Евсей Кац | Ее борьба

Манюня открыла дверь холодильника. В нос ударил запах пролитого пива. Сливочное масло было в отсутствии.

– Муртазик, я тебе яичницу поджарю. На подсолнечном масле. Ничего? – громко, чтобы разбудить разоспавшегося бойфренда, крикнула Манюня.

Бойфренд отозвался чем-то неразборчивым, но злым, пришел на кухню и сел за стол.

– Сколько мы с тобой вместе? – завела разговор Манюня. – Год, что ли? А может и два? Не помнишь?

– Не помню, – мрачно произнес невыспавшийся Муртазик.

– Тебе уже сколько лет-то?

– Не помню, – раздраженно сказал Муртазик.

– Я к тому, что может тебе жениться пора.

– На ком? – спросил Муртазик.

Манюню словно обухом по голове ударили. Она всхлипнула.

– Я не могу. Я гей, – сказал Муртазик.

– Как же так? А сегодня ночью… С каких это пор? – растерянно пробормотала Манюня и забыла перевернуть яичницу. В воздухе запахло подгоревшими яйцами.

– Сейчас! – рявкнул Муртазик. – Простейшую еду не можешь приготовить. Прощай.

Он вскочил и выбежал на улицу. Послышалoсь тарахтенье его старого Хендая с прогоревшим глушителем.

Манюня зарыдала. Она не понимала, почему ей так не везет с парнями. На внешность она не жаловалась и даже гордилась своими большими глазами на выкате, из-за которых ей даже предлагали роль Крупской в историческом сериале «Ленин на Канарах». Она отказалась, потому что там надо было целоваться со старым и лысым актером, играющим Владимира Ильича. Манюне это было противно. Подружка Роза не раз советовала ей заняться настоящим делом и для начала съездить на Доминиканский курорт, отдохнуть, а заодно побомбить папиков с долларами.

– Сотня в час, – убеждала ее Роза, уже давно передвигающаяся по Москве на красном мерсе.

Но Манюня не могла представить себя голой перед незнакомым мужчиной.

Слез уже не было. Она сидела перед телевизором, плохо соображая, что он говорит. Ей не хотелось жить. Вдруг что-то отвлекло. Она прислушалась. Диктор объявил, что Трамп присвоил себе Великую Победу. Манюню прямо подбросило в кресле от возмущения. Она точно знала, что войну выиграл не он. Ей не раз снились сны, где она с автоматом наперевес и с гранатой на талии берет Берлин и расписывается на стене Рейхстага. Манюня яростно нащелкала «Трамп – дебил» и поместила это на свою страницу в «Однокласниках». Подружки, те, что закончил с ней школу и те, которые никакой школы не заканчивали, с энтузиазмом согласились. Одна даже написала, что с удовольствием «так бы и дала ему в морду» и попросила денег на билет в Америку, чтобы это осуществить.

Остаток дня Манюня провела нервно повторяя «Как он мог?» Спала она беспокойно с кошмаром: Трамп на подступах к немецкой столице отнял у нее автомат, дал пинка под зад и сам взял Берлин. На стене Рейхстага он написал «Вперед Америка, бл*ть!» Проснувшись, Манюня сразу пошла на Красную Площадь. Рубиновые звезды Кремля горели на утреннем солнце.

– Я вас в обиду не дам, мои дорогие. Слышите? – прошептала она.

Рядом послышался чей-то деловитый голос:

– Работаешь? Какая такса?

Манюня обернулась. Симпатичный парень в дорогой модной куртке остановился возле нее.

– Это вы мне? – не врубилась Манюня.

Парень понял, что ошибся, махнул рукой и пошел дальше, высокий, крепкий с запахом дорогого виски. Таких у нее никогда не было. Все попадались пузатенькие да кривоногие.

Манюня обратила свой взор к любимым звездам из красного стекла, будто искала у них ответа, однако те заволокло ранним туманном.

– Эй! – хотела крикнуть Манюня вслед удаляющемуся парню, но изо рта вырвался только слабый хрип.

– Эй, – без всякой надежды быть услышанной почти прошептала она. Но произошло чудо. Парень вдруг обернулся и сделал несколько шагов в ее сторону.

– Сто баксов, – словно бросаясь в омут, произнесла Манюня.

Евсей Кац