Геннадий Прытков | Старомодные моменты в дебрях современной неразберихи

Перчатки

Давно было. В девяностые. Ну тогда, когда уличная торговля процветала. И подарили ему перчатки. Вроде как вязаные, с элементами под кожу. И разумеется, на них красовался знак, что сделаны они где-то в дивной-дивной стране. Перчатки были до жути нелепы и главное, что они совершенно не грели. Раз надев, он забросил их куда-то. И забыл их напрочь.

Но была у него одна проблема — вечно пропадала правая перчатка — то ли терял, то ли оставлял где-то… Накопилось этих левых — тьма-тьмущая. Ударили морозы. Рукам было холодно. И вспомнил он тогда про те перчатки, что из девяностых. Отыскал и оторопело уставился на них — за годы, что они пролежали в забытьи, произошли с ними неизъяснимые перемены: перчатки разбухли, превратившись в руки, пораженные неизлечимой болезнью. И только лишь лейбл остался прежним — сверкал яркими красками на этой чудовищной куче с пальцами.. Но было холодно и он надел их…

Дети, что ехали с ним в автобусе, не могли оторвать глаз от его перчаток. Один из них промолвил тихо товарищу:

— Дракула, что ли?.. Зомби?

Выйдя из автобуса, он зашел в магазин и купил себе новые перчатки, а эти, из девяностых, выбросил в урну…

— Прощайте лихие девяностые! Век бы вас не видать!

Но идя по сверкающей огнями праздничной улице, он вспомнил, что было в них и хорошее. И решил вернуться и забрать раритет. Но урна была пуста…

Другая справедливость

Из головы не выходит, что в том бараке, где мы жили когда-то, было двадцать семь комнат, и одна из них принадлежала дворничихе. У нее была большая семья.

Когда наступали зимы снежные-преснежные, у каждого окна раздавался скрежет-стук лопат ранним-ранним утром… И почему-то так спокойно было додремывать под этот скрежет-стук.. Все жильцы барака выходили ранним утром на работу и шли по аккуратным дорожкам, которые прокладывала для нас большая семья дворничихи. Иногда эти дорожки были проложены среди больших сугробов, чуть ли не с человеческий рост… И было не так зябко, потому что сугробы защищали от зимнего леденящего ветра.

Семья дворничихи была большая и, конечно же, бедная… А кто из нас был тогда богат?.. Дворничиха пользовалась особым уважением среди барачных жильцов. Ее можно было бы назвать нашим барачным участковым. Она не только убирала снег и прокладывала дорожки, но еще и была судьей, которая утихомиривала все барачные конфликты, которых было много… Справедливо утихомиривала…

Тогда мы были бедные… Да и сегодня совсем не богаты… Только вот тех дворничих нет уже… А вместе с ними исчезли и сугробы… И ледяной ветер выдувает нашу душу… И вместо дворничих мы идем в суды… А там у них какая-то другая справедливость. Казенная… Без души…

Дядь Коля

— Вы дома?

— Да.

— Я счас приду…

Так началось мое знакомство, которое в буквальном смысле спасло нас от катастроф. Раздался звонок в дверь. Открываю — стоит человек маленького роста, в хилой одежонке.

— Че у вас?

— Да крыша протекает, каждую весну хоть вешайся..

— Ну, че вешаться-то? Счас посмотрим.

Залез на чердак и пропал. Долго его не было. Опять звонок в дверь. Стоит с лопатой в руке.

— Я счас снег-то сброшу с крыши над вашей квартирой, проверю, как кровля-то…

И опять пропал. И опять звонок в дверь.

— Понял я, в чем дело-то у вас. Вентиляционную трубу надо вывести на крышу, а она у вас на чердак выведена. Счас снег счистил, дыры в трубе заткнул. Весну проживете, а летом уж капитально примемся.

Сую деньги.

— Да куда?! Не надо. Я ж зарплату получаю.

Не взял. Ему лет 50-55.

— А как вас звать?

— Зови дядь Коля. Я уж привык — меня все так зовут. Дядь Коль, да дядь Коль…

Расстались. Весну прожили без течных проблем. Пришла осень. Дядь Коли нет. Благо, телефон оставил. Звоню.

— Так, милок, я уехал от вас… Счас в Новгороде живу.. А че — так и не пришли? Ведь я ж наказал им.. Счас Мишке позвоню…

Через день появляется Мишка. И на чердаке закипела работа. Закончили. Открываю дверь, Мишка на пороге.

— Ну все. Теперь у вас будет все в порядке.

— А что дядь Коля-то в Новгород уехал?

— А не нравится ему тут. Говорит, начальников больно много. А толку никакого. И про вас говорил — чуть ли не десять лет топило людей, все причину выяснить не могли начальники всякие. А она на глазок видна…

Действительно — теперь у нас все в порядке. Ледяные сталактиты оставили нас в покое. Есть уверенность, что можно жить без страха. Спокойно ЖИТЬ. Звоню дядь Коле, чтобы поблагодарить.

— Вы все в Новгороде?

— Да нет — в Курск с семьей перебрались…

— Че? И в Новгороде начальников много?

— Да их везде до х…ра…………

О том, как Дядюшка в высшие органы.. от культуры сходил

— Вы куда?! — взревел мужик, что на всякие мероприятия пропускает, увидев странного типа в мохнатой шапке.

— Так я сам не знаю… Пригласили сюда, я сюда и пришел…

— Это свой, свой!, — вскрикнула дЕвица, что во всяких бумагах отмечает пришедших. — Проходите, Дядюшка, проходите…

Прошел Дядюшка пищальную машину… Думал, что все нормально, так нет — запищало все в ней, засверкало…

— Сумку откройте, пожалуйста… — попросил мужик, что взревел поначалу на Дядюшку.

Дядюшка покорно раскрыл сумку-то, взревевший мужик сунул в нее нос и проговорил:

— Проходите, пожалуйста.

Дядюшка отметил это и подумал — вот что значит, волшебное слово «свой»…

Ну, а дальше Дядюшка-то и не понял, что уж его так строго пропускали через пищальную машину… Ходят толпы людские туда-сюда и ходят… Правда, все в строгих костюмах и в строгих причесонах.

— Это кто ж такие все? — спросил Дядюшка у отрока, что мимо проходил.

— Это все культурные деятели искусства, Дядюшка.

— Ох, епт, многовато че-то…

А толпы деятелей все ходят и ходят… Вот бабенка пробежала, на ходу поприветствовав Дядюшку, вот другая… И тоже на ходу… Кто-то подошел к Дядюшке. Про какую-то рекламу заговорил. Вот еще один подошел, че-то про работу спросил. Только Дядюшка рот раскрыл, а спросивший уж с толпой культурной слился…

Толпы так и ходят, так и ходят… Закружилась голова… И тут Красна Девица, дай бог ей здоровья, молвила:

— Да вы присядьте, Дядюшка…

Присел.. . Оно к лучшему — толпы не так глаз мозолят..

— Чего ждем-то?

— Сейчас самый Главный приедет и начнут…

Наконец, Главный и еще кто-то, тоже важный, приехали… Приехать — приехали, а культурное собрание не начинают. Водят Главного, стенды ему показывают.. Потом кто-то заорал дурным голосом.. А-а-а… Это речевку отроки из культурного института исполнили…

И тут Дядюшка вспомнил, что Сослуживец попросил его прийти сегодня, долг собрался отдать… Нахлобучил Дядюшка свою мохнатую шапку, влез в шубейку да и смылся тихонько…

— Спасибо тебе большое, — молвил Сослуживец.

— Да че там… Всегда пожалуйста… Когда есть, так че уж…

И обнялись.

И чего-то так хорошо стало. Тепло как-то……

Старомодная история тех, кому за двадцать

Они оба жили на Сахалине. Там, где жить нельзя. В их поселке недавно открыли новую школу. Современную… В ней три ученика… Школу закрыли…

Настя вырвалась на материк раньше Вити… Поступила к нам на курс.. Что такое сахалинский характер, я узнал через нее. Трезвый ум в худущем теле, выносливость в худущем теле… Преданность и верность в худущем теле… И ТАЛАНТ… Самый разнообразный: за что не возьмется — все делает на гора.

Витя ушел в армию. Ушел служить на флот. Полная противоположность Насти — живой и энергичный… Смеющийся много… Да так заливисто… Когда я впервые увидел его, то во всем понял Настю… Худущая и строгая по форме молчания, она, покуривая сигарету, изредка взглядывала на Виктора, как бы фиксировала — этой радости мне в жизни хватит на все мое земное существование…

Настя училась, Витя служил на флоте.

Настя ждала…

Ждала как-то очень по-взрослому в свои 19… Иногда, смотря на нее, я вспоминал тех, кто ждал мужа, любимого с войны… Витя вернулся из армии, но не спешил на материк… Жизнь не отпускала…

Настя ждала…

Я физически ощущал ее ожидание… Глаза говорили, губы не шевелились…

И дождалась.. Перебросила его с Сахалина в среднюю часть России… Ушла из актерства… И сейчас они заняты собственным коммерческим проектом, который дарит людям радость.

Они частенько бывают у нас. Эта удивительная пара, в которой сочетаются радость и твердость. Глядя на них, таких современных, я с удовольствием акцентирую их общность — они ждали друг друга долгие-долгие годы…

И дождались………………………..

Старомодный момент в дебрях современной неразберихи…

Геннадий Прытков

Фотоиллюстрация автора