Олег Пряничников | Свадебный гость

Кузина никто не звал, он сам пришёл. У порога квартиры обычного пятиэтажного дома зачем-то оправдывался, мол, простите, думал, что поминки, а оно вон как оказалось — свадьба. Ломая кепку, уже было повернулся уйти, но открывшие ему дверь люди пребывали в отличном настроении, тем более — уже выпили, и Кузина впустили, как-никак родня всё-таки. Хотя никто так и не понял — кому и кем он приходится, но раз представился дядей Васей — значит кому-то дядя.

Кузина усадили за стол, поставили перед ним чистую тарелочку, налили в рюмку водки.

А тем временем свадьба шла своим чередом. Тамада, раскрасневшееся, толстая баба, съевшая на этом деле собаку, певуче что-то там читала по десятки раз использованным листкам, она уже подходила к тосту. И вот, когда наступил сладкий момент тоста с избитой «горькой» концовкой, раздался голос, не терпящий возражений:

— А разрешите-ка мне произнести тост!

— Вам? — растерялась тамада — свиные глазки.

— Мне! — отрезал Кузин и поднялся во весь свой рост — метр сорок.

Тамада, опешившая, плюхнулась на свой стул.

Кузин, взмахом головы, откинул назад бело-чёрную чёлку, одёрнул полы старенького серого пиджачка и, взяв со стола рюмку, торжественно начал свой тост:

— Дорогие Пётр и Рая!

Кто-то подсказал с шипением: «Александр и Светлана».

— А то я не знаю, — усмехнулся Кузин, кашлянул в свободный костистый кулачок и зыркнул на подсказавшего.

Все как бы тоже усмехнулись. Один из гостей (подсказавший), правда, громко заржал, но Кузин остановил его испепеляющим взглядом, а затем невозмутимо продолжил:

— Дорогие Александр и Светлана! Впрочем, — смягчил тон Кузин,— давайте-ка по-простому. Сашка! Тебя, Сашка, я с пелёнок знаю. Маленький ты брыкастый был, копытистый. Помню, капусту жрал — будь здоров. У других отбирал детишек. Маленьких, голодных…

Тут жених стал испуганно озираться по сторонам, мол, какая к чёрту капуста. Какие детишки голодные?

— Всё блеял ты, блеял, — продолжал тост Кузин, — всё бегал по огородам соседским. А теперь всё. Всё! Хана теперь тебе, Сашка, отбегался! Привяжут тебя к верёвочке! Ну и ладно. Ну и ничего. Терпи, Сашок… Я заканчиваю.

После этой фразы Кузина все присутствующие облегченно вздохнули. Жених смахнул со лба пот, невеста отхлебнула водки.

— А посему, я заканчиваю, — сказал Кузин и вдруг с надрывом всхлипнул:- Горько! — и хлопнул опорожненную рюмку об пол.

— Горько-о!!! — после небольшой паузы дружно заорала свадьба и заскандировала словно на хоккейном матче: Горь-ко!!! Горь-ко !!!

Жених и невеста поднялись со своих мест и слились в поцелуе. Раздались аплодисменты.

— А теперь — споём! — вскрикнула тамада.

На её призыв взъерошенный гармонист растянул было меха и затянул что-то свадебное. Его песню уже начали подхватывать, но тут…

— Разрешите снова мне! — раздался голос, не терпящий возражений.

— Да что же это такое, — возмутилась тамада, но не громко, скандал ей был ни к чему, тем более — деньги она уже получила.

— Валяйте! — разрешил пьяный отец невесты.

— И правильно, — Кузин снова вырос на метр сорок из-за стола. — Я как раз о вашей дочери хочу сказать.

Отец невесты получил тумак от матери невесты, а у невесты задёргалось правое веко.

— Светлана! Светик ты наш семицветик! Кстати, мама невесты, передайте мне вон тот салат из капусты и вон тот фужер под водку.

— Он хрустальный, — промямлила было мама невесты, но Кузин сверкнул очами. Он налил себе под каёмку.

Для техники безопасности позади него кто-то бросил пару подушек — из приданого невесты.

— Тебя, Светик, я тоже с молодых копытц знаю.

— Да я не местна-ая-я-я! — проорала невеста.

Кузин словно не услышал её:

— Любила ты, Светик-семицветик, побегать по полянкам там разным, по огородам всяким. Одна или с кем-то. Нет, конечно, и ходить, и бегать ты и теперь сможешь, но только под строгим приглядом мужа. Он у тебя козёл видный, да и ты козочка ничего — вот и пойдут у вас красивые козлята. М-да.

— Сам ты козёл! — не выдержал жених. — Что за фигня?! Капуста, огороды, копытца?! А?! Ты вообще кто такой?! Ты чей?! Родственник!!!

— Ну, ты бодни ещё меня, — огрызнулся Кузин и махнул в три глотка свою водку. Пустой фужер врезался в подушки. — Го-орько-о-о!!! — взревел опьяневший Кузин и обвёл мутными глазами комнату, полную людей. — Ну что уставились, козлы?! Я сказал — горько! — это он обратился ко всем присутствующим здесь. Возникла мёртвая тишина. А потом началось.

Пьяный Кузин потянул на себя скатерть со стола, так он решил удержать равновесие, потому что его сильно качнуло. Естественно: грохот полетевшей посуды, мат. Отборный мат. Затем жених бил Кузина. Затем били жениха. Короче, стало происходить то, без чего не обходится ни одна русская свадьба — повальная свадебная драка.

Кузин кубарем выкатился из подъезда. Он с трудом встал на ноги, отряхнулся, напялил на себя кепку и, шатаясь, побрёл.

Дул холодный осенний ветер. Он брёл до тех пор, пока не шагнул на огромный пустырь, покрытый местами травой. Ещё зелёной. Остановившись, Кузин задрал голову на луну. Кепка с его головы упала, луна наливалась белым соком.

И вот наступило полнолуние. Вдруг раздался хруст костей — руки Кузина превратились в ещё одну пару ног, а из его черепа вылезли рога.

«Бе-е-е-!» — заблеял Кузин и ринулся в сторону горизонта.

Олег Пряничников