Олег Пряничников. Спиридон и Родион

Несколько месяцев назад от Спиридона ушла жена, к другому.

Слава богу не нажили детей и денег, так что делить было некого и нечего, но была любовь, по крайней мере с его стороны, поэтому Спиридон загоревал, на несколько месяцев впал в депрессию, запил. Кстати, на этой почве он и познакомился с Родионом, непонятного возраста парнем, придурковатым малым, безумно честным и безумно одиноким. Родион прилепился к нему словно скотч, репей, клей «Момент». Кого он видел в Спиридоне? Что он себе напридумывал? Придурок – одним словом.

Итак, несколько месяцев Спиридон находился в депрессии, пил, но, вот туман рассеялся и, как говорится, наш герой возродился из пепла. Он выкинул из головы, а заодно и из своей квартиры всех Родионов, устроился на работу – обратно на родной молокозавод, снова тем же водителем погрузчика, стал задумываться о своём будущем.

Несколько месяцев Спиридон не знал по-нормальному женщин, он либо ничего не помнил, либо ничего не было вообще, да и не очень-то он хотел и мог заниматься любовью с женщиной без ни то, что любви, но хотя бы симпатии к ней. Обретя вкус к жизни, он надеялся встретить ЕЁ, и вот, кажется, встретил – упаковщицу мадам Валентину. Разведёнка, без детей, смазливая, высокая, в голосе.

Это должно было случиться сегодня вечером. Закончилась смена, Спиридон ждал автобус в большой компании таких же, как он работяг. Несмотря на конец августа и приближающийся вечер было жарко. Вдруг чей-то зыбкий голос прокричал его имя, потом ещё раз, Спиридон нехотя оглянулся. Раскрыв объятья, к нему проталкивался до боли знакомый человек, в недавнем прошлом бессменный собутыльник по имени Родион.

– Ну, ладно, обниматься не будем,– неласково встретил Родиона Спиридон.

– Ладно, не будем. Но руки-то друг другу пожмём!

Худые пальцы Родиона до хруста сжала клешня Спиридона. Родион почему-то был трезв.

– А я вижу: стоишь,– дуя на пальчики, затараторил тот.– Дай, думаю, подойду. А я ведь тебе должен. Помнишь, занимал у тебя сотню до десятого? Сегодня десятое.

– Только месяц другой.

– А ты всё такой же – ворчунчик. Сейчас…– Родион сунул руки в карманы джинсов, вытащил руки из карманов джинсов.– Сейчас,– он лихорадочно обшарил карманы видавшей виды джинсовой куртки. Родион покраснел до мочек ушей.

– Потом отдашь,– отмахнулся Спиридон.

– Как же так, с утра положил, приготовил, так сказать.

– Да забудь ты, прощаю,– Спиридон рванул к подошедшему автобусу.

Дорогой он не думал о Родионе, он думал о том, что как только доберётся до дома, сразу сварганит какой-никакой салатик, достанет из холодильника бутылку сухого, разогреет курицу. Мадам Валентина будет довольна.

Спустя пару часов в квартиру Спиридона робко позвонили. Для мадам было ещё рановато. У порога стоял Родион. Жутко взволнованный, он улыбался и прятал глаза.

– Вот, думаю, нехорошо получилось. Долги ведь надо отдавать.

Спиридон, что-то пережёвывая, уныло почесал грудь, прикрытую одной майкой.

– Что ты суетишься в самом деле? Я подожду. А лучше не отдавай вовсе. Я же сказал, прощаю.

– Да что ты, так нельзя. Минуточку,– Родион торопливо вывернул один карман, другой. Этих карманов на нём было как листьев на дереве, и шуршал он ими и пылил, точно дерево у дороги.– Я же помню: зашёл домой, положил в карман, приготовил, так сказать.

Родион расстраивался на глазах. Спиридон занервничал:

– Родион, я сейчас занят. Приходи… потом. Иди, иди.

– Господи, да что это со мной?– Сильно разочарованный в себе, Родион отправился восвояси.

На этот раз Спиридон подумал о нём: «Вот же приставучий, гад». Подумал и забыл, и побежал на кухню – переворачивать шипящие куски курицы.

Прошло ещё немного времени, и вот этой самой курицей Спиридон наконец-таки угощал долгожданную мадам Валентину. Они выпили сухого, они наелись. Спиридон включил дивиди, по просьбе мадам поставил эротику. Они уже расположились на диванчике, у них уже кое-что назревало и вдруг – в дверь настойчиво позвонили.

Спиридон, заправив рубашку в брюки, рванул на себя дверь и едва успел отпрыгнуть. Родион упал плашмя на спину вовнутрь квартиры. К сожалению, он не убился. Он оттолкнулся ногами от порога и проехал на спине по линолеуму аж до самой комнаты.

– А вот и я!– воскликнул Родион, раскинув руки. Он был пьян. Закатив глаза, так, что они оказались у него на темени, он увидел мадам и тут же вскочил на хромающие ноги. Мадам, завернувшись в плед, что некогда прикрывал диванчик, прижалась к стене.

– Прошу прощения, мадам! Я – к Спиридону – дабы возвернуть долг!– Пьяный Родион всегда говорил высоким штилем.– Сударь, где вы? Держите!

Спиридон увидел перед своим носом, неизвестно где побывавшую сотню и побагровел. Не меняя окраски, он скомкал бумажку, затем свободной рукой, словно крановым крюком подцепил Родиона за шиворот и выволок вон из квартиры.

– Чтоб я тебя не видел. Ни – ко – гда,– прошипел он на лестничной площадке прямо в ухо Родиону, сунул тому в карман его сотню, и сильно пнул его под зад – то ли для ускорения, то ли для устрашения. В ответ раздалось дребезжаще-удаляющееся:

– Су-су-су-сударь-рь-рь, это не интели-ли-ген-тно-тно.– И уже где-то в самом низу лестничного пролёта: – Я ещё вернусь, Сударь! Долг – это святое!

Спиридон поверил – этот вернётся. Не мешкая, без всяких вокруг да около он объяснил мадам Валентине сложившееся обстоятельства. Мадам вошла в положение и предложила свою маленькую, но уютную комнату в коммуналке, правда намекнула на то, чтобы по пути они заглянули в кабачок.

Они «заглянули» в кабачок. Последние свои деньги Спиридон отдал таксисту, и тем не менее он был в прекрасном, я бы даже сказал, приподнятом настроении. Разговела и мадам Валентина, её глаза нехорошо в хорошем смысле блестели, она была похожа на дикую кошку. Короче – им было весело. Грустил Родион.

В полной темноте (экономия электроэнергии), он торчал под дверью комнаты да-а-вно известной ему мадам Валентины. Почему да-а-вно известной? Да занимал Родион у мадам деньги и не раз! Да они когда-то вместе работали на ликеро-водочном – он электриком, ну она понятно кем, упаковщицей. Между ними ничего не было, только бизнес… со стороны Родиона.

Вот ведь паршивец: уговорил соседей пустить его, мол, принёс долг мадам, и теперь сидит тихо-тихо. Естественно Спиридон и мадам Валентина в темноте его не заметили (свет в коридоре включать нельзя – экономия). Они на ощупь прошли в комнату, вот тут хозяйка щёлкнула выключателем. Щёлкнула и застыла на месте, как и Спиридон впрочем.

– Ба! Да у нас гости!– Родион, сидя по-хозяйски на стуле – нога на ногу, посреди комнаты, распахнул свои объятья.

От этих слов Спиридон отшатнулся, словно принял грудью пулю.

– Я н-не знал,– растерянно сказал Спиридон, глядя то на мадам, то на Родиона.

– И я,– почему-то сказал Родион.

– И я,– ничего не понимая сказала мадам Валентина.– Ты как сюда попал, клоун?!

– Ловкость тела и никакого мошенства.

– Иду-звоню в полицию,– отрезала мадам Валентина и покинула комнату.

– Валя, ну ты как в первый раз! Спиридон, верните её!

– Свои отношения выясняйте без меня,– сказал Спиридон и ломанулся наружу.

Спиридон буквально вонзился в ливень и ливень тут же пропитал его как губку. Штаны и пиджак Спиридона отяжелели и обвисли. Прочувствовав ещё раз всю омерзительность мизансцены в коммуналке, Спиридон сначала как будто бы взвыл, затем он наматерился от души, а затем затих и заплакал, а затем просто затих. Он брёл домой, ещё не зная, что позади плохо, но всё же догоняет его Родион. Спиридона окликнули.

И не вовремя. Обернувшись, Спиридон полетел вниз. Под собой он увидел чёрную воду и белую звезду в ней. Он накрыл эту звезду собой и ударился пахом об какую-то трубу, благодаря которой не пошёл на дно. Спиридон сидел на трубе, по горло в воде, морщился от боли и смотрел вверх через круг колодца на настоящие звёзды. Показалась рожа Родиона, а затем на лицо Спиридона упала брючина джинсов.

Не понятно, откуда у Родиона взялись силы, и непонятно как выдержали вес Спиридона старенькие полугнилые джинсы, но Родион вытащил-таки Спиридона на асфальт из колодца, в который тот провалился.

И вот они сидели на мокром асфальте под ливнем, ночью, в конце тёплого августа, два бывших собутыльника, и смотрели друг на друга.

– Спиридон, ты, это, не обижайся на меня. А? Мы с Валькой когда–то работали вместе – только и всего, да я тебе рассказывал о своих работах. Не помнишь? Понятно. Ну, завидно мне стало, что ты смог остановится пить, работаешь, бабу себе, какую-никакую, нашёл, а я… Я как ты, только что в этом колодце – провалился и тону. Тону я, Спиридон!

– В этом колодце не утонешь, там труба. Ты электрик кажется?

– Ну.

– Протрезвишься, приходи.

– К тебе домой?

– На проходную. Поговорю с мастером. Учти, только три дня буду ждать до семи тридцати утра. Штаны одень.

– Я обязательно приду.

Они поднялись с асфальта. Родион напялил кое-как на себя джинсы, и тут Спиридон увидел перед собой неприглядного вида сотенную, её держал в своей руке Родион.

Спиридон сначала нахмурился, потом побагровел, потом побледнел, а потом стал смеяться. И вот он уже смеялся так заразительно, что Родион не удержался и тоже стал ржать.

Олег Пряничников