Наталья Стефани | Ева и Мужчины

Спектакль закончился. Выйдя из театра, они решили пойти пешком. Им было в одну сторону…

Шли медленно. Он говорил ярко, горячо, порой «растекаясь по дереву», перескакивая с одного на другое, часто останавливался. Она, оставив попытки вставить хоть слово, слушала улыбаясь, настойчиво увлекая его за собой, её ждали. Мимо пролетали машины, изредка попадались идущие навстречу люди. Возможно, их принимали за влюблённых. Но это было не так. Она не была влюблена. Уже не была. Остался интерес… Осталась благодарность за пережитое и… не случившееся. Остались письма…Её к нему, полные страсти и желания. И его к ней — сдержанные и мудрые — «ничего, всё пройдёт, не ты первая, справишься». Справилась, прошло, ушло в слова, не сказанные вслух, написанные на бумаге.

Проходя мимо дома, в котором жила, она посмотрела на светящиеся окно и улыбнулась своим мыслям, минут через пятнадцать она будет снова говорить о спектакле, теперь уже рассказывая, кутаясь в плед и согреваясь чаем. Они ещё немного прошли вместе. Постояли на светофоре. Перешли улицу. Он по-прежнему говорил, не подозревая, что время уже ведёт обратный отсчёт. Десять секунд, девять, восемь… три, две… Ещё мгновение — и они пойдут в разные стороны уже навсегда, продолжая потом встречаться, радоваться друг другу, но жить параллельно. На последних секундах, время замерло. У афиши другого театра (в котором Ева работала последние 5 лет) они встретили другую пару, направляющуюся в её сторону. Мужчины заговорили о своём спектакле, в котором ещё не всё получалось. Женщины терпеливо ждали.

— Ну ладно, — сказала она, когда все вопросы были заданы, — ты замёрз, я пойду с ребятами. Мне здесь рядом.

— Я не замёрз, — озадаченно ответил он.

— Я замерзла. И трое быстрым шагом, не оглядываясь, пошли в другую сторону. Через 100 шагов она попрощалась со своими молодыми спутниками и вошла в свой двор, ей действительно было рядом.

— Ну, мать, ты даёшь, я тебя уже потерял. Время! И телефон отключён. Где ты была? Спектакль давно закончился.

— Да так, пешком шла с одним художником.

— Аааааааааа, — протянул сын с облегчением, про художника он знал. Как и про то, что её уже давно захватило другое чувство, о котором она впервые ему не рассказывала, оберегала. А он никак не мог понять «кто», да и не стремился, во-первых, «это» её территория, во-вторых, она всегда ему всё рассказывает. Если сейчас молчит, значит пришло что-то большое, настоящее, что нельзя вспугнуть. Не только словом, даже взглядом…

Спустя четыре месяца сын провожал её в аэропорт.

— Ну, ты смотри голову там сильно не теряй. Марик тебя встречает?

— …Марик?.. Да, встречает. Я… позвонила ему, — она так и не сказала сыну, что летит в этот раз не потому, что «там» живёт её Марик…

1

— Ева, я давно хотел у тебя спросить, почему ты не замужем? Разведена?

— Нет, никогда не была.

— И.., — он запнулся, — … никогда не хотела?

— Ну, почему не хотела, — задумчиво улыбнулась она. — Хотела. Даже однажды подавала заявление в ЗАГС. Давно, в двадцать лет.

— И что?

— И ничего. Передумала.

— Почему?

— Потому что не любила.

— Ну, а потом?

— Что потом?

— Ну, потом… Ведь они были… другие мужчины, которых ты любила?

Другие… Любила… Ева внимательно посмотрела на мужчину, который сидел напротив неё с бокалом красного вина в руке. Другая его рука расслаблено лежала на подлокотнике кресла. Нога в модном лаковом ботинке чуть покачивалась в такт дыханию. Спокойная поза, добрые печальные глаза, ни усталости, ни нетерпения, ни пошлого, обижающего своей прямотой, любопытства. Они проговорили всю ночь. О театре, о литературе, об общих знакомых и вот, наконец, добрались до главного, до неё и «почему она не замужем». Она знала, что он обязательно спросит, не может не спросить. Этот вопрос интересовал буквально всех, с кем так или иначе приходилось общаться. Более того, этот вопрос нет-нет да задавала она себе сама.

Однозначного ответа у неё не было. Так сложилось. Что этому причиной? Непростой, независимый характер и излишняя горячность? Неумение притворяться и какая-то патологическая искренность, подчёркивающая все недостатки в ущерб достоинствам? На ветер сказанные четверть века назад слова несостоявшейся свекрови о счастье, которое никогда отныне не будет её спутником? Или убеждение сына об отсутствии у неё главного женского инстинкта? Наверное, и первое, и второе, и третье… Да, скорее всего, сын прав. С годами этот главный женский инстинкт, действительно, у неё атрофировался. Она привыкла жить одна, привыкла принимать решения, быть независимой и свободной. И, самое главное, последние 20 лет в её жизни уже был мужчина, которого она любила, и который любил её. Иногда она думала, что Господь просто пожалел её и послал ей того, кто станет ей, и сыном, и отцом, и учителем, и надеждой, и счастьем, и собеседником, а с годами и её опорой.

Ева перевела взгляд с лица своего собеседника на окно. В ранней рассветной мгле за окном медленно просыпалось солнце, оно сладко потягивалось и его ласковые ещё наполовину сонные лучи, осторожно касаясь соседних крыш, неуверенно заглядывали сквозь тюлевые занавески в комнату. Она встала и пошла навстречу солнцу. Распахнув балконную дверь и почувствовав кожей ещё не успевшую растаять ночную прохладу, Ева замерла, вглядываясь в очертания, вырастающего перед глазами, древнего города. Она вспоминала. Вот так же, как, вырывающиеся из предрассветного тумана ей навстречу, дома-корабли, в её жизнь один за другим входили мужчины.

2

Кирилл. Впервые Кирилла Ева встретила в 1991 году…

Был промозглый октябрьский день. Случайно столкнувшись с Алёнкой у парка Революции, они медленно шли по улице Ленина вверх к кинотеатру «Космос». Они не виделись с августа, с того самого момента, как вернулись из Ялты. Эта поездка очень сблизила их, до неё друг друга не знавших. Им было что вспомнить и над чем посмеяться. Весело болтая, они дошли до Художественного музея. В будке таксофона, спиной к ним, стоял мужчина. Его вопрос, обращённый к невидимому собеседнику «Тебе не подходит?», вдруг пробудил в ней неожиданное желание вмешаться в разговор.

— А мне подходит, — весело и с вызовом сказала она в спину незнакомцу. Мужчина обернулся и внимательно, оценивающе, посмотрел на неё. Она же его разглядеть не успела. Вмешалась Аленка. Схватив её за руку и увлекая за собой, подруга многозначительным шёпотом пресекла все возможные попытки продолжения.

— С ума сошла? Ты знаешь кто это?!

— Нет, — уже заинтересовавшись, и пытаясь обернуться, — ответила она.

— Кирилл Денисов! — ещё более многозначительно сообщила подруга, — мы с ним в одной школе учились.

— Да? А кто это?!

— Ну, ты даешь! Он на «Первом Независимом» ведёт программу «Факт».

— На «Первом Независимом»? Я не смотрю этот канал. Там что-то нужно с программами делать, настраивать, а у меня телевизор чёрно-белый и переключатель каналов, как на стиральной машине. Подожди… Как ты говоришь его зовут?

— Кирилл Денисов.

— Вспомнила! У меня девчонка одна в 9 классе недавно про кого-то рассказывала с восторгом. По-моему про него. Да, точно. «Первый Независимый». «Факт». Кирилл… И что действительно такой… крутой? — наконец она нашла подходящее слово.

— Да. Все девчонки от него без ума.

— Так-таки и все? И ты?

— А что я? Я с ним в школе училась, — смутилась Алёнка.

Они дошли до Площади Восстания, можно было расходиться. Еве нужно было ехать на Правый берег, а Алёнке на Завод. Автобусы туда отходили от разных остановок. Остановка Алёнки была ближе, да и «двойки» ходили значительно чаще, поэтому Ева решила, сначала проводить подругу. Когда ещё увидятся. Обе работали, а Ева ещё и училась на филологическом в местном пединституте. Автобус задерживался. И у Алёнки возникла идея сбегать покурить за «Космос», но, ни спичек, ни зажигалки у неё не оказалось, и она стала оглядываться по сторонам в поисках знакомых. Это было неудивительно. Молодёжь в те годы постоянно, как сказали бы сейчас, тусила на главной площади города. Здесь назначали свидания, встречи и даже забивали стрелки, если не предполагался откровенный мордобой, а лишь обмен ультиматумами и чёрными метками. Неожиданно Алёнка сильно дёрнула Еву за рукав.

— Смотри, он!

— Кто?

— Кирилл. Пойду, спрошу у него спички.

Не успела Ева что-нибудь сказать в ответ, как Алёнка уже болтала с незнакомцем, который почему-то Еву волновал. До этого ни один из Алёнкиных знакомых, а их у той было бесчисленное количество, Еве не нравился. От всех пахло криминалом и неприятностями, поэтому Ева старалась их обходить. На этот раз её как магнитом тянуло к незнакомцу. Но, ни тот, ни её подруга, о чём-то говорившие уже минут пять, её не «замечали». Внутренне зажмурившись, но с широко распахнутыми от страха глазами Ева подошла сама.

— Ну, что же ты, человека знаешь, а меня с ним познакомить не хочешь? — попеняла она Алёнке.

— Кирилл. Ева, — быстро представила их друг другу Алёнка. И вдруг закричала, — Егор!

— Подождите меня, — сказала она им, и побежала навстречу парню, явно боксёрской наружности.

Кирилл и Ева остались вдвоём. Он молчал. Она страдала, не зная, как начать разговор, понимая, что секунды её истекают, сейчас подойдёт автобус, и он уедет. Наконец стараясь придать голосу, как можно больше равнодушия, она спросила.

— Ты кто? Я тебя не знаю.

— Это я тебя не знаю. А меня знают все, — ответил новый знакомый, которому скромности явно было не занимать. Но это её не остановило, и она, цепенея от собственной наглости, решила не валять дурака, а решить проблему сразу и сейчас.

— Ну ладно, это неважно, кто кого знает, — сказала Ева, — важно другое, я хочу тебя.

— А я тебя нет, — парировал собеседник.

Стараясь сохранить лицо, но уже проваливаясь в бездну, она всё-таки произнесла, — Ну, тогда считай, что я пошутила.

Все её, и моральные, и физические силы ушли на эти несколько слов, поэтому в полуобморочном состоянии, она не сразу поняла, что он ответил. А он выписал ей индульгенцию. Или огласил приговор… любить его вечно?

— Будем считать, что я тоже пошутил, — парень явно привык принимать решения самостоятельно и оставлять последнее слово за собой.

Их история растянулась на 20 лет. И окончательно закончилась также неординарно, как и началась.

— Ты знаешь, а ведь я была у Марика, — сказала она за ужином, теряя голову от его близости и нереальности их встречи. Они не виделись 10 лет. И встретились на этот раз не случайно. Он позвал, и она помчалась в соседний город, бросив все свои дела. Сын улетел на каникулы к бабушке. Работу она взяла с собой. И это было её ошибкой. Хотя, наверное, дело было не в статье. Потом оставшись одна в номере, отрыдав первые слезы, нервно куря одну сигарету за другой и вспоминая каждое своё слово и его ответное, она поняла, что решение он принял ещё в ресторане, когда она рассказала про Марика. Наивная дура, она так и не выучила за всю жизнь, что можно мужчине рассказывать, а что нельзя.

Да, она рассказала ему про Марика. А потом уже в номере ещё и дала прочитать свои путевые заметки, опубликованные в местной газете года за три до их встречи. Ей очень хотелось, чтобы он её похвалил, сказал, что она неплохо пишет, что у неё хороший литературный язык, своя авторская манера подачи материала… Ну, что там обычно говорят редакторы. Он же дочитав до конца, отдал ей ноутбук. Пожал плечами. Надел свою куртку, которую она, пока он читал, уже повесила в шкаф. И молча ушёл. В той злосчастной статье тоже было про Марика.

Когда-то они были друзьями. Потом разошлись. Превратились в соперников. Нет, не из-за неё. Их история с Мариком началась значительно позже, чем это случилось. И что между ними произошло, они ей так и не сказали. Утром Кирилл приехал за ней. Отвёз на вокзал. Всю дорогу они промолчали.

Дома отрыдав вторую половину слёз, она позвонила Марику и всё ему рассказала…

Их история с Мариком закончилась в 2009 в аэропорту Бен-Гурион. Нет, не тогда, когда они прощались. Она закончилась в тот день, когда она только прилетела. Поэтому она совсем не ожидала, что Марик на другом конце Света сначала надолго замолчит, а потом тихо скажет: — Хорошо, что ты хоть кого-то любишь.

— Марик?! — закричит она в трубку, — Марик! Зачем ты так. Я тебя люблю!.. И его…тоже…Вы мне оба дороги… И оба имеете право быть…Я не знаю, что вы там делите, но меня хотя бы не рвите на части…Я вам давно уже не нужна. Связь прервётся, она снова будет плакать уже не навзрыд, а тихо в подушку и наконец, впервые за трое суток, уснёт. Ночью Марик будет звонить, но она не услышит его звонок.

3

Марик! Марика она встретила тогда же в 91-м. Во Дворце пионеров. Их новая, существующая ещё только на бумаге, телекомпания арендовала там несколько кабинетов. Она зашла к Кириллу, но тот был на совещании. За компьютером у окна сидел черноволосый парень. Отклонив предложение подождать здесь, она вышла в коридор и про парня забыла, на целых шесть месяцев. Она его даже не узнала, когда, как сказали бы сейчас, пришла на кастинг.

Телекомпания набирала дикторов в эфир. Отсидев в длинной очереди (кто бы мог подумать, что столько претендентов окажется) она прошла собеседование, после которого Марик, как и положено, снял её в анфас и профиль. Выслушав традиционное: «Мы вам позвоним», она, не особо надеясь, побежала в институт. Шла сессия и она рисковала завалить экзамен, преподаватель не жаловал тех, кто пропускал его консультации.

Сегодня, проходя мимо офиса банка на улице Короленко, она по привычке пытается найти на здании вывеску редакции журнала «Город», который тогда ещё процветал, но уже сдавал в аренду часть своих помещений. Конечно, ей никто не позвонил. Она саркастически усмехнулась, увидев «кого» взяли, и вскоре забыла. А вот парня, придя в телекомпанию в следующий раз, она узнала, ведь он владел её фотографиями, которые хотелось посмотреть. Парень валял ваньку, требовал сто поцелуев Принцессы. Она, в отличие от сказочной, согласилась на поцелуи только через 18 лет, после чего и получила фотографии в безраздельное пользование вместе с многочисленными новыми. Между этими фотографиями прошла целая жизнь…

В 94-м у неё родился сын. А через год, прилетев на три дня в родной город, она узнала, что Марик со всей семьёй уехал на ПМЖ в Израиль. Их дороги надолго разошлись. Она вспомнила его лишь в 2002-м, оплакивая своего второго, не родившегося, сына. В какой-то момент она увидела Мариковы печальные глаза, и ей вдруг показалось, что однажды, она по своей глупости прошла мимо большой любви. Спустя ещё 5 лет, она случайно встретила супружескую пару из Хайфы. Они разговорились, и израильтяне предложили ей Марика найти.

— Разве это возможно? — спросила она, — я ведь кроме имени и фамилии ничего не знаю.

— Это вполне достаточно, как и того, откуда он репатриировался.

И они его действительно нашли. Но написал он ей только через полгода. Написал, скорее от отчаяния, чем от надежды. Всё это время он оплакивал своего маленького сына. Они зацепились друг за друга и через полгода по-настоящему поверили, что это – любовь. За два года они написали друг другу миллионы писем и сказали миллиарды слов. А потом она к нему полетела. И, наверное, от них обоих тогда исходило что-то такое, что все его друзья, переспрашивали.

— Как? Она только на две недели? Мы правильно поняли? Не навсегда? И даже служащая аэропорта, когда он уже провожал её, услышав на свой традиционный вопрос «паспорт израильский или российский», ответ «российский», не смогла скрыть своего разочарования. А они, последний раз обнявшись, через несколько минут разошлись, уже понимая, что навсегда.

За эти две сумасшедших недели, они вымотали друг другу нервы и наговорили слов, после которых быть вместе можно только в воспоминаниях. Она не смогла забыть его разочарования, которое он не успел спрятать, впервые увидев её через много лет. А он не простил её резких слов, на которые она не поскупилась, столкнувшись с его вероломством.

— Ты решил подменить собой Господа Бога?! — не в силах сдержать свою боль и негодование, сказала она тогда ему, — Мог бы не торопиться и сохранить лицо! Если бы догадался спросить.

Но он спросить не догадался…Иметь детей после того, как они с Костей потеряли ребёнка, она больше не могла.

4

Костя. Костю она встретила в 2002. Увидев его в первый раз, она почувствовала то особенное волнение, которое ни с чем не спутаешь. И которое…её давно уже не посещало.

После рождения Кирилла, она уже несколько лет была полностью погружена в заботы о сыне. Тогда в 94-м им удалось выжить. Обоим! Хотя врачи на это явно не рассчитывали. Придя в сознание в палате реанимации, она отчётливо услышала свою фамилию.

— Доктор, там у Ижевской ужасная реакция на гентамицин. Скорее всего у неё аллергия на этот препарат.

— Ну и что? Зачем вообще с ней возиться? Она всё ровно к утру откинется, — вынес ей свой приговор врач.

Господи! Это кто откинется? Она?! А как же Кирилл? Где он? Живой?! — Ева напряжённо замерла. Раздался шорох, и в открытую дверь вошла молоденькая медсестра. Увидев её широко распахнутые глаза, медсестра испуганно замерла, она поняла, что Ева всё слышала. И Ева поспешила её успокоить, что будет потом делать ещё не раз.

— Всё будет хорошо! Я не умру.

— Да-да, — залепетала медсестра, всё ещё испуганно поглядывая на неё, — А мальчик ваш жив! Он очень хороший. Так за жизнь цепляется!

Поняв, что опять сморозила глупость, медсестра покраснела. А она облегчённо закрыла глаза. Жив!

Первые месяцы они боролись за жизнь. Затем несколько лет пытались выжить.

Из роддома Ева вернулась в пустую квартиру. Мать продала всё. Буквально. Еве был нужен альбумин ежедневно и в большом количестве. В доме остались только книги, не потому, что их никто не захотел купить. А потому что для матери они были последней надеждой, Ева и Кирилл их обязательно прочитают…вместе. И они их прочитали…

Да, они выжили. Хотя было не просто. Хроническое безденежье, интеллигентная нищета, когда единственное, что покупается кроме хлеба и молока — книги. Но постепенно становилось легче. Кирилл подрастал, она работала, зарплату в стране наконец-то стали платить стабильно. Не было только мужчины. Кирилла она по-прежнему забыть не могла, поэтому и назвала его именем сына.

И вот впервые за 8 лет! Ева удивлённо смотрела на молодого парня, и не могла поверить.

— Как Вас зовут?

— Костя.

— Здравствуйте, Костя…

— Ева, кто это? Она выглянула из кухни, так и есть, Костя стоял у стены и заинтересованно смотрел на фотографию.

— Сергей Безруков.

— Надо же, не узнал. А почему его фотография у тебя?

— Мне её мальчишки подарили.

«История с Безруковым» произошла в 1998 году. Она тогда работала в школе. И был у неё очень сложный 11 класс. Все парни. И не просто парни, а лоси. И по «осанке», и по интеллекту. Нет, в школе было ещё три 11-х класса, но ей доверили самый «передовой» — 11 «Г». Естественно, всё они курили, а в свободное от школы время, дрались не на живо, а на смерть. И, конечно, им на её литературу, а иже с ней на алгебру и русский, было наплевать, но Еву они вроде бы как любили, поэтому ходили и сидели. Однако два урока подряд, даже её, им вынести было тяжело. И вот однажды, когда она рассказывала им про Пастернака и его нашумевший роман (рассказывала ярко, как если бы письмо Онегину писала) поднялась рука. Ева оборвала себя на полуслове.

— Что?

— Можно выйти? От такой наглости она чуть не задохнулась, урок после звонка только начался.

— Зачем?! — спросила она уже металлическим голосом.

— Курить хочется, — ответил юный нахал, да ещё так доверительно, по-дружески. И тут у неё в голове, буквально в доли секунды, родился ответ.

— А мне за Сергея Безрукова замуж хочется! Ничего, терплю.

Тогда по телевизору гоняли социальную рекламу. В одном из роликов девчонки-медички за столом в общежитии мечтали, кто лекарство от рака придумать, а кто замуж за актёра Димочку Харатьяна выйти. Вот этот ролик у Евы и преломился через журнал, который она на перемене листала, пока её «лоси» по улице носились. Парни замерли и на Еву уставились, а потом, после гробовой тишины, с последней парты прозвучал вопрос, её до слёз растрогавший.

— А кто это? Вы скажите, мы договоримся!

Представив «как» они будут договариваться, Ева поспешила своих «сватов» разочаровать, объяснив, что есть такой молодой актёр, замечательно сыгравший роль Сергея Есенина в спектакле Фаины Веригиной. Спектакль она, естественно, живя в своём медвежьем углу, не видела, но Безруков, тогда ещё действительно мало кому известный, своим рассказом о нём Еву, и покорил, и влюбил в себя настолько, что Харатьян Дениса Евстигнеева лично для неё был уже не актуален. Она даже фотографию актёра мальчишкам показала и… продолжила урок. А месяца через два, но точно в День Святого Валентина, пришли они к ней после уроков. Мнутся-жмутся и, самое главное, что-то в руках держат в бумагу завёрнутое. Развернули и Ева оторопела. Мальчишки принесли рамку (давно просила, чтобы в мастерской ей сделали), а в ней та журнальная фотография Сергея Безрукова. Единственное, что она смогла тогда сказать: «Ребята, журнал же чужой был»…Смутились и ушли. Портрет она, конечно, домой принесла и на стену повесила.

Все, кто ни приходил, спрашивали, кто это. Ева отвечала по-разному. Женщинам – Сергей Есенин. Мужчинам – отец Кирилла. Женщины удивлялись. Мужчины, взвесив свои шансы, других вопросов не задавали, и ночевать не оставались. И вот сегодня, она мужчине сказала правду. Костя ей очень нравился. И был смысл, чтобы он остался…

И он остался. Несмотря на то, что спустя несколько лет после того разговора «о Безрукове» женился…не на ней.

Женился. Но так и не смог её оставить. Он стал её другом, личным психологом, ангелом-хранителем. Он — мальчишка, моложе на 10 лет – был, по сути, единственным настоящим мужчиной в её жизни. Это ему она звонила, когда нужно было принять серьёзное решение, срочно занять денег, встретить аэропорту. И он часами её выслушивал, а деньги падали на её карту, через 5 минут после звонка. К советам она прислушивалась, деньги возвращала.

Их нельзя было назвать любовниками. Они ими и не были. Близкие отношения он прекратил сразу, как только женился. Какое-то время они не встречались и не звонили друг другу. Она позвонила первой. Через год. Боль уже ушла, а обида растаяла. И главное, ей был нужен совет, она собиралась в Израиль… к Марику. Тогда в 2009 терпеливо выслушав её многословный и эмоциональный «с пятого на десятое» монолог, Костя сказал: «Лети. Если ничего не получится, страну посмотришь». И она полетела. Он же поняв, что у неё хватит здравого смысла и души не разрушить его семью, общался с ней с тех пор спокойно и всегда брал трубку, когда она звонила. Они стали друзьями. Хотя нет, он стал для неё старшим братом, а она для него непутёвой младшей сестрой…

5

Ева вернулась в комнату. И села напротив мужчины, который ждал её ответа. Другие… Любила… Какое это теперь имеет значение, — подумала она и отрицательно покачала головой. Она наконец-то перевернула последнюю страницу старой зачитанной до дыр книги. В её жизни начиналась другая история, о которой она никогда никому не расскажет.

Наталья СТЕФАНИ (Москва, Россия)
Иллюстрации Елена РОЗИНА (Тверия, Израиль)