«Новый Континент» Американский литературно-художественный альманах на русском языке
Памяти Розы Давидович – молодой омички, подруги, успевшей прожить так мало, но успевшей посеять самые важные и добрые семена Понимания, Любви, Мудрости.
Летом 1986 года в глубинах Черного моря вместе с сотнями пассажиров затонул красавец-лайнер «Адмирал Нахимов», наш с мамой навсегда любимый. За десять лет до этого нам посчастливилось провести на его белоснежном борту несколько незабываемых дней и ночей.
…Лето 1986 года. Омск. Моей дочке скоро три месяца, а сыну шесть лет, и я целиком погружена в материнские заботы, но мне так хочется, чтобы рядом появилась Роза и увидела их обоих – двоих моих детей! Так же, как когда-то она увидела и оценила мои полу-детские, наивные стихи… Мы не так уж часто видимся, но я по-особому дорожу нашей дружбой…
Наше с Розой знакомство состоялось летом 1978 года в … купе поезда, направлявшегося в Гродно. У всех четверых в купе в чемоданах были путевки на гродненскую турбазу, три места были наши – у нас с мамой и у девятиклассницы-дочки маминой сотрудницы, препорученной маминым заботам на время отпуска. А четвертой в купе была Роза.
Довольно скоро из общего разговора выяснилось, что Роза в прошлом году окончила тот же педагогический институт, где мне предстояло проучиться ещё один – последний – пятый год на ин. язе. На факультете же русского языка и литературы обучение длилось четыре года, и вот уже второй год как Роза работала, но не в школе, а, кажется, в какой-то редакции. Конечно, тем для разговора у нас нашлось множество!
Знала Роза необычайно много и, как я вскоре почувствовала, она как-то иначе видела многие вещи в жизни – не так, как большинство людей… Сказать, что мы сразу подружились? – Я об этом особенно не задумывалась поначалу. Общались жадно, я слушала её – мне было безумно интересно! Я поняла, что ей могу рассказать об очень многом…
После турбазы у нас оставалось несколько свободных дней, и мы решили поехать в литовский городок Друскининкай, где находился – как нам объяснила Роза – дом-музей Микалоюса Константинаса Чюрлёниса, великого, но не столь широко известного литовского поэта, художника и композитора. Судьба этого художника, по-моему, как и его искусство, изначально окрашена трагизмом, вытекавшим логически из особенностей как его дарования и характера, так и самой эпохи…
…Как мне описать Розу? Видение и мнение – всегда субъективны!.. Густые и жёсткие волосы, под стать бескомромиссному характеру – «толстые» коричневые, прямые, ершистые, коротко стриженные, и на них – придающие прядям рыжинку солнечные блики. Большие внимательные серо-голубые глаза с необычным разрезом и чётким зорким зрачком – пожалуй, взгляд этот запомнился мне некой особой напряженностью. Угловатостью худенького тела Роза, вероятно, слегка напоминала мальчика – как я теперь это понимаю. Тогда же, в свои 20 лет, лично я видела вещи в таком свете: «несчастная» пышка я и «счастливая» (потому что не толстеет!) Роза.
Для меня в ту поездку Роза стала настоящим гидом – кладезем интеллекта и познаний! Мы продолжили общение по возвращении в Омск, и я всегда считала, что многим обязана этому общению.
В начале пятого курса я должна была отработать практику в школе. Мне дали классное руководство в 9-м классе, так что, помимо уроков английского, я должна была подготовить и провести с учениками «открытое мероприятие» – какой-либо тематический классный час.
Переполненная свежими летними впечатлениями от картин, стихов и музыки Чюрлёниса, я загорелась сделать темой такого урока его творчество. Да и ребята в том 9-м классе подобрались интересные, с высоким потенциалом. Они были прекрасны и с жадностью голодных птенцов вбирали в себя новые знания «не из школьной программы» — они духовно росли на глазах. А я была просто счастлива поделиться с ними своим недавно обретённым сокровищем.
Готовясь к тому классному часу, я позвонила Розе, и она велела мне приехать к ней домой, чтобы отобрать и подготовить материал. Тогда, в многоэтажном светлом доме в районе улицы Волочаевской, в стандартной небольшой квартирке я увидела на минутку и Розиных родителей, и её младшую сестру Веру – студентку медицинского института. (Странно, как некоторые вещи врезаются в память на долгие годы. Ведь многие другие моменты жизни совершенно стёрты из памяти!… Но даже по прошествии стольких лет вижу облик Верочки, стоящей в прихожей перед трюмо – она собиралась уходить куда-то: тёмные пышные волосы – копна!; очень большие, почти чёрные глаза, по моим полутораметровым меркам – высокая, крупная… Думаю, Вера была похожа на мать, а худенькая Роза, вероятно, больше походила на отца…)
Вскоре мы с Розой увлеченно обсуждали, как лучше спланировать моё внеклассное мероприятие. Оказалось, что у неё были даже слайды с картинами художника, и она разрешила мне их использовать! Роза нашла также замечательные, пронзительные стихи земляков Чюрлёниса – Эдуардаса Межелайтиса и Саломеи Нерис, которые изумительно вписались в канву того тематического урока, ещё более обогатив его. В какой-то момент нашего общения Роза познакомила меня со стихотворением Рильке о «лире Орфея» – именно от Розы я впервые услышала имя поэта…
Ярким, успешным и совсем необычным по своему накалу и высокой эстетике получился тот классный час. Он стал, в некотором смысле, моим «звёздным часом» — в основном, считаю, благодаря Розе. А ещё уверена, он оставил свой добрый и важный след в душе каждого ученика того 9-го класса.
На том мероприятии присутствовала завуч по воспитательной работе – дама с очень прямой спиной, высокой прической и напряжённо-чопорным видом.Однако чёрные глаза её были живыми. Моя память так и запечатлела её, сидящую за последней партой со слегка опустившейся нижней челюстью и восторженным блеском в изумлённых глазах: похоже, ей было нелегко совладать со всей гаммой чувств — настолько отличался от всех других тот «классный час»…
Храню с тех пор ту тетрадку со стихами литовских поэтов…
Время шло … Закончен институт, положен на полку «красный» диплом – с отличием. Отзвучала музыка на моей свадьбе. Вот уже скоро пойдет в школу мой сыночек, и у него появилась самая сладкая на свете сестричка…
Лето 1986 года. Всё вокруг… – ну, почти всё – замечательно: я ещё молода, способна, полна надежд…
Не помню, как именно я узнала об ЭТОМ. По радио? Из газет? Увидела страшные кадры по телевизору?..
В прекрасный солнечный день тем летом затонул белоснежный красавец, гордый в прошлом лайнер «Адмирал Нахимов». На палубе корабля, вместе с другими пассажирами, находились две сестры – Роза и Вера Давидович.
… Долгие годы я пыталась как-то осмыслить, принять этот факт. Не смогла! Потому что… это… просто невозможно!.. Этого не ДОЛЖНО быть!… Никак! Этого… нельзя!
…Перед отъездом в Израиль, более двадцати пяти лет назад, я, конечно, побывала на могилках близких, попрощалась. Там, на еврейском кладбище в Омске, словно некий вызов всей несправедливости жизни, большая могила сестёр Давидович. Большой памятник с выгравированными портретами обеих сестёр… Кто-то говорил, что Верочка как раз собиралась замуж после… того отпуска, на корабле…
А любовь Розы была неразделённой – она мало говорила об этом. Но теперь мне страшно даже представить себе всю возможную глубину и мощь той её любви! – Не каждый и выдержит… Но – редко кто и удостоится!
…Были в семье две дочери-умницы – надежда, услада очей и гордость родительских сердец…
Роза… Для меня ты жива – иначе и быть не может! Просто ты где-то очень далеко, но внутренним взором я вижу тебя – такой, какой ты мне запомнилась летом 1978 года. И я вспоминаю твою карандашную пометку в моей тетрадке с наивными стихами: «Лена, в тебе сильно болевое начало» …
Я помню тебя, Роза! Слышишь?! И ты не умерла! Ты просто… опередила время…
Елена Тамаркина
20 марта 2011 — 13 июля 2015