ПРОИЗВЕДЕНИЯ

Сохраню в памяти, как адреналиновое воспоминание. Три года тому назад в июле-августе в Израиле шла операция "Несокрушимая скала", которую потом назвали "войной пятидесяти дней". Все лето, все каникулы провели мы под интенсивными обстрелами... 

Моб означает толпа. На самом деле мобинг – это преследование толпой, травля. Травля страшна, когда ты её боишься, когда перестаешь верить в себя. Травля – это проявление не силы, а слабости тех, кто травит, неспособности решить конкретную задачу никаким иным путем, кроме насилия. Причины травли могут быть разными и логике порой не поддаются.

Ты волен – верь или не верь,
но знаю я одно:
природа, изгнанная в дверь,
ворвётся сквозь окно!

Памяти Розы Давидович – молодой омички, подруги, успевшей прожить так мало, но успевшей посеять самые важные и добрые семена Понимания, Любви, Мудрости.

Выстояли очереди, продали квартиры и дали взятки – даже не упомнишь, кому и сколько. Всплакнули, когда покупатели увозили югославскую стенку, чешский раскладной диван и пианино «Красный Октябрь». Собрали друзей и восторженно выпили отходную, а потом – на посошок.

Все стихло в ожидании грозы.
Но нет на окнах дождевой слезы,
Хотя и в ожидании беды,
Не из стекла , как будто, из слюды.
Чрезмерное затишье – это призма
Природного начала катаклизма.

– Какого...? Огромный грузовик, громыхая чем-то железным внутри, вдруг резко вильнул в мою сторону. Игнорируя такие мелочи, как включение поворотника или других традиционных выражений намерений. Водитель грузовика, пожилой, но ещё крепкий мужик, выставил «птицу» (вытянутый средний палец) в моем направлении. Потом он исчез в потоке удаляющихся автомобилей, победно просигналив на прощание.

- Ну… – девушка вдруг хохотнула. – Были слова… И вдруг разбежались… Так о чём говорить? - Расскажите… – из-за кадра раздался осторожный мужской голос. - Нет, я – дура, конечно… – девушка посмотрела куда-то в сторону. – Что вас выдернула… Ни к чему всё это… Никто и смотреть не станет… И вам показать не дадут… Ни за какие конфетки…

Постмодернизм – это болезненное маргинальное состояние современной культуры, метание между отживающим прошлым и необозначенным будущим, затянувшееся на долгие десятилетия. В большинстве своём, бесплодные хаотические поиски новых революционных форм самовыражения и отражения действительности.

Cолнечным июньским днём я мерила шагами длинный коридор одного из этажей известной Курганской больницы. Лицо моё было опухшим и красным от слёз. Далёкий сибирский город был для меня серым, непривлекательным, на первый взгляд, отталкивающим, а люди казались холодными и равнодушными, похожими друг на друга, словно были разными поколениями одной семьи.