Александр РАТНЕР | И временами слышу Бога

И ВРЕМЕНАМИ СЛЫШУ БОГА

Александр Ратнер родился в 1947 году в Днепропетровске. Учёный-металлург.

Поэт, писатель, переводчик. Автор 26 книг стихов (в том числе 2-х для детей) и 5 – прозы. В его переводах вышло 7 книг классической и современной украинской поэзии.

Лауреат Международной литературной премии имени Эрнеста Хемингуэя (Канада), имени Николая Ушакова и Дмитрия Кедрина (Украина), 2-е место в номинации «Поэзия» Международной литературной премии «Антоновка. 40+» (Россия). Дипломант Международного Совета по книгам для детей (IBBY).

Член Национального Союза писателей Украины с 1988 года и Союза писателей СССР с 1989 года.

***

Не страшно говорить: «Идёт восьмой десяток» –
Ведь та, кого люблю, жена, а не вдова.
Прожитые года скорее недостаток,
Когда их за спиной не семь, а скажем, два.

По жизни тяжко плыть в сражении с теченьем,
Когда висят года, как тина на весле.
Но в старости берут не силой, а уменьем –
Всё сущее берут, и женщин в том числе.

Какие, к чёрту, смерть и почести на тризне,
Коль тянется рука к любимой и к перу,
И козыри не все я из колоды жизни
Достал и не сыграл ещё свою игру?!

Я ждать её готов, покуда карта ляжет,
И будет тот расклад, о коем я мечтал.
А сколько проживу, пусть вскрытие покажет
Бутылок, что не пил, и книг, что не читал.

ПАЛАЧАМ УКРАИНЫ

Прошли вы позорный по воле кумира
Путь от «Мойдодыра» до «русского мира».

Я с Эйфеля башни не только Парижу,
А всем прокричу, как я вас ненавижу

За павшего в каждом бою украинца,
Которого вы не достойны мизинца,

За каждого деда, который едва ли
Дожить свои дни собирался в подвале,

За дважды и трижды убитых, останки
Которых потом переехали танки,

За деток, которым бежать без оглядки
Велели, прицельно стреляя им в пятки,

За женщину ту, что осталась живою,
Но раньше, чем матерью, стала вдовою,

За смерть от осколка грудного ребёнка,
Которому саваном стала пелёнка,

За воинов ‒ пленных, живых, убиенных,
За руки ‒ по локти, за ноги ‒ в гангренах,

За флаг Украины, летящий куда-то
Со сжатой оторванной кистью солдата,

Я вас, до единого, хоть и не знаю,
На три поколенья вперёд проклинаю!

***

Я уличён был в том, что увлечён,
А мне казалось, что влюбился снова.
Сам для себя мог стать я палачом,
Причем из-за единственного слова.

О Господи, опять меня ты спас,
Когда, давно забытое, я внове
Хотел признанье выдохнуть: «Я Вас…» –
И онемел на третьем главном слове.

***

Я от потерь не причитал,
С гипотенузой путал катет
И столько книг не прочитал,
Что и на десять жизней хватит.

Я избегал заумных фраз,
Неточных рифм остерегался
И сам вставал не меньше раз,
Чем падал, если спотыкался.

Боялся лести, как огня,
И не печалился, коль слава
Порою шла в обход меня
К иным – кто слева или справа.

И вот живу в лесу глухом,
Где пляшет белка у порога,
Пишу классическим стихом
И временами слышу Бога.

***

Я нахлебался тишины
И поперхнулся тишиною,
Живу с которой, как с женою,
Хоть мы друг другу не нужны.

Я болен ею, а она
Не только мною не больна,
Но равнодушна к адским мукам,
Сжигающим меня во сне.
И потому не жалко мне
Её не просто, а вдвойне
Унизить драгоценным звуком.

СОНЕТ

Неюный пленник юной красоты,
Я часто в зной, а изредка – в морозы
Дарил тебе на длинных стеблях розы,
Которые несла, как факел, ты.

А полночью, прижав к груди цветы,
Во мгле стояла, не меняя позы,
И, как алмазы, озаряли слёзы
Твои благословенные черты.

Когда же будет песня моя спета,
То на могилу в середине лета
Приди ко мне одна, без никого,

И там сорвав (не загони занозу!),
Прижми к груди пылающую розу,
Проросшую из сердца моего.

ЖИД

Я – жид, о чём говорю во всеуслышание и гордо,
А если кому-то угодно, – жидовская морда.
Я – жид, знавший в жизни больше кнутов, чем пряников,
Я – грешник, не соблюдающий еврейских праздников,
Который с детства на Пасху ест мацу заодно с куличами.
Я – русскоязычный жид, меня никакими калачами
Не заманите, чтобы поверил рекламам или биллбордам,
Точнее, смотрящим с них и рай нам сулящим мордам.
Я – жид, гражданин страны, где отношение к людям хуже свинского,
Переводивший на русский стихи и сонеты Ивана Франко с украинского.
Еврейское, украинское, русское – равные три начала
Во мне уживаются – ими судьба меня увенчала.
Я – бык, когда юдофобами устраивается коррида.
Я – жид, на моих погонах не гаснут звёзды Давида.
Я кожей жидовской чувствую, как люто антисемит каждый
За язык и происхождение меня ненавидит дважды.
Я – жид, это во мне, как лазурь в небесном покрове,
Воскресают картавость и жесты братьев моих по крови
Расстрелянных, изуродованных, заживо сожжённых –
Мужчин, не ставших мужьями, мечтающих о жёнах,
Женщин, которые жёнами не стали, хоть стать мечтали,
Детей не рожденных – они б Мандельштамами может, стали
И Мендельсонами, но не написали стихи и не взяли аккорды.
Мир вашему праху, планета вам пухом, жидовские морды!
Мы повстречаемся там, где не бежит век быстротечный,
Поскольку я тоже – не Вечный жид, а жид невечный.

***

Прости меня, спаситель мой, солдат,
Полуживым попавший в медсанбат,
За то, что я, в тылу слывя поэтом,
Не стал твоим живым бронежилетом.

Прости меня, дивчина-медсестра
За то, что, от веснушек вся пестра,

Слепому улыбаешься калеке
Сквозь слёзы, зная, что смежит он веки.

Прости меня, пожалуйста, малыш,
За то, что ты от боли не шалишь,
Поскольку был осколками увечен
И взять тебе теперь игрушку нечем.

Пожалуйста, прости, мой Президент,
За то, что не был прочным, как цемент,
Я в тот момент, когда ты встал стеною
Перед в ночи ворвавшейся войною.

Прости меня, великий мой народ,
За то, что на врага идти вперёд
Увешанный гранатами-годами,
Я не сумел, оставшись лишним в драме.

Но если Президент, народ, солдат,
Малыш и медсестра меня простят,
И даже Бог, что равносильно чуду,
Прощён самим собою я не буду…

***

Кому ты нужен? Никому! Я тоже.
Когда тебе давно за шестьдесят,
Не лезь из кожи, не кажись моложе,
Пришла пора раздумий и досад.

Всё лучшее осталось за плечами,
И с этим окончательно смирись.
Те, кто тебя когда-то поучали,
Травою под подошвами сплелись.

Уже на мир ты смотришь полуслепо,
Не замечая дней и в том числе,
Что жизни путь сворачивает в небо,
Хотя ещё идешь ты по земле.

***

Старею. На могилах близких пла́чу.
Смеюсь всё реже – мне не до того.
Скорее верю в Бога, чем в удачу,
Хотя удача тоже от него.

Я жизнь люблю, хотя ее нарушу
Когда-нибудь, сгорев за полчаса…
И если я в стихи вложил всю душу,
То, что тогда взлетит на небеса?

***

Ксении Лашиной

Сто лет тебя не видел, а хотелось
Увидеть снова, но найти не мог.
И вот нашёл, прости меня за смелость,
С которой я ступил на твой порог.

Казалось, что к нему я шёл веками.
И в резко наступившей тишине,
Как крыльями, взмахнула ты руками
И опустила их на плечи мне.

А я их целовал попеременно,
Склоняясь к ним седою головой,
И не пытался вырваться из плена,
Который сам искал, пока живой.

В запасе горстка лет у нас осталась –
Ведь лодка-жизнь дает однажды течь,
Следит за нами всюду сволочь-старость
И норовит нас все-таки подсечь.

Но разве возраст – это повод к драме,
Коль издавна назначен нам судьбой?!
А мы, как на картине в старой раме,
В дверном проеме замерли с тобой.

Пусть позади столетие разлуки –
Столетье встреч пусть будет впереди…
И с плеч моих слетели крылья-руки,
И прежний голос твой сказал: – Входи!

***

Недалеко вдаваясь в море,
Стоит незыблемо валун.
С волнами, в их извечном споре,
Он развлекается, шалун.

В среде выстаивая влажной,
Валун мечтает про полёт,
Покуда шторм волною каждой
Ему пощёчину даёт.

Не в состоянии смириться
С той чередой морских интриг,
Он в пене весь, как будто бриться
Решил и ловко ловит миг.

Его с зенита солнце красит,
Его терпенью нет цены.
О как же элегантно гасит
Валун волнение волны!

Покуда, словно по уклону,
Обратно катится она,
Его с поклоном, как икону,
Целует новая волна.

***

Хотел бы я по небу полетать,
Раскинув руки, ставшие крылами,
Причём на высоте, одной с орлами.
А может, лучше облаком мне стать
И плыть, оставив горы под собой,
И даже задержаться над одною?
А может, все же лучше стать луною,
Пусть даже от сиянья звёзд слепой?
А может?.. Предпочту мечту одну:
Поймав попутный ветер как-то летом,
Бумажным змеем стать, забыв при этом
Про облака и звёзды, и луну.
Чтоб в небе виден был издалека,
И радовались люди чувств избытку,
А на другом конце, внизу, за нитку
Меня держала детская рука.

Александр Ратнер

Редакция «Нового Континента» поздравляет нашего замечательного автора с первым 75-летием. От всей души желаем доброго здравия до 120, успехов в творчестве, мира Украине!