Владимир Брисов. Роковая женщина. Дежавю.

ПОВЕСТЬ

— Извините, господа, что прерываю вашу беседу, как мне попасть на Старый Арбат? — Она подошла ближе, чем принято у англичан, но дальше, чем принято у китайцев. Выбранная дистанция и принятая поза позволяли оценить стройность фигуры. Ясные голубые глаза и густые рыжие волосы, напоминали небо, охваченное пламенем. А соединение неба и огня всегда прекрасно в безоблачных восходах и закатах. Белая, нежная, как первый снег кожа, с игриво разбросанными веснушками…

В общем её внешность ассоциировалась с чем-то природным, натуральным. Но попади она в гигантский миксер мегаполиса и тот перемесит в ней любовь и ненависть, превратив всё в мутную жижу обесцененных слов.

Каждая женщина в глубине души мечтает быть роковой, меняя ради этого малую родину на большие города, города на страны. Но поймать ветер в алые паруса способны единицы. Остальные из ласковых и приветливых часто превращаются в истеричек-неудачниц, в бой-баб, раздвигающих дорогу локтями, в кухонных монстров, раздражённых отсутствием денег, и срывающих злобу на семье.

Жалел ли герой повести о прожитой жизни, глядя с веранды на тёплый Сиамский залив, в ожидании тайской подруги, так ловко сбрасывающей шортики?

Нет, не жалел! Встреченная им когда-то рыжеволосая девушка изменила серый уклад его существования.

С прошлой жизнью его связывала только картинка на стене, купленная когда-то у бедно одетого провинциального художника. На ней юная дева кормит грудью младенца. И теперь ему всё чаще казалось, что это не Мария кормит Иисуса, а первая женщина Ева вскармливает первого убийцу — Каина. Не эта ли сумасшедшая мысль изложена на холсте? Роковые женщины правят миром, вынуждая адамов игнорировать Бога.

Но вернёмся к давно минувшим событиям того августовского вечера, когда он впервые увидел рыжеволосую красотку. Её энергия юности контрастировала с душной атмосферой столицы. Раскованность движений, отличающая жителей сельских просторов от обитателей городских джунглей, стиснутых липкой, потной толпой. Её приветливая улыбка воспринималась в Москве как признак слабости.

Заметна была некоторая заторможенность. Вот и сейчас, задавая вопрос, она встала, как статуя, по среди дороги. Две-три спешащие особи «стукнулись» об неё, и, ругаясь, растворились в общей толчее. То есть многое указывало на провинциальность девушки, её недавнее появление в мегаполисе.

Пожалуй, это общая картинка для всего мира: американцы называют провинциальных канадцев словом «тормоз»; лондонцы говорят — «хик» (лох, деревенщина). В Москве провинциалов обзывают «Мухозасранск». Высмеивают неспешность, наивность, неприхотливость живущих в сельской местности и небольших городах.

Как-то в Нью-Йорке я обратился к портье большого отеля с просьбой зарезервировать мне номер в маленькой гостинице, маленького городка южных штатов. Он откашлялся, изменил выражение лица и, как жвачку, растягивая слова, заговорил в афроамериканской манере: — Мээм, у меня проосьба… Он был уверен, по-другому его не поймут.

Рыжеволосая незнакомка прервала диалог двух закадычных друзей Игоря Л. и Мурада Н. Их беседа, взявшая старт со смысла жизни, быстро скатилась к банальным служебно-бытовым сюжетам: не в меру вороватый начальник, мимо которого муха бесплатно не пролетит; его очередная секретарша, с шестым размером силиконового бюста и невероятно высокими шпильками, способными пригвоздить к стене борца сумо. При этом печатающая одним пальчиком, попадавшим не по тем буквам из-за длинны ногтей. Друзья перетёрли информацию, отлично зная для кого он набирает таких дев, сам имея нетрадиционные половые пристрастия.

Потом Мурад посетовал на жену, потерявшую к нему интерес, точнее проявлявшую его, как к мебели: «не сломан, не запылён, не загораживает проход, ну и ладно».

— С годами наши подруги напоминают несмолкающие телефоны на тему шмоток и веса. Часами обсуждая нерешаемую задачу: как втолкнуть в ранее сформированный гардероб полнеющее тело. И эта проклятая разница в два размера «между той, какой она была и какой стала» буквально сводит их с ума, — с иронией заметил Игорь.

— Они уже не помнят, где реальная любовь, а где сюжет телевизионного сериала.

— Да, — согласился Игорь, — про мужей вспоминают в случае смерти или развода. В первом случае вдовы всё чаще и чаще ссылаются на мудрость почившего супруга. Во втором — истерично удивляются, «как такого козла земля носит» и в сотый раз рассказывают подругам о загубленной молодости, толпе поклонников, из которых выбор пал по ошибке на этого кретина.

Потом, из-за толчеи, друзья перешли на популярную московскую тему о приезжих, заполонивших город. Тему не менее обсуждаемую, чем прогноз погоды.

Далее резко сменили разговор и погрузились в приятные планы загранотпуска, маячившего по осени, но кажущегося всё менее реальным из-за растущего доллара.

— Можем остановиться в «Бест Сирокко» в Коста-дель-соль, три звезды — недорого, до моря рукой подать. Там отличные повара и разнообразная национальная кухня, — размышлял Мурад.

— Можно, можно, — соглашался Игорь, — «Тритон», конечно, прямо на пляже стоит, но четвёрку не осилим. Жлоб (так они называли начальника) премию, как пить дать, зажмёт. С юга Испании опять доберёмся паромом в Марокко, — развивал мысль Игорь, — посетим Гибралтарчик, если будет время оформить британские визы. А то можем поездом или автобусом навестить Мадрид, Лиссабон.

— Но это отдых без баб-с, — заметил Мурад.

— Ну что, тогда опять в Юго-Восточную Азию, — не столько спросил, сколько констатировал Игорь.

— Ежедневный массажик в четыре руки. Знакомства, свидания в рыбацких ресторанах, где устрицы по три штуки за доллар, а крабы выловлены утром. Где свежесть продуктов не требует, как у нас, заверений хозяина заведения: — Ты, что, дорогой, калянусь здоровьем мамы, что шашлык утром ещё блеял, просто к вечеру подсох немного.

— Помнишь наше первое знакомство с близняшками тайками в супермаркете. Прежде чем уложить в постель мы пригласили их на самый большой в Азии шведский стол с прекрасным сифудом, расположенный в районе восьмидесятых этажей небоскрёба «Байок Скай» — от воспоминаний у Мурада затуманился взор.

— А как ты поставил на место пьяных китайских бизнесменов, заставлявших прислугу подолгу стоять перед ними на коленях, — добавил Игорь. — А как нас под дулами автоматов доставили в полицейский участок Хуахина за нелегальное пересечение бирманской границы.

Вот тут-то их поиск оптимального отпуска был прерван вопросом об Арбате. Происходило это на Гоголевском бульваре, в трёх минутах ходьбы до популярной пешеходной улицы, притягивающей приезжих, как магнит.

Друзья мысленно спустились с тропических пальм на грешную землю. А спустившись на землю, точнее на мокрую дорожку бульвара, спрыснутую коротким дождём, невольно сравнили театрально-игривых восточных красоток с природным обаянием рыжеволосой. И оба мысленно признали её превосходство.

Возникла пауза, которую нарушила провинциалка, повернувшись к Игорю: — Вы читали красивые стихи, чьи они?

Он даже смутился: — Да вроде бы мои, насколько написанное вообще может принадлежать кому-то лично. А вам нравится поэзия?

Она кивнула: — Очень.

— Странно, мне казалось, что нынешняя молодёжь стихи не любит. Сейчас не учат ни изящной словесности, ни стихосложению. «Короче», — он с ударением произнёс это слово, подражая молодёжному сленгу, — нет почвы способной взращивать талантливых поэтов. Да и заработок стихотворца ничтожен до неприличия. Я бы сказал: — Литература не роскошь, а средство передвижения мыслей.

— Молодёжь бывает разная. Меня по провинциальному виду, вы определили в группу антиинтеллектуального отстоя с речевым запасом типа «а тут я такая…, а тут он такой…», короче (она тоже произнесла это слово с ударением, пародируя его), мат на мате сидит и матом погоняет.

Игорь удивился развитости и ироничности речи своей собеседницы и начал оправдываться, но поймал хитрый взгляд Мурада, адресованный девушке: — Принцесса, а ведь стихи он читал полчаса назад. Это когда мы говорили о высоких материях, — напомнил он Игорю, — и за это время уже раза два прошли мимо Старого Арбата.

Теперь смутилась девушка: — Да, я давно иду за вами, мне интересно, о чём говорят московские пижоны, в смысле интеллигенты, — она улыбнулась, — и всякая шпана не прикалывается, считая, что я иду с вами. Признаться, я первый день в вашем безумном городе.

Её звали Анна, приехала из Касимова. Почему приехала? Из школьного выпуска прошлого года осталась в городе одна, остальные уже разлетелись по разным адресам нашей необъятной. Отца давно нет, а мать — учительница английского языка умерла от рака три месяца назад. Первую половину дня Анна безуспешно искала где остановиться и вот к вечеру отправилась на Старый Арбат, помня, что спасение утопающих, дело рук самих утопающих. И шумный Арбат казался последней соломинкой.

И соломинка нашлась в лице двух плывущих по течению стареющих москвичей, в прошлой жизни интеллигентов. Превратившихся в заурядных клерков, шустривших в одной из фирм «Рога и копыта», столь удачно адаптированных к Российской почве. Генеральный директор (Дрючин), он же босс, он же Жлоб терпел их за хорошее знание английского-немецкого языков, из-за скромной зарплаты, на увеличение которой они боялись претендовать, и за возможность взваливать на их немолодые плечи всё новые и новые поручения.

В частности, Игорь помимо референта и переводчика исполнял роль завхоза в их небольшом коллективе. Мураду дополнительно поручили приём иностранных и своих отечественных почётных гостей. И в офисе, благодаря их организационному опыту, всё своевременно включалось, наливалось, жевалось, прибиралось, печаталось, освещалось и так далее.

Их пятидесятилетний возраст не вписывался в молодёжный коллектив, с установкой — старше тридцати пяти на работу не брать. Но босс с ехидной улыбочкой говорил своим молодым замам: — Пока наши динозавры могут суетиться, пусть себе суетятся. Их совместный оклад оскорбит любого специалиста в фирме нашего уровня. А чтобы заменить их нужно нанять по меньшей мере четырёх шестёрок. Вот если начнут болеть, тогда мы их уволим.

Ты спросишь, читатель, а что же тогда делали юные секретарши? О, на их стройные тела возлагались куда более важные интимно-фантазийные задачи.

Эта фирма «озеленителей», то есть по переводу рублей в зелёные, была аффилированной и обслуживала ряд крупных госчиновников, известных депутатов. В этом заключался секрет её непотопляемости ни при прежнем мэре — пасечнике, ни при новом — плиточнике. В её недрах деньги не только текли за кордон. Часть их питала новые партийные проекты и политические инициативы. Словом, деньги делились, распределялись и тратились, в ожидании новых поступлений.

Будучи детищем уважаемых людей, фирма располагалась в уважаемом месте: в «переулочках Арбата». И Игорь с Мурадом любили побродить по центру города после служебного гадюшника. Почувствовать себя людьми на террасе уютной кофейни, обсудить мелькавших мимо дам, вспомнить детство и юность, казавшиеся с каждым годом всё более романтичными. И в то же время печальными, потому что билетов в обратную сторону нет.

Сегодняшний день считался удачным: друзья получили зарплату и намёк на загранкомандировку босса в офшорную зону. Они предвкушали возможность расслабиться без вечно недовольной начальственной рожи. Вспомнили старый советский анекдот: «Как всем отдохнуть на одну путёвку? Отправить начальника в санаторий». Вот в таком приподнятом состоянии духа их и настигла Анна.

Прежде чем дойти до Арбата, она успела признать поэтический дар, артистическую натуру Игоря и острый аналитический взгляд, философский склад ума Мурада. Отвыкшим от комплиментов женщин и начальства, стареющим клеркам показалось, что сзади у них ни куцые воробьиные хвостики, а перья павлина. С высокого пьедестала, построенного для них хитрой девушкой, очень не хотелось сползать вниз. Им не хватило решимости откланяться, пожелав незнакомке приятного вечера. Вместо этого они пригласили её в популярный в Москве сетевой американский кафетерий «Старбакс».

— Вот старейший кинотеатр Москвы… а это ресторан, в котором Киса Воробьянинов… здесь ставят спектакли вахтанговцы… правильно, это Булат Шалвович в металле… если верить классикам, здесь прогуливался Пьер Безухов, летала, превратившись в ведьму, прекрасная Маргарита… — Друзья взяли на себя роль экскурсоводов, попутно дегустируя всё: от шашлыка по-карски до лягушачьих лапок. Потом слушали арбатских бардов и заказали уличному художнику портрет рыжеволосой красотки. Девушка, казалось, прямо кожей впитывала столичную жизнь. У неё менялась скорость походки, манера движений, выражение глаз.

В то же время, москвичи отметили её хорошие манеры, умение не теряться в разных ситуациях, осведомлённость о многих городских событиях, приличное владение английским. Свои знания она объясняла любовью к чтению, привитой и мамой — учительницей, и тёткой — заведующей городской библиотекой. Наконец, их уставшая компания обнаружила приближение времени к полуночи. Они вспомнили, что Анне негде ночевать. Взять её к себе домой нельзя — у Мурада жена. А Игорь не хотел будить сестру и долго объяснять, что эта юная особа не его любовница. И если бы родители были живы, они не сочли бы его извращенцем. Искать суточный отель уже не было сил. Решили провести ночь в офисе.

Трёхэтажный старинный особнячок в очередной раз ремонтировался. Ремонтные работы велись по-современному эгоистично: с большой сауной в подвальном этаже, баром, бильярдной. Даже стоянкой для машин на минус втором этаже. Поэтому на восстановление лепнины с античными сюжетами денег не хватило. Наспех покрасили стены, заменили белые пластиковые оконные рамы на более модные цветные. Но строительные леса вокруг дома снимать не спешили, ожидая пока из памяти народных правдолюбов улетучится та самая художественная лепнина, украшавшая здание со времён царя-батюшки.

Игорь вошёл через центральный вход со стороны переулка, поболтал о футбольном матче с охранниками, прилипшими к телевизору. Затем, сославшись на забытые им срочные документы, поднялся к своему рабочему месту на третьем этаже, и, оставив окно открытым, спустился с папкой в руках на первый этаж. Угостил охранников дорогими сигарами, предназначенными для VIP клиентов. И под их благодарственные реплики: — Спасибо, вы нас всегда балуете, Игорь Ильич, — покинул помещение.

Затем обогнул здание и в небольшом тёмном дворе, напоминавшем сверху известную картину Казимира Малевича «Чёрный квадрат», встретил своего друга и Анну. Они поднялись по ремонтным лесам до третьего этажа и, через оставленное открытым окно, вошли в служебный кабинет. Свет включать не стали, обошлись подсветкой мобильных телефонов и раскинулись в мягких кожаных креслах приёмной. Мурад, удобно устроив Анну на диване в кабинете босса, вернулся к Игорю:

— Она предложила отблагодарить нас «за какую-нибудь не обидную плату». Так она сама выразилась. Я думаю, что…

— Что ты можешь думать, если вообще владеешь этой способностью, — злобно зашептал Игорь, — она нам в дочки годится и, скорее всего, невинна. А ты старый козёл.

Мурад не ожидал такой агрессивной реакции своего товарища и принялся оправдываться: — Во-первых, я спросил, был ли в её жизни настоящий роман? И она сказала, что был с местным касимовцем. И потом в её взгляде я почувствовал столько опыта… Это юная Мария Магдалина задолго до раскаяния.

— Нет, каков нахал, пошляк, — продолжал негодовать Игорь, — я, конечно, имею в виду тебя, а не касимовского донжуана.

— Во-вторых, — повысил голос обиженный Мурад, — я плохо представляю тебя в роли бескорыстного папика. В последней поездке по Таиланду и Камбодже, если мне не изменяет память, в ход шли все достигшие совершеннолетия. А конкурс массажисток в стиле «ню»? А скандал, когда тебя застукали на пляже с юной женой местного чиновника, и возникшие в связи с этим неприятности? Это всё твои выходки, не мои.

— У них там бизнес такой, и потом они для меня, как инопланетянки, пойми, я воплощал там фантазии, которые никогда не позволил бы себе в Европе, даже на улице красных фонарей Амстердама.

— Так вы, батенька, ещё и расист, — возмутился Мурад — горский еврей по матери и дагестанец по отцу. А приезжая, которую ты снял при мне в баре месяц назад, когда твоя сестра навещала родственников в Питере. Она тоже могла бы претендовать на возраст твоей…

— Ты прекрасно знаешь, что она была профессионалка, — прервал монолог друга Игорь. (Он вспомнил, как долго прятал ключи от входной двери, чтобы та девушка не украла что-нибудь ценное и не покинула квартиру, во время его сна. Прятал, прятал, а утром, провожая свою гостью, обнаружил квартиру не запертой вообще. Забыл закрыть, склероз всё ближе. Но этот факт он скрыл от Мурада, не желая выслушивать шутки в свой адрес). А вслух, продолжая их нынешний спор, Игорь сказал:

— Называй меня хоть расистом, хоть анархистом, хоть моджахедом исламского халифата, но нет, понимаешь, нет, Аню не трогать. Должно быть в нас хоть что-то святое, хоть какое-то табу. И в данном случае получается, мы используем её зависимость от нас.

Друзья учились в одной школе, сидели за одной партой и с детства знали характеры друг друга.

— Ну нет, значит нет, — продолжил разочарованно Мурад. — Хотя ты неправильно её оцениваешь. Девушка с огромным потенциалом, способна заставить многих мужчин выполнять её волю. Сейчас ты упустил шанс похвастаться внукам, что когда-то провёл ночь с первой леди России или, например, богатейшей женщиной Европы, кем-то подобным, она безусловно станет. Мурад улыбнулся.

— Ты же знаешь, как классик нашей поэзии был строг к женским ножкам… Но здесь и ему трудно было бы придраться. Пальчики ног — маленькие ровные, а какая талия, какая сексапильность…, — встретив строгий взгляд друга, Мурад обречённо вздохнул: — Хороший ты человек, Игорь, но без полёта.

Ранним утром друзья открыли одну из многочисленных коробок конфет, подаренных секретаршам посетителями босса. Выпили по чашечке крепкого кофе. И тем же путём, что пришли, покинули особняк задолго до появления первых коллег по работе.

Жуя сэндвичи в кафе с вывеской «24», Игорь протянул Анне конверт: — Тут хватит на обратную дорогу в Касимов, на продукты, на сувениры друзьям или тётке-библиотекарше. Рассматривай свою поездку в Москву как туристическую. Зачем тебе вся эта грязь, во всех смыслах слова. Сейчас вроде бы поощряется фермерство, даже деньги обещают на развитие сельского хозяйства.

— Как вас в детстве звали? — вдруг спросила она.

— Гарик, — ответил Игорь.

— А можно мне вас так называть, а то Игорь звучит как-то очень помпезно. Сразу представляю князя с дружиной на белом коне.

Он кивнул:

— Пусть будет, как в детстве, Гарик.

— Гарик, я вижу, вы честный, порядочный человек. Мне всегда не хватало отца, и я бы хотела иметь такого. Но вы москвичи очень странный народ, вы считаете всё, что находится вне большой Москвы идиллическим, рекламным «Домиком в деревне». Вы, наверное, представляете, как я с прутом гоню гусей к пруду, потом иду дёргать за вымя коров и коз. А по вечерам ору под гармонь пошлые частушки, типа «Рэкетиру дала, и банкиру дала, прокурор — тоже б…дь, ему тоже надо дать».

Таких рождественско-пасхальных картинок в моём мире — нет. В моём мире скучный, пыльный, пьяный городишка. С разбитыми дорогами и фонарями, без горячей воды. Вокруг чудесная природа, сильно обмелевшая, но всё ещё красивая Ока. При этом город вымирает на глазах. Все, кто может, бегут в Москву, Питер, Казань.

Город совсем бы загнулся, но в девяносто первом построили Приокский завод цветных металлов: плавят золото, платину… Началась битва за контроль над леваком. Более пятидесяти убитых и десятки раненых. Ковбои Голливуда отдыхают. — Она помолчала. — В этой войне погиб и мой отец — главный специалист завода. — Она задумалась, будто решая, сказать постороннему человеку, что-то важное для неё или нет? Перевесило желание открыть потаённую дверцу памяти: — Убили прямо в доме, на глазах у мамы, которая потом долго мыкалась по всяким проходимцам от прокурора до психиатра…

— Извини меня, Анечка, — сказал Игорь, — не знал.

— За что извиняетесь, Гарик? Вы не виноваты.

— По большому счёту мы все виноваты, вся страна.

— Ну это если только «по большому», — скептически улыбнулась она.

— Конечно, — подумал Игорь, — передо мной не девочка, а лишённая иллюзий молодая умная женщина. Она вчера-то подцепила меня с Мурадом как лёгкую, слюняво-интеллигентную добычу.

— Не всё так печально, Гарик, — улыбнулась она, уловив ход его мыслей, — вы действительно добрый, замечательный человек. — Она подвинула к нему его конвертик с деньгами. — Я остаюсь в Москве. Хочу влиться в толпу, обогнать других по пути к победе.

— Эх девочка, девочка, ты ещё многого не поняла. Только несколько избранных бегут к победе, а подавляющее большинство бежит от…

— От победы? — с удивлением спросила она.

— Нет, от звериного страха потерять крышу над головой, работу, уважение семьи, поцелуй любимой женщины, машину, просто порцию пельменей с бутылкой водки… они боятся не соответствовать тому малому, чего уже достигли. И этот страх гонит их сильнее призрачной победы. — Он опять передвинул к ней конверт с деньгами. — Сейчас они тебе нужнее. И написал на конверте адрес и телефон: — Это двушка весьма пожилой родственницы, одна комната твоя. Оплата коммунальных расходов. Иногда за продуктами сходишь, иногда пол помоешь, телепередачи обсудишь. Бабушка добрая, интеллигентная и, как все старики, очень одинока.

— Спасибо, не ожидала такого подарка судьбы… Может быть ещё подскажите, где это сдать? — Она достало старинное кольцо с бриллиантами и, и заметив его немой вопрос, пояснила, — семейное, не краденное, не сомневайтесь.

— Семейное, пусть останется в семье, предки твои чувствуется не крепостными были, — но потом, видя её разочарованный взгляд сказал, — но, если всё равно продашь кольцо, то подойди к старенькому Евгению Брегману (он назвал номер телефона). Он, конечно, тоже обманет, но не так сильно, как молодые и зубастые. — Игорь кивнул ей. — Если что, звони.

Прошла неделя, и однажды в общей курилке он услышал разговор о юной рыжеволосой красотке, которая в дорогих ресторанах старого и нового Арбатов сама выбирает поклонников. Отдавая предпочтение интеллигентным, немолодым. Качки и бруталы не котируются. А ещё через неделю Анна позвонила Игорю с просьбой встретиться в маленьком ресторанчике, удалённом от Арбата.

Перед ним сидела другая женщина: с модной стрижкой, продуманным макияжем, в одежде от дорогих известных фирм, новенькой, будто минуту назад срезала ярлыки.

— Значит, дорогое семейное кольцо всё-таки сдала, вложилась во внешность, — решил он. — так быстро преобразиться, это всё равно, что заменить облик провинциальной барышни на портрет светской красотки с помощью кисти Боровиковского.

Но взгляд её был тревожен, и ещё до прочтения меню она быстро заговорила:

— У меня большие неприятности. Меня вычислили местные сутенёры и хотят взять в работу. Вчера заявились ко мне на квартиру, ну на ту, что вы рекомендовали… Запугивали, угрожали. Часть денег отдала, а остальные здесь в сумочке. Гарик, подержите их, пожалуйста, у себя.

— Я же тебя отправлял домой, на родину, я же тебя предупреждал, что это Содом и Гоморра, что это грязь, — произнёс Игорь с укором в голосе.

— Ну в том-то и дело, Гаричик, что в Касимов я вернуться не могу. Я вам не всё рассказала. Во время гибели отца я была маленькая. Потом, когда выросла, целый год работала на его врага, делая вид, что ничего не знаю. Мне даже пришлось спать с ним. Этот человек, по его же словам, «так сжал в объятии и завод, и город, что при желании мог задушить обоих». Хозяин качкового спортклуба, сауны с девочками, казино. Одновременно спонсор местных храмов, почётный гражданин города господин Алтабаев. Прозвище Колдун, за умение претворять ужасы в реальность.

Вот из его же коллекционного оружия, украшавшего стены кабинета, я его и застрелила, отомстив за смерть отца. Убила и смылась в Москву. Искать меня вне города они не станут. Кроме того, на место Алтабаева претендует пара местных авторитетов и смотрящая за городом, ставленница ингушей, молодящаяся дама областной депутат по кличке Унция. Так что им теперь не до «маленькой девочки». Обвинять в смерти пахана они станут друг друга, используя его гибель, как козырь в игре. Я твёрдо решила начать в столице новую жизнь с чистого листа. Но всё это иллюзии.

Игорь задумался:

— Тогда ты правильно сделала, что убежала в Москву. С глаз долой, из сердца вон. А решить задачу с сутенёрами мы попросим Мурада. Хоть он и коренной москвич, но родственные связи с Дагестаном очень сильны. В столицу постоянно прибывают какие-то дядюшки, племянники, которым он помогает, чем может. Жене его становится дурно при упоминании самолёта рейса Махачкала — Москва, в чреве которого летит очередной четвероюродный брат.

Призыв Мурада о помощи родными был тут же услышан. В Москве нашли дальнего родственника Мурада, крепко скроенного горца лет тридцати по имени Рамазан. Он закончил столичный университет, свободно, почти без акцента говорил по-русски и пытался решать вопросы по понятиям, привнося порой горский колорит. Рамазан и возглавил операцию против обидчиков Анны, подробно описавшей ему их внешность.

Молодой, горячий кавказец, интересующийся девушками, что может быть банальнее этого стереотипа. Он быстро, не вызывая подозрения, нашёл сутенёров. Далее с родины прилетели трое бородатых спортсменов-борцов с суровыми взглядами.

Сутенёру, ударившему Анну, сломали оби руки. Вначале одну — правую, но затем, узнав, что он левша и, очевидно, бил левой, сломали и её. Второй наиболее сговорчивый ограничился сломанным носом, смещённым в сторону уха, и выбитыми (на радость стоматологам) зубами. Только третий упрямый, привлекший к разборке полицейскую крышу, оставил своему брату расплющенный «мерин». Оставил в наследство, так как тело его с браслетами на руках, оказалось в том же «мерине». Отнятые деньги сутенёры вернули, но рыжеволосая красотка их не увидела, всё ушло на премии и накладные расходы.

Анна по-прежнему могла сердцеедствовать и опустошать счета стареющих кобельков внутри Садового кольца. Хотя Игорь и Мурад всегда шутили, что именно это кольцо надо называть Золотым, а общепринятый туристический маршрут по древнерусским городам именовать Садовым. Но Анну не устраивала роль дорогой любовницы, она рвалась вверх, забывая, что на каждом этаже Нововавилонской башни, сидят в просторных кабинетах свои распорядители, осведомители, каратели. И с каждым этажом путь всё труднее и дороже. Хотя, как известно, познавших вкус победы, уже не сдержать.

В начале сентября у Мурада умерла жена, тихая, приветливая женщина. Она так же тихо и достойно ушла из жизни. Как цинично говорят медики «каждый доживает до своего рачка». Он так тяжело переживал это горе, что сам с сердечным приступом угодил на «скорой» в больницу. С присущим интеллигенту самоедством, Мурад винил во всём себя: мало заботился, не уделял внимания, свалил на неё все домашние дела, редко брал в отпуск.

— Тебе не кажется странным, — спрашивал он Игоря, — что последний месяц мы постоянно говорим о касимовской девице и занимаемся её проблемами, в ущерб своим.

— Ты знаешь, друг, я по-своему привязался к ней. Это смелая девушка, которая, мстя за отца, грохнула лидера городской ОПГ. Она в этом мире одна, без поддержки, тётку её — библиотекаршу, после бегства Ани нашли умершей. Вроде как суицид, вроде как умышленно отравилась, приняв лекарства в количестве не совместимом с жизнью. Реально — «прощальный поцелуй» по-касимовски. Дочь моя, с первой женой живут в Канаде, я им глубоко по фигу.

Со второй развёлся, уже не помню почему и даже не знаю, где она. В чём смысл моей жизни? Прислуживать ради «хлеба насущного» хамам, разворовавшим страну, умножать их благополучие в фирме «Рога и копыта»? С появлением Рыжика (так с некоторых пор друзья стали называть Аню) во мне проснулось желание борьбы. Разрушить окружившие стены и увидеть растущие на воле цветы. Нет я её не брошу, мало того я буду учить её хорошим манерам, риторике, английскому, пусть она побеждает трудности, пусть она идёт к победе. Ты ещё помнишь пьесу Бернарда Шоу «Пигмалион», так передо мной стоит куда более лёгкая задача, ей больше дано от природы, чем той английской цветочнице. — Он похлопал друга по руке. — А себя Мурад не вини, ты был достойным супругом, я бы сказал лучше многих…

Раздался стук в дверь и в распахнутом пространстве показалась Аня с множеством свёртков в руках. — Ну как тут мои герои? — С сочувственной улыбкой спросила она, и обстановка сразу изменилась.

— Представляете, лежу на асфальте, пошевелиться не могу, но отлично вижу, как мимо меня, только что не по голове, стучат каблуками туфель, скребут сандалиями, пружинят кроссовками… Один, пробегая мимо, стащил мою сумку с продуктами, другой предложил осмотреть карманы. «Это ж надо так нажраться», перепрыгивая через меня, осуждающе констатировал третий. — С иронией в голосе рассказывал Мурад о своём появлении в больнице.

Всё время болезни Аня посещала Мурада, исполняя порой роль сиделки… и самочувствие больного уверенно шло на поправку. В один из дней босс по прозвищу Жлоб вызвал к себе Игоря: — Ну как там ваш близнец? — Недовольно осведомился он.
— Какой близнец? — спросил Игорь. — Я, к сожалению, был один у моих родителей.

— Ну это мы так в коллективе, в шутку зовём «близнецами» вас с Мурадом. Внешне вы вроде как разные, но внутренне очень похожи.

— Азиаты считают, что все белые — похожи. Для европейцев азиаты — на одно лицо. Для молодёжи все старики — одинаково тормозные. А для стариков вся молодёжь — невыносимо шумна. Вот так и живём, не желая видеть за общим образом отдельных людей. — Это всё он подумал про себя. А вслух уверенно сказал: — Близнец выздоравливает, через три дня выпишут.

— То есть с больничного режима переведут на домашний постельный? — нервно спросил Жлоб.

— На некоторое время да, — кивнул Игорь.

— Минимум месяц будет болеть, потом начнёт набирать форму и оформлять инвалидность. А вы знаете, что из-за его болезни у нас сорвалась встреча с партнёрами с Каймановых островов и не подготовлена встреча в Гонконге. — Жлоб вдруг впал в приступ бешенства, что случалось нередко, — сообщите вашему близнецу, — визжал он, как базарная баба, — что он у меня больше не работает!

— Я передал вашей секретарше план этих встреч, буквально с поминутным графиком, — сказал Игорь, выгораживая Мурада.

— Которой? — раздражённо спросил босс.

— Той, что с белозубой улыбкой голливудской звезды. Хотя такая улыбка у обеих, — подумал Игорь, — той, у которой больше силикона в бюсте. Хотя его у обеих о-го-го… Ноги от шеи, а шеи от ног, тоже у обеих. Как в детской загадке: слово с тремя буквами «е» подряд? Ответ: длинношеее. Просто какие-то жирафы — Он впал в замешательство, не зная по каким признакам разделить секретарш. Отличить их по именам — тоже невозможно. Жлоб менял их так часто, что сам путал, кого как зовут. Ах да, вспомнил! — вскрикнул Игорь, — она говорила «ехайте по адресу», «ложте цветы», «он позвОнит »…

— Ну и что, — удивился Жлоб, — все так говорят. Вы из себя этого — Достоевского-то не стройте. У вас что, склероз или дальтонизм, вы не помните или не различаете цвета? Одна секретарь — блондинка, вторая — рыженькая. После кастинга, при найме на работу, я сказал им, каким сделать цвет волос, — произнёс он уверенно.

— Быть может, они восприняли ваш приказ, как изменение цвета волос на другой части тела? — с наивным выражением лица поинтересовался Игорь.

Жлоб выглянул в приёмную и увидел двух одинаковых брюнеток… Он схватился за голову и захлопнул дверь ногой… Как, как он мог просмотреть? Конечно, он осознал, что просто не обратил на них внимания. По жизни он интересовался только мужчинами, но большинство основателей фирмы слыли откровенными бабниками. Поэтому Жлоб был вынужден претворяться ловеласом.

Властный чиновник Всехватов, от которого он полностью зависел, вообще был волокита из волокит, даже гордо называл себя гусаром. Однако избегал брюнеток из-за первых трёх неудачных браков. Кроме того, знакомый астролог советовал ему держаться от брюнеток подальше. Жлоб был об этом предупреждён. И вот теперь такой прокол. Он нервно смотрел на часы. Хозяин обещал приехать через полчаса, а в приёмной две чёртовы брюнетки.

Босс опять выглянул в приёмную:

— Та, которая между ног уже блондинка, марш в ближайшую парикмахерскую, сделай свою глупую голову белой, я повторяю белой!

— Надеюсь, вы измените своё решение по поводу увольнения Мурада? — спросил Игорь, желая воспользоваться растерянностью босса.

— Я своё слово держу, — ехидно заметил Жлоб, — и даже добавлю, готовьтесь и вы сдавать дела. В месячный срок.

Через полчаса два больших чёрных «мерина» остановились у дверей особняка. Один из охранников, подбежав к первому автомобилю, распахнул дверцу. Из-за тонированных стёкол вывалился невысокий полный господин лет пятидесяти пяти в дорогом с иголочки костюме. Загорелый, как шоколадка, ухоженный, с плотоядным взглядом голодного аллигатора. Второй охранник вынес солидный кейс, пристёгнутый браслетом к его руке.

Жлоб, вытянувшись струной у входной двери, демонстрировал ряды выбеленных зубов. При входе в приёмную сердце его остановилось. Как он объяснит наличие двух стереотипных секретарш, если Всехватов претендует на роль гурмана в женском вопросе. Делит женщин на забегаловку, общепит, сетевой фастфуд, шведский стол и деликатесы для избранных.

Хозяин конторы с помощью доверенного бухгалтера и в присутствии Дрючина распределил привезённые деньги: лоббистские интересы в парламенте, барыши создателей фирмы, вывод в офшорную зону. Общая сумма выглядела внушительно.

Сейф, размером с комнату закрыли, набрали код, который знали только Всехватов и Дрючин и приставили двух охранников на ночь. Имея в виду, что уже с утра следующего дня деньги потекут по адресам.

— Ну теперь, — и Всехватов, как кот, зажмурил глаза, — девочки, закуски, сауна.

После мероприятий в сауне голос Всехватова похолодел: — Не справляешься ты, Дрючин, с работой управляющего, жалуются на тебя члены правления. Массажный салон с тайками не организовал. Стриптизёрши путёвой в баре нет. Девок подбирать не умеешь, формально к делу подходишь. Кроме того, чёрная икра должна быть белужьей, а не севрюжьей. Ты разницу между ними чувствуешь или нет? Или для тебя икра делится на «чёрненькую и красненькую»?

Дрючин понимал, икру простят, девок — нет. И потому начал с главного: — Ну ведь подбор девиц идёт на основании кастинга. Оцениваю девушек не я, а комиссия…

— Знаю я все ваши комиссии модельеров, визажистов, дизайнеров, фотографов — все голубые. Их надо называть не члены жюри, а ж…пы жюри. Вот я сейчас плавал с моделью одной по Европе, в люксе самого престижного лайнера. В один из дней объявляют: вечером конкурс красоты, выбираем мисс лайнера. Я сплотил, ехавших со мной друзей: хлопаем, кричим в поддержку моей гёрл-френд. Конкурентки были: француженка интересная — любовница банкира и хорошенькая латиноамериканочка — подруга наркобарона.

— И что ты думаешь, — Всехватов сжал кулаки, помня нанесённое оскорбление, — жюри выбрало самую страшную, я бы сказал — корабельное пугало, каракатицу, возившую с собой нанятого любовника — араба. Он всегда торчал в баре с кислой рожей. Я вижу, жюри все голубки. Они так над натуралами посмеяться решили. Я к капитану, а он такой же. Правда, председатель жюри ночью пропал. Я его напоил, а мой секьюрити выбросил за борт. Мы тоже шутить умеем. Я бы отправил туда же и капитана, но побоялся, что сядем на мель.

— Так вот Дрючин, мы не Европа и смеяться над собой не позволим. Не дал тебе Бог почувствовать бабу. Размер бюста, это не всё, баба она всё же не корова. Ты забываешь, что особняк запланирован партнёрами по фирме, как закрытый клуб для богатых господ: казино, ставки на бегах ипподромов мира, на боксёрских турнирах и так далее. И всё в режиме онлайн. Ты глуп и не понимаешь, чем большему количеству русских будет отказано во въезде в цивилизованный мир, на основании сраных западных санкций, тем больше их — богатых и знаменитых будет здесь у меня. Два этажа надстроим, надо будет, так ещё здания выбьем.

Он запыхался от долгого монолога, на протяжении которого Дрючин, с видом виноватого щенка, написавшего в гостиной на персидский ковёр, кивал головой. — Обижать тебя не буду, поедешь нашим представителем в Исламское государство, — и громко захохотал, — шучу, на Кипр поедешь. С понижением, но на Кипр. Там так сложилось, что большинство наших партнёров твоей ориентации. То есть у них на бабу не встаёт даже за все богатства Газпрома, — он, похрюкивая, засмеялся. — Но если и там опростоволосишься, извини, следующее перемещение по службе на кладбище. Месяц даю на передачу дел.

Вечером Игорь звонил Анне:

— Рыжик, хочу с тобой посоветоваться у нас неприятности, выгоняют с работы и меня, и Мурада. Он изложил ей подробно череду сегодняшних событий.

— Гарик, расскажите мне о хозяине фирмы, об этом вашем Всехватове.

— Богатый, властный чиновник, реальный хозяин нашей хитропопой конторы, большая пиранья, пожирающая всё до чего может дотянуться. Бабник, его девиз в этом деле: «ни дня без строчки». Азартный игрок, регулярно посещает казино. Любитель пари, французского коньяка. Возможно, подражал вкусу Ельцина, выпивавшему бутыль французского коньяка перед партхозактивом, и сам пристрастился. Вряд ли следует упоминать, что он, как все властные чиновники, способен на любые мерзости. Да, ещё брюнеток не жалует, как чёрных кошек, то ли фобия такая, то ли хочет прослыть оригиналом. Женат. Взрослая дочь, постоянно проживающая в Лондоне. Жене чуть за сорок, она известный борец за высокую нравственность — депутат Госдумы. Досуг проводят раздельно, но избегают публичных скандалов. Поэтому любовницы его обычно не телевизионные дивы, не с глянцевых обложек, а обычные юные авантюристки. Снять может где угодно: на улице, в баре, лишь бы была в его вкусе. Жена, по слухам, любит покровительствовать начинающим журналистам, в расчёте на дальнейшую благодарность. В конторе сплетничали, что ему прислали фото, где на ней упражняется юный репортёр модного дамского журнала. Вот, пожалуй, то немногое, что мне известно. Ах да, на днях напечатали его развёрнутое интервью о проблемах нынешней России.

— Гарик, сведите меня с ним, посмотрим, удастся мне произвести впечатление или нет.

— Где? Это не просто? Разве что в Казино. В центре есть закрытое от посторонних глаз, типа клубного, Казино для сливок общества. Жлоб наш постоянно получает туда пригласительные билеты на два лица. Но в силу своей жадности никогда не ходит.

— Давайте попробуем в Казино, хотя вариант может быть затратным.

***

Анна и Игорь вышли из арендованного чёрного Мерседеса. Охранники заведения в виде двух накаченных коротко стриженных парней в тёмно-серых костюмах повертели в руках пригласительный билет: — Проходите господа, удачного вечера.

— Удача нам нужна как никогда, — проворчал Игорь себе под нос.

При входе, согласно традиции, каждый гость приобретал игральных фишек на сумму не меньше пятисот баксов. Анна в вечернем платье с дорогим ювелирным гарнитуром из семейных запасов Игоря — потомка некогда известной в Москве купеческой семьи. Игорь, с фирменной стрижкой, в модном клубном пиджаке, купленном года два назад на распродаже в Нью-Йорке. Он, согласно легенде, родной дядя, подхватил под руку свою спутницу, и для начала атаковал бар, заказав по бокалу шампанского.

С высоких табуретов хорошо просматривался просторный зал на два стола с рулеткой и два карточных. С другой стороны, посетителям заведения предоставлялась возможность рассмотреть часть прелестей девушки. Всехватов появился через полчаса и сразу сделал ставку на внушающую уважение сумму. Анна заняла позицию поближе к нему и тоже сделала ставку, но не на число, как чиновник, а на чёрное. Всехватов проиграл, зато шарик, устав крутиться лёг на чёрное. Он играл с размахом и рискованно, постоянно докупая новые фишки. Её выбор ограничивался красным-чёрным или чёт-нечетом и при этом крупье передвигал к ней, всё больше фишек.

Не заметно продвигаясь в сторону Всехватова, она оказалась рядом с ним, а Игорь мешал кому-либо встать между ними. Анне в этот вечер везло, как бывает с новичками. Чтобы обратить на себя общее внимание, она передвинула всю кучку фишек на зеро. И, о чудо, опять фортуна была на её стороне.

— Вам везёт, — возбуждённо заметил Всехватов, собираясь уходить, — а я, пожалуй, уже просадил намеченную для игры сумму. Согласно его принципу, сумма, намеченная для игры, не должна превышать трети, полученных за день взяток.

— Не обижайтесь, но вам значительно лучше удаётся управлять экономикой страны, чем справляться с капризной рулеткой, — польстила ему Анна. — по крайней мере если судить по вашему недавнему содержательному интервью.

— Вы знаете, кто я, читали моё интервью, — он с нарастающим интересом посмотрел на молодую девушку, — а для меня вы юная загадочная незнакомка. Надеюсь, вы не журналистка, готовая разоблачить моё пристрастие к рулетке?

— Нет, во-первых, я сама очень азартна, а во-вторых, не люблю журналистов, с их поиском скоропортящихся сенсаций. Ответ понравился чиновнику, внутренне не одобрявшему тягу его жены к молодым болтунам.

— Я — москвичка, студентка, коплю на обучение за рубежом. — Ей нравился этот обман, поднимавший её акции в глазах других. Игорь разрешил ей в качестве домашнего называть его адрес. Это вывело девушку из числа провинциальных охотниц на москвичей, дрожащих над своими квадратными метрами. Теперь она представлялась москвичкой.

Он прикупил ещё фишек, как показалось Анне, желая продолжить знакомство с ней, и поставил на два числа.

— Мне сегодня необычайно везёт, — сказала рыжеволосая красотка, — вы позволите, — она объединила его фишки и водрузила их на новое число. Шарик скакал, скакал по кругу и замер на цифре, выбранной Анной.

— Фантастика, вы волшебница, фея, — констатировал с восторгом чиновник. — Он хотел поделить выигрыш, но девушка с улыбкой отказалась: — вы и так сегодня проиграли слишком много.

Далее последовал буфет, затем дорогой ресторан с выступлением модной попсы. Здесь Анна вновь удивила Всехватова, когда, рассматривая винную карту, остановила свой выбор на французском коньяке, причём его любимой марки. Они проводили время вдвоём. «Дядя Игорь» после казино уехал домой, взяв с чиновника слово доставить «племянницу» до полуночи.

Анна захмелела, но помнила наставления Игоря: — Ты должна быть сексапильной, но недоступной, в силу своей молодости и хорошего воспитания в семье. Умная, начитанная. Вспомни какую-нибудь сентенцию на латинском или английском, из выученных нами. А главное не забывай, почему агенты разных стран добиваются отличных результатов во враждебной стране. Они не залипают на мелочах, играют по-крупному, видя впереди главную цель. Бьют наотмашь, без рефлексии, зная, вокруг все враги.

На ней останавливались заинтересованные, а на нём завистливые взгляды мужчин. Он почувствовал обжигающую ревность.

В привычной обстановке после дорогого ресторана или зажигательной тусовки, он, сев в автомобиль, расстегивал ширинку, брал девушку за волосы и властно опускал её голову к пенису. Уже по качеству её работы сам определял стоимость услуги и сам решал вести её в квартиру или загородный дом, или в ту самую сауну под особняком. А мог приказать водителю высадить девицу у ближайшей станции метро.

За последние годы сотни игривых, как молодое вино, украинок, смешливых молдаванок, терпеливых белорусок, непредсказуемых русских склонялись над его ширинкой. Даже на государственной службе подчинённые дамы говорили, якобы он решает все дела не за столом, а под ним. Женщины исчезали из памяти быстрее смены огней светофора. Многие были по сути своей похожи, и со временем ему стало казаться, будто он встречается не с разными, а с одной и той же. Жадны, глупы и однотипны, как с одного конвейера. Сами понимая это, женщины часто повторяли ему пошлую шуточку: «у всех ОНА расположена вдоль, и ни у одной нет поперёк».

У него пропало чувство новизны, снизилось либидо, появились признаки импотенции. Спас врач сексопатолог из Германии, посоветовавший исключить из «секс меню» самую распространённую масть — брюнеток. Табу на брюнеток, и осуществляемый в связи с этим отбор, заставил его вновь увидеть различия представительниц женского пола.

И тут вдруг чиновник, пресыщенный пустотой, встречает девушку, читавшую и готовую обсудить его интервью, которое он сам и не писал, и не читал. Девушку, разделяющую его интересы и вкусы. Ни только не пытавшуюся раскрутить его, но принесшую ему выигрыш. Мало того, требующую оплатить дорогой совместный обед на паритетных началах (как принято в Европе или Америке), чтобы не чувствовать себя обязанной. К тому же щедрая красотка была из нищей (по чиновничьим понятиям) семьи, раз не могла оплатить сразу, а копила (!) средства на учёбу за границей. Значит либо гордая, либо честная, либо святая — для него, активного карьериста эти понятия были однопорядковые.

По происхождению из крестьянской среды, он был расчётлив и прижимист. В рулетку играл, чтобы почувствовать: его урожай собирается каждый день, а не раз в год, как у этих дождевых червей, так он теперь называл крестьян. Чиновник никогда не разделял кредо русского народа: «Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец». Ему была ближе «страшилка»: — Зима придёт, хлебушка попросишь!

Он считал себя знатоком цены за всё происходящее в жизни. Но поведенье рыжеволосой девушки противоречило сложившейся схеме. Приводило к сбою его внутричерепной компьютерной программы. Ладно бы тратила на красавца-юнца, но он не киногерой и вообще в отцы ей годится…

Вслед за названным Анной адресом «дяди Игоря», чиновник кивнул, с удивлением смотревшему на него водителю: — Выполняй, рявкнул он, — в сауну не едим. Едим к дяде!

Утро следующего дня началось в семье Игоря с переполоха. Курьер доставил большой букет роз, из-за которого не было видно самого курьера. Ольга — сестра Игоря, врач скорой помощи вначале пыталась «отбиться» от букета. Уверяла, что произошла ошибка.

Потом робко предположила, что цветы мог послать кто-то из спасённых ею пациентов. Недавно она вернула к жизни богатенького Буратино. Но тут из ванны вышел Игорь и раскрыл тайну сказочного букета, разложив перед сестрой все карты. Ольга слушала его рассказ, как сказку, но будучи женщиной житейски мудрой, разрешила Анне приходить к ним, в любое время. И при необходимости оставаться на ночь.

Игорь дозвонился до Анны, дремлющей в ванне после тяжёлой ночи: — Рыжик, поздравляю клиент дрогнул, такие огромные букеты просто так не дарят. Это признание твоих достоинств. Правда, тебе вчера невероятно везло. В молодости, придя первый раз на ипподром, сделал ставку на лошадь с красивой кличкой, и, представь себе, выиграл. Но твоё везение — это фантастика.

Вечером в кафе встретились Анна, Игорь и выписавшийся из больницы Мурад (осунувшийся, бледный, но с выражением глаз человека, увидевшего мельком тот свет и от того научившегося ценить этот). Обсуждали последние события:

— Увы, дорогой Гарик, вынуждена вас разочаровать: большинство чудес всего лишь результат тщательной подготовки. Я уже посещала это казино с одним состоятельным поклонником. И неожиданно встретила в нём нашего касимовского парня, старшего брата моей школьной подруги. Лет десять он трётся в Москве в этом бизнесе. Он-то и свёл меня с хозяином этого игорного дома, и мы договорились о скрытой рекламной акции: молодая девушка, выигрывает деньги для осуществления давней мечты — учёбы в Гарварде. Казино периодически проводит «день везуна». Во время моих выигрышных ставок прибыль казино возросла в пять раз. Энтузиасты продолжают рассказывать сказки о «рыжей бестии», находящейся на прямой связи с судьбой. Выигранные деньги, конечно, возвращаются, почти полностью. На руки «удачливый игрок» получает приятную, но незначительную сумму.

— Значит, успех был запланирован, — разочарованно произнёс Игорь. — Ну да, когда хакеры вскрывают информацию самых секретных организаций и готовится колонизация луны, остановка рулетки на нужном номере кажется пустяком. — И после паузы с обидой спросил. — Но почему ты мне заранее ничего не сказала?

— Извините, Гаричик, но тогда бы вы не были так искренни в своём восторге.

— Если бы ты знал правду и продолжал изображать внезапную радость, Станиславский сказал бы тебе «не верю»! — пошутил Мурад.

Роман Всехватова с Анной развивался бурно. Властный чиновник, подражая руководителям государства начал консультироваться с юристами о разводе с женой. Сплетни самый быстрый вид информации, порой опережающий саму реальность. И вскоре маленький коллектив в арбатском особняке занимался только ими: — Вы слышали нашим ветеранам Игорю и Мураду втрое повысили зарплату. Молодёжь, с неприязнью смотревшая на мастодонтов их конторы, теперь наперегонки бегала советоваться со старшими товарищами. Охрана отдавала честь, силиконовые секретарши спешили налить кофе со сливками. Дрючин уже не приказывал, а советовался. Игорь и Мурад были довольны сложившимся положением дел, в глубине души полагая, что Анне всё равно с кем спать. Секретарши выражались более ехидно: — Ноги раздвинула и застонала через пару минут. Главное не пропустить момент, а то догадается, что ты не чувствуешь ничего из его скромных возможностей.

Даже Игорь с Мурадом забыли о высоком уровне амбиций и притязаний Анны. Что она не собирается задерживаться ни на одном из этажей Нововавилонской башни мегаполиса.

А события тем временем закружились стремительным водоворотом. Вернувшись в беспечном расположении духа домой, Игорь застал трясущуюся от волнения сестру, повидавшую немало всякого за годы работы на скорой помощи, и Анну, старающуюся казаться спокойной.

— На Анечку напали, хотели изуродовать, — с места в карьер начала рассказывать сестра. Напали у дверей нашей квартиры (при всём уважении к сестре, Игорю показалось, что второе обстоятельство волнует её больше первого).

Игорь перевёл вопрошающий взгляд на Аню.

— Ничего особенного ножики-режики, безопасная бритва. И со всеми этими инструментами пластической хирургии три придурка, — она ещё пыталась шутить, — проблема в том, что одному из них я прострелила ногу из небольшого дамского пистолета. Прихватила с собой в Москву как касимовский сувенир, на память о господине Алтабаеве. У него в коллекции много чего было.

— Когда это случилось и где раненный? — спросил Игорь.

— Минут двадцать назад, — ответила Аня, — они унесли его с собой и, конечно, увезли на ожидавшей машине. Хотела с женой Всехватова разойтись мирно. Нет она решила сэкономить, изуродовав меня… Но главное не это. Они вряд ли заявят в полицию. Скандалы депутатше и чиновнику не нужны. Есть значительно более важный вопрос.

Друзья и Аня собрались в переговорном кабинете каждого российского человека — на кухне.

— Сейчас надо решить главное, — сказала Аня, — завтра или никогда. — Она достала из сумочки записку с цифрами и буквами. — Это код сейфа. Как достала не спрашивайте, отдельная песня. Сумма будет большая. Всё должно проходить по стандартному плану: привоз денег с охраной, пересчёт, распределение, закрытие сейфа имеющимся у нас кодом, пост из двух охранников. Всехватов отправляется с массажисткой и официанткой в сауну, позже присоединяюсь я. Затем по плану у него ресторан и поездка в загородный дом.

Друзья обмерли. Одно дело намечать что-то в перспективе и другое выполнять его уже завтра.

— Надо как-то подготовить сестру, — начал с сомнением Игорь.

— Только о времени отъезда, — твёрдо сказала Анна, — весь план должны знать мы втроём. Наша задача завладеть деньгами и спешно покинуть страну. Конечно, нас бросятся искать и если поймают, то убьют. Но у нас серьёзная фора во времени. Пока пройдут необходимые приказы, мы будем уже далеко. Для вашей сестры, Гарик, вижу один выход: срочно улететь из страны вместе с нами.

В результате всех высказанных сомнений, всех «за» и «против» решили ограбление провести завтра. Решающую роль сыграло заявление Ани, что общества Всехватова она больше не выдержит: — Он садист и не может просто получить удовлетворение. Ему нужно для возбуждения унизить женщину, причинить физическую боль. Причём от встречи к встрече его поведение всё противнее, и всё опаснее.

После такого страстного признания, друзьям осталось только сказать «да».

Весь следующий день Игорь чувствовал себя абсолютно разбитым и по переменно глотал таблетки: то от давления, то от головной боли, то успокаивающие. Повлиял, конечно, и многочасовой разговор с сестрой (даже не до глубокой ночи, а до утра), а также отсутствие у него привычки к правонарушениям. И страх, как бы чего не вышло, неосознанный, но стойкий страх. Он немного пришёл в себя и собрал растёкшиеся во все стороны нервы, когда попросил секретаршу отнести охранникам по рюмке коньяка и по сигаре. Коньяк с добавленным в него сильным снотворным, должен был сыграть свою роль.

Но, когда через полчаса, он пошёл проверить действие снотворного, обнаружил охранников, докуривавших толстые кубинские сигары и при этом рассказывающих анекдоты. На засыпающих они были мало похожи. Игорь вернулся в приёмную, где спала секретарша, очевидно приложившаяся к коньячку. Он взял с собой всю бутылку, утопив в ней остаток снотворного, порезал лимончик, сунул подмышку пачку чипсов и вернулся к охранникам, пожаловавшись, что не с кем посмотреть на компьютере запись чемпионата мира по боксу. Вот теперь после нескольких рюмок они начали потягиваться и, пропустив ещё по две, дружно засопели.

Игорь быстро набрал код, благо репетировал всю бессонную ночь под слёзы и крики сестры, не желавшей оставлять в Москве тяжелобольную подругу. Согласилась, только после обещания брата выделить сумму, достаточную для постоянного дежурства сиделки и пребывания в отдельной палате.

Игорь вошёл в помещение сейфа. На полке в специальных сумках цвета хаки лежали запечатанные пачки долларов. Быстро дойдя до своего кабинета, вернулся с двумя очень вместительными сумками, имевшими старомодный, потёртый вид. Вытащил тяжёлые сумки из сейфовской комнаты, подошёл в темноте к намеченному окну и набрал номер мобильного телефона:

— Ты на месте?

— На месте, — ответил Мурад.

Игорь предупредил: — Две тяжёлые сумки.

Мурад в ответ: — Своя ноша не тянет.

И сумки одна за другой полетели вниз, всё в тот же двор «имени Чёрного квадрата Казимира Малевича». И в это время за его спиной раздался голос проснувшейся секретарши, она по-видимому не пила коньяк, а, что называется, только пригубила:

— Игорь Ильич, вы что это делаете? Зачем бросаете сумки Мураду?

Значит, по достаточно громкой мобильной связи она узнала и голос Мурада. Игорь инстинктивно, как загнанный в угол зверь, нажав на кнопку, выпустил наружу острое лезвие ножа, который взял с собой в сейф на случай необходимости вскрыть мешок или сумку. Сжал его рукоятку и со всей силы ударил секретаршу в горло. Она поднесла руки к ране, хлещущей кровью, недоумённо взглянула на него и без единого звука упала на пол. Он нагнулся над ней, машинально вытер лезвие полой её модного пиджачка, по поводу которого произнёс утром комплименты. Только теперь понял, что он совершил и как по уши влип.

Говорят, в такие стрессовые моменты перед глазами проносится жизнь. Жизнь не пронеслась, не уместилась в короткий отрезок времени. Но образ Раскольникова вдруг выскочил из памяти, как детская игрушка на пружинке. Неужели Достоевский прав и одно преступление неминуемо тащит за собой другое.

О боже, что здесь происходит, — услышал он, как сквозь вату в ушах, голос Анны. Она стояла завёрнутая в простыню. — Я внезапно почувствовала что-то неладное. А где деньги? — сразу без паузы спросила она, — и, быстро оценив ситуацию из сбивчивой речи Игоря, приняла решение.

Они подняли одного (более лёгкого) из спящих у сейфа охранников и опустили его рядом с телом секретарши. Анна тщательно вытерла рукоятку ножа и вложила его в руку лежащего рядом охранника. При этом, когда она нагнулась с неё сползла простыня и Игорь увидел массу старых чернеющих и свежих бардовых синяков на её груди и ягодицах.

Игорь подавил в себе панику, вспомнив, что он мужчина: — Это поддонок Всехватов издевался над тобой? — Он протянул руку к кобуре охранника, — я убью его.

— Уже, — твёрдо сказала она, — уже почти убила. Игорь не понял этого странного выражения «почти убила», но уточнять не стал.

Они спустились в сауну, Анна оделась и под громкий крик охраны с первого этажа «гол», вышли через недавно поставленную запасную дверь, ведущую в сауну прямо из двора.

В темноте двора стояли фигуры в чёрных кожаных куртках. Игорь узнал Рамазана.

— Вся надежда на тебя, — сказала ему Анна. — О том, что я была здесь, знает только его водитель. Массажистку и официантку Всехватов отпустил до моего прихода. И она быстро изложила Рамазану, кто где сейчас находится в здании.

— Не волнуйтесь, — уверенно сказал Рамазан, — водитель ничего не вспомнит. Полчаса назад его вызвала знакомая женщина и у её подъезда он попал в аварию. До приезда скорой помощи не дожил. А здание сгорит, как спичка, здесь перекрытия между этажами деревянные. — Он повернулся к своим людям: — Двое внутрь с канистрами, двоим отвлечь охрану на входе.

Аня сунула ему в карман пачку денег: — Это бонус.

Анна и Игорь побежали к ожидавшей их машине. — Ну наконец-то, — вздохнул с облегчением Мурад, — у меня уже нервы на пределе, что-то произошло из непредвиденного? — Спросил он, когда закрывалась дверь внедорожника.

— Всё, поехали, — сказала Анна Мураду, сидевшему за рулём, — все ля-ля потом, — и, стараясь смягчить свой резкий тон, добавила, — дороги впереди долгие, ещё успеем обсудить. А сейчас спокойно, ничего не нарушая, едем в аэропорт Жуковский. Нас там ждут.

Игорь посмотрел на сестру, та сидела испуганная, вжавшись в сиденье, и на коленях держала большую папку. Поймав вопросительный взгляд брата, сказала:

— Альбомы с семейными фотографиями. А что ещё для меня ценного в этой жизни — только память.

Когда самолёт набрал высоту, Анна сказала пилоту: — Небольшая поправка, о которой не стоит никому сообщать. Садиться будем не в Новосибирске, а под Алма-Атой. Сумма оплаты утраивается.

— Я не против, — улыбнулся пилот, — деньги на квартиру коплю.

В Алма-Ате Игорь через знакомый по работе банк перевёл деньги на счёт сингапурского банка. И, не теряя времени, они полетели в Сингапур с пересадкой в Абу-Даби. После ночи, проведённой в Сингапуре, проверили свои счета в банке. Да, казахи сняли свой законный процент. Незаконный, друзья оплатили наличными служащим банка ещё в Казахстане. Они сели на паром и через полтора часа уже проходили таможенный досмотр в Индонезии, на острове Бинтан. А ещё через полчаса огромный гонг, возвестил об их прибытии в один из лучших гольф-отелей мира «Бинтан лагун».

Анна разместилась в отдельном коттедже, с персональным электромобилем для игроков в гольф. А Игорь, Мурад и Ольга (сестра Игоря) в одноместных номерах большого корпуса отеля. Взяв у инструктора несколько персональных уроков, Анна довольно уверенно била по мячу. Через неделю сыграть с ней на огромном гольф поле уже выстраивалась очередь из богатых европейцев, австралийцев, американцев.

Игорь и Мурад наслаждались тишиной на белых песчаных пляжах. А Ольга, с подаренной братом дорогой камерой, обнаружив в себе дар фото художника, донимала друзей экзотическими кадрами. Вараны с гипомимичными мордами, группка полосатых диких кабанов, пробирающихся через высокие травы, красно-чёрные зверьки-воришки, лазящие по нижним этажам зданий, внешне напоминавшие наших бурундуков, большая змея, свернувшаяся клубком прямо на тропе, проложенной через заросли джунглей, стаи больших летучих мышей, атакующие по ночам туристов в белой одежде, сотни крабов, бегущих в разные стороны при появлении человека. Она как-то провела целую ночь в засаде, пытаясь снять местного некрупного леопарда с малышом, следы которых находила по утрам в километре от отеля.

Друзья лежали под пальмами, глотая через трубочки прохладный сок кокосового ореха, только что сорванного прислугой прямо с пальмы, и наслаждались красотой заката. Но их внимание переключил на себя капризный голос совсем юной азиатки. Ей не нравилось, что её привезли в этот раёк, где нет дискотеки, где нет тусовки, Она надувала красивые губки и била ладошкой по воде. Рядом с ней стараясь развеселить, приплясывал и гримасничал пожилой американец, обещая следующую поездку непременно в Париж.

— Так ему и надо, — с неприязнью сказал Игорь, — совратил юную девушку, теперь прыгай вокруг, как озабоченная горилла.

Но вдруг на пляж вышла далеко не молодая азиатка, как оказалось мать этой девушки и стала вычитывать её за капризы, за то, что пользуется безграничной любовью отца.

— Картина резко изменилась, — заметил Игорь, — американец на наших глазах превратился из растлителя несовершеннолетних в любящего отца и примерного супруга, отправившегося с семьёй на историческую родину жены, при этом останавливаясь в дорогом отеле. Вот они две стороны одной медали. Человек казался плохим, а оказался хорошим… А вот я кажусь окружающим меня людям приличным, а на деле полное дерьмо. — И он рассказал Мураду, как убил секретаршу, тайну, мучившую его все эти дни.

— Вчера я видел, как местный работник вёз тележку с фруктами, — начал Мурад по-восточному обычаю издалека. — Протащив её сколько-то метров, он не нарочно разрушил спрятанные в траве муравейники. Раздавил их стройную систему власти, воинов, рабочих, пленников, яйца из которых появляются новые муравьи. Кем этот местный, безграмотный крестьянин был для муравьёв? Богом, наказавшим их за грехи, ураганом, стихией, в секунду разрушившими их жизнь? И разве для муравьёв эти беды не адекватны человеческим трагедиям: гибели Помпеи или гигантской волне, унесшей недавно сотни тысяч жизней здесь в акватории индийского океана? Ты мне возразишь, что это всего лишь муравьи, но для себя-то они Муравьи с большой буквы. Твоя секретарша, очнувшись, должна была не задавать лишних вопросов, а срочно покинуть наш муравейник, по которому колесом судеб людских прошлась Анна, поднимаясь на более высокий этаж Нововавилонской башни.

— Да, роковая — это красивая, нежная, кажущаяся беззащитной женщина, с властным, жёстким, мужским характером. Но и она рано или поздно обречена. Посмотри, как мелкие крабы пожирают огромную медузу, выброшенную штормом на песок. Разве предвидела она, стреляющая ядом и не имеющая врагов в открытом море, такой плачевный конец.

— Я бы сказал короче — роковая женщина отличается от обычной тем, что мужчины не могут ответить ей «нет».

Две недели у экватора прожили, не глядя на часы: восход переходил в жаркий полдень, по мере падения солнца наступал закат, за ним являлась звёздная ночь. Песня прибоя подавляла шёпот отлива, порханье бабочки величиной с большую птицу, сменяло мельканье крыльев птицы, размером с маленькую бабочку… наверное, так и было в библейском Эдеме.

Лишь иногда, ныряя в ад интернета, они узнавали московские новости. Особняк, в котором работали, полностью сгорел. Среди нескольких обуглившихся тел нашли недавно пропавшего высокопоставленного чиновника. На фото запечатлели слёзы рыдавшей вдовы и утешавшего её молодого журналиста. Пожар в здании интерпретировали как поджёг в столкновении коммерческих интересов. Прокуратура хотела задать вопросы ряду сотрудников, но не могла их найти. И так далее, и тому подобное, но про украденные деньги ни гу-гу.

— Понятное дело, — думал Игорь, — этой неучтёнки не было, как таковой. Без личного интереса за расследование никто не возьмётся. Не почувствовав запах дичи, собаки след не возьмут.

Через две недели Анна собралась в Сингапур, попросив Игоря сопровождать её для решения коммерческих вопросов. Игорь просыпался ни свет — ни заря, точнее страдал бессонницей. Рано утром он поднялся на верхний этаж ультрасовременного сингапурского отеля. С крыши открывался панорамный вид на город. Служащая индианка чистила бассейн от лепестков белой магнолии, росшей у бассейна. Но его привлекли цветы редкой розовой магнолии, протянувшей ветки над джакузи и покрывшей воду розовым одеялом.

Он уже собрался опуститься в воду, как из-под лепестков показалась красивая ножка с маленькими ровными пальчиками, а потом со смехом вынырнула и сама Анна: — Видишь, как ты (она впервые сказала ему «ты») для меня предсказуем, близок. Я знала, ты выберешь эти чудесные розовые лепестки, — и, выдержав небольшую паузу, уже серьёзным тоном продолжила: — Я выхожу замуж за американца, очень богатого и старенького, заядлого гольфиста, с которым познакомилась на Бинтане. Это даст мне стабильное положение в обществе и оградит от возможных неприятностей в Москве.

— Поздравляю, от всей души и рад за тебя.

Она внимательно посмотрела ему в глаза и искренне смутилась, впервые за то время, что он её знал: — Я хочу ребёнка, — она подняла руку, останавливая его реплику, — я хочу ребёнка от тебя. — Она прочла целую гамму чувств на его лице, — и опять не дала ему ответить, — меня всю жизнь будут окружать разного рода авантюристы и проходимцы, такова судьба. А ты честный, порядочный, я хочу, чтобы сын был похож на тебя. Ведь ты же веришь в генетику, Гаричик.

Роковой женщине нельзя ответить «нет», день назад он обсуждал эту аксиому с Мурадом. Он был настолько под её влиянием, что только спросил: — А ты уверена, что будет мальчик? — Они провели вместе три незабываемых для него дня (в Сингапуре без визы можно находиться не более трёх суток). Она улетала в Нью-Йорк, он возвращался на Бинтан.

Уже прощаясь, он протянул ей маленькую коробочку для ювелирных изделий: — Дай слово, что не откроешь до взлёта самолёта.

Как и все женщины, она не сдержала слово, любопытство взяло верх. Он это понял потому, как долго она посылала ему воздушные поцелуи и как вытирала платком слёзы, через разделившие их аэропортовские преграды. (В коробочке лежало то самое старое семейное кольцо с бриллиантами, которое помогло её успешному старту в Москве. Игорь выкупил его у знакомого ювелира).

— Что ты делал там три дня? — спрашивал Мурад.

— Решал её банковские дела, — отвечал он другу.

Шесть месяцев длилось их путешествие из одной безвизовой страны в другую. После шести месяцев прокурорские сдают дело в архив. Они сменили Индонезию на Малайзию, побывали на Карибских островах и в Израиле…

Узнали по интернету о смерти Рамазана. Как сообщала жёлтая пресса, тело криминального авторитета со следами пыток было найдено на одной из заброшенных строек Подмосковья. Мурад тут же выслал семье погибшего финансовую помощь.

Анна, спустя положенное время, родила сына. Мальчика назвала Гарри, официально в честь отца мужа, но Игорь надеялся, что на самом деле это усеченный вариант его детского прозвища — Гарик. Через три года муж Анны умер от инфаркта, прямо на гольф-поле. И она, имея репутацию деловой женщины и безупречной красавицы-жены, вновь вышла замуж, уже за миллиардера. Анна стала известной защитницей природы, исчезающих видов животных. Кроме того, прославилась как галерист, коллекционер фотографий и картин гибнущей флоры-фауны Земли. Эта деятельность сблизила её со многими известными и влиятельными личностями.

Спустя два с половиной года, при посадке личного самолёта разбился её второй муж. Судьба будто подбрасывала ей всё новые испытания, будто всё время гнала её вверх, как отчаянного альпиниста. Или отчаявшегося?

В жёлтой прессе вдруг замелькали статьи о её постоянно меняющихся молодых любовниках, вызывающем поведении на благотворительных вечерах. Появлялись фото её чуть раздвинутых сексапильных ножек без нижнего белья. Излишний наклон тела, демонстрирующий пикантный обнажённый бюст. Казалось, она сама себе мстила за годы рационального поведения, ведущие к богатству и успеху. Анна бездумно вкладывала деньги в проекты, предлагаемые ей авантюристами от Лондона до Москвы.

Из знавшей себе цену великосветской дамы она начала превращаться в обычную женщину со слабостями и слезами. Она запуталась в коммерческих хитросплетениях, незнакомых лицах, непроверенных связях. Анна напоминала туристку, блуждающую по джунглям без проводника. Не открылось второе дыхание? Может возобладало русское стремление к воле, выраженное словами «а не плюнуть ли мне на всё»?

Друзья тяжело переживали эту метаморфозу, но связаться с ней не удавалось. Она то ли избегала их, то ли кто-то пытался ограничить её связь с внешним миром. Однажды, её тело нашли висевшим на шнуре от электроприбора недалеко от бассейна. Её смерть была признана суицидом из-за употребления наркотиков. Следы насильственной смерти: переломы, кровоподтёки, ссадины не были обнаружены. Просьба погибшей похоронить её на касимовском кладбище, рядом с могилами родителей была исполнена.

Друзья не верили в её самоубийство. Оно напоминало смерть внезапно повесившегося жизнелюбивого опального олигарха Березовского. Напоминало дело о поиске «золота партии». Тогда в течение пяти дней застрелился вместе с женой несгибаемый министр МВД Пуго. Повесился, прошедший все войны, советник Президента СССР Горбачёва маршал Ахромеев. Выпрыгнул из окна управляющий делами ЦК КПСС Кручина. Кто-то из этих людей собирался вечером увидится с семьёй, кто-то строил планы на будущее, но получилось всё иначе…

Конечно, это были мощные политические фигуры, а Анна никогда не занималась политикой. Но если так быстро и несложно обеспечить уход из жизни государственных деятелей, то что говорить об относительно мелкой рыбёшке?

— Есть порода людей, — размышлял Игорь, — игроков по-крупному. Для них сама жизнь, как азартная игра. И они это соревнование с судьбой не прерывают добровольным уходом из жизни. Трудно представить, что профессиональный боксёр или теннисист, проиграв кубок, пошёл в раздевалку и удавился. Другое дело, что наука умеет теперь сильно влиять на человека. Заурядного атлета допингами можно превратить в чемпиона, а любящего жизнь авантюриста, отправить на тот свет химическими веществами, вызывающими сильную депрессию. Лидеры «Красных бригад» свели счёты с жизнью одновременно, отбывая срок в разных камерах в тюрьме ФРГ. Такие тайные группы «зачистки» или группы возмездия существуют в любом боеспособном государстве, в крупных ОПГ.

— Да, — согласился Мурад, — нашу девочку (с её большими деньгами) впутали в аферу мафиозного размаха. Убийство проштрафившегося является неотвратимым наказанием, Мафия хочет быть страшнее официальных законов и держать всех в подчинении.

— Профессиональная болезнь альпинистов, — сказала начитанная Ольга.

Мужчины вопросительно посмотрели на неё.

— Альпинист, покоривший множество вершин, утрачивает чувство страха перед высотой и разбивается, — пояснила она.

Что касается финансовых дел самих старых друзей, то похищенных денег хватило каждому на апартаменты в ультрасовременном кондоминиуме Хуахина на берегу Сиамского залива.

Одни балконы смотрели на восход, на отливы и приливы, то открывающие, то закрывающие белые песочные пляжи, подкатываясь волнами к зарослям джунглей и могучим южным соснам. Другие балконы, провожали солнце на покой. Оно закатывалось за экзотические горные храмы, посылая последние лучи погружённым в себя монахам, пасущимся в долине слонам и стаям обезьян.

Деньги пошли также на покупку недвижимости, ориентированной на клиентов из России, в черноморских гостиницах Болгарии и термальных спацентрах Венгрии. На вложения в акции Сингапурского морского порта. Похудевший «спасательный круг», так называемый неприкосновенный запас, лежал на хранении в банках Сингапура и Гонконга.

В сезон дождей, когда ливни напоминают перевёрнутое на голову ведро воды, а по полноводной мутной реке Чаопрайя плывут смытые с берегов огромные деревья, с сидящими на них белыми и чёрными цаплями, в кабинете Игоря раздался телефонный звонок. На проводе был адвокат из Нью-Йорка. В ходе продолжительного разговора Игорь узнал о завещании Анны, в котором был назван биологическим отцом её сына Гарри. Она просила Игоря взять на себя обязанность по содержанию и воспитанию сына. На что Игорь сразу согласился.

— Вы должны знать, денег у неё на счетах не осталось, а недвижимость уйдёт за долги.

Он так и не рассказал Мураду про трёхдневный незабываемый роман с Анной в Сингапуре, боясь упрёков друга в ханжестве и эгоизме. Вот и сейчас он не раскрыл ему правду, сообщив, что к ним на каникулы прилетает сын погибшей Ани. Надеясь про себя, что всё как-то само притрётся.

Мало того и Ольга ничего не знала об этом. Во-первых, в их семье не принято было хвастаться любовными похождениями, а во-вторых, зачем сообщать информацию, которая может навредить и ребёнку, и матери.

Через неделю друзья стояли в аэропорту Бангкока, высматривая мальчика десяти лет с европейской внешностью. Накануне Ольга, копаясь в старых альбомах, нашла фото, стоящих плечо к плечу Игоря и Мурада, как раз в возрасте десяти лет. И с любовью пожилых дам к старым фотографиям, навязчиво показывала её друзьям.

И вдруг, встречающие остолбенели, навстречу им шёл десятилетний Игорь, как с фотографии, только не с каштановой, а с рыжей густой кудрявой шевелюрой.

— Дежавю, — произнесла Ольга, всплеснув руками.

Зато Мурад был более конкретен: — Подлый лгун, ещё и ханжа, — процедил он сквозь зубы, развернулся и ушёл. Больше они не разговаривали.

Только спустя две недели Мурад позвонил Игорю по телефону: — Ладно, чёрт с тобой, мир! Я простил твоё враньё. — И без паузы продолжил: — Ты возил мальчика, то есть сына, в храм, где разводят тигров? Ладно. А в пещеры заповедника в Пранбури? Нет? Предлагаю завтра пораньше махнуть туда всем вместе. Провожатых наймём по прибытии.

Мурад, как и Игорь, тоже любил Анну, и часть этой недосказанной любви перешла на опеку её сына.

— Для моего старого друга Мурада, — подумал Игорь, — юный Гарри навсегда будет в первую очередь сыном Анны, и только во вторую моим.

Два бывших интеллигента, неисправимых романтика, влюблённых в мечту, в «ля фам фатал», как говорят французы.

THE END

С уважением к читателю, член Союза писателей России Владимир Брисов.