: 999 – весу килограммов на восемь. Тяжёлое, чёрт. А шлем отлил точь-в-точь как в «Джентльменах удачи»… Около 22 кг высшей пробы. Не поднять! Дурак, одним словом.

Он назвал цифры. Я пробил на калькуляторе. Меня пробило в пот. Мозг – прибило гвоздём к стене!

– Ты узнай, – говорил в это время Макс, – сколько нам Колян-рыжий выдаст денег. Убавь немного для гешефту, я договорюсь с пацанами на работе, – вот нам и к пенсии прибавка будет, окей? И пацанам немного сольём – они же в доле. Не обеднеет псих-то.

Я уже давно всё прибавил и убавил. Там, – в калькуляторе, – пахло каннской Ривьерой, пахло оперой на Бродвее, пахло новой женой-моделью из Казахстана и новой жизнью вне обрыдлого уже по уши СНГ. Где я лежу непритязательно в гамаке и пишу книгу «Как я стал…» Просто стал, и всё.

«Вот попёрло», – подумал я и сказал:

– Ладно, Макс. Ты завези мне побыстрей товар, – а я съезжу договорюсь с Коляном по отдаче. Завтра порешаем. А может, и сёдня. Отзвонюсь, в общем.

– Вечером. Сумку только возьму у мамки. Мне и положить-то богатство не во что.

– Аккуратней там. Не поцарапай. Заработаем немного, брателло, гы-ы!

– Ок.

– Колян, хэллоу! – немедля набрал я старого барыгу.

Так и так, шаг за шагом обрисовал другану-скупщику ситуацию: сколько вес, какая проба, семнадцатый век. Колян тут же гаркнул, что перезвонит.

Через 15 минут.

– Всё, деньги готовы, – прохрипел рыжий Колян. – Я подключил очень серьёзных людей. Очень. Неместные, – но надёжные. Договорились на сегодняшний вечер, через три часа. Успеешь?..

– М-м-м… – промычал я в раздумье.

– Встретимся на Ярославском – им как раз на поезд надо. Заберут голду, рассчитаются и отчалят. Всё в чесняк. Даже аванс на карту перевели – три штуки баксов. Так что, брателло, всё в силе. Ок?

– Щас наберу, – торопливо ответил я, не веря собственным ушам (или глазам), что к вечеру превращусь… ну-у, скажем, в скромного такого лондонского дэнди.

– Макс, едешь?! Я прям на сейчас договорился. Отдаём хлам и дербаним бабки.

– Да-да, мчу…

– Жду.

– Колян? Товар уже везут. И сразу – к тебе.

– Отлично! Я говорю чувакам, что через час будем у них.

– Yes.

Так, ради интереса, открыл сайт с горячими путёвками на Бали… Или в Таиланд? Но там, слышал, с едой проблемы. Блин! – может, сразу в Штаты рвануть?! Взять там пару байков в прокат и объехать с Лариской Америку с ног до головы к чертям собачьим!

Поставил чайник на кухне. Эх, с Ярославского вернусь, захвачу вискаря по пути. И суши по Инету закажем. Устроим небольшое рандеву. Шаркнем по душе! – как говорил Шукшин в «Калине красной».

– Алло! Ну чего, где ты? – нетерпеливо бросил в трубку Колян.

– Щас-щас, братан, жду товарища с голдой. С минуты на минуту. Ага.

– Эге.

СМС-ка, дзынь-ь-ь-ь:

«Мы в сауне, с девчонками. Паримся – не паримся. Рассказал, как наколол тебя с ведром и саблей-шлемом, вот они ржали-то!! Да я и сам еле сдерживался, когда вчёсывал про золото. Гы-гы-гы… Давай подкатывай, поприкалываемся вместе. Возьми чего-нибудь некрепкого: для подружек. Макс».

Эскиз

Перед появлением где бы то ни было Репина – всегда происходило одно и то же…

За несколько минут до его прихода, как на разведку, прибегал старый одноглазый неприбранный пудель Мик. Которого Репин никогда не стриг, оттого пёс был абсолютно круглым и похож на колобка.

Мик обнюхивал забор, калитку, – как бы проверяя на прочность, – и громко лаял: всё в порядке! Тут же из-за деревьев возникал Илья Ефимович, вышедший из Пенат на прогулку: суховатый, седой, невысокий.

С крыльца его уже приветствовали хозяева… Но Репин, будто раздумав входить, вдруг останавливается, достаёт из кармана маленький серый альбом и быстрыми мелкими штришками начинает что-то рисовать.

Оказывается, к дому подошла – с противоположной стороны – соседка с бидоном молока и букетиком полевых цветов. И тоже ждёт кого-то из подворья: может, кого с кухни или подругу.

В это время Репин, не спуская глаз с натуры, покорной взгляду рукой пишет эскиз. Проворно, чётко. На бумагу не глядит вовсе – а только на её лицо. Девушка, заметив внимание всем известного в Куоккале человека, даже чуть подбоченилась, игриво поправив волосы. Казалось, от её лица к его руке протянут невидимый прямой провод.

У ног Репина приютился старый кудлатый Мика, – но сидит тихо, не шевелясь. Он знает, что в такие моменты нельзя ни лаять, ни бегать, ни кусаться.