Зинаида ВИЛЬКОРИЦКАЯ Владимир ПЛЕТИНСКИЙ: «Я — еврейский космополит»

«Я — еврейский космополит»

В гостях у «Нового Континента» Владимир ПЛЕТИНСКИЙ – бессменный редактор израильского еженедельника «Секрет», создатель и президент Географического общества Израиля, главный редактор журнала «ИсраГео», основатель Международной ассоциации русскоязычных сатириков (МАРС), фотограф и путешественник.

Беседу ведет редактор американского международного литературно-художественного альманаха «Новый Континент» Зинаида ВИЛЬКОРИЦКАЯ.

– Владимир, редколлегия «Нового Континента» поздравляет вас с юбилеем и желает крепкого здоровья, творческих успехов и полного жизненного благополучия. 60 – цифра, внушающая (трепет, уважение, отвращение, восхищение, зависть)… Какое слово выбираете и почему? 

– Пожалуй, в моем случае я бы использовал слово, не вошедшее в ваш список. Удивление, граничащее с недоверием. И это мне, Господи, с 17 апреля пойдет седьмой десяток? Да я же только вчера справлял тридцатилетие – первый день рождения на родине. Это же только на днях я начал публиковаться в израильских газетах, получил приглашение стать заместителем главного редактора газеты «Хадашот», забросив на антресоли пишущую машинку «Роботрон», пересел за компьютер… А оказывается, что промелькнули три десятилетия, наполненные работой и, увы, не столь частыми путешествиями, как хотелось бы.

– Вы могли бы состояться как блестящий юрист, великолепный врач… Почему журналистика и не жалеете ли о выборе?

– Если бы я и стал врачом, то непременно патологоанатомом. Потому как именно при этой специализации имеешь дело с самыми покладистыми пациентами. Юриспруденция тоже совсем не про меня – заниматься крючкотворством не в моем характере. В старших классах выбор был между двумя ипостасями – географа с уклоном в зоологию и журналиста с желанием заниматься еще и литературой. Как оказалось, география в СССР – это отнюдь не путешествия по миру, о которых я всенепременно писал бы в духе моего любимого Джеральда Даррелла, а работа школьным учителем, стоящим с указкой у карты. Да и с поездками по белу свету, как я узнал еще в школьные годы, напряженка: редкий инвалид пятой графы имел такую возможность.

В итоге я выбрал журналистику. А уже в зрелые годы сбылась мечта идиота, и я смог совместить ее с географией.

– Вы имеете в виду создание Географического общества Израиля и журнала «ИсраГео»? 

– Именно это. Правда, Географическое общество виртуально: хотя у нас есть контакты со знаменитыми Британским и Нидерландским королевскими Географическими обществами, настоящей научной организацией мы не являемся, это лишь союз единомышленников и любителей путешествий, географии и истории. А вот журнал «ИсраГео» вполне реален. Спасибо нашей команде – Элеоноре Хризман, Игорю Хаяту, Дмитрию Хоткевичу, Лилиане Блуштейн, верным авторам, в число которых входите и вы, Зинаида. Мы стараемся создавать интересное издание – и судя по читательским откликам, у нас это получается.

– Уже более четверти века вы редактируете еженедельник «Секрет»… 

– Да, с мая 1994 года, то есть, с первого дня существования этого издания. Еще мои ипостаси – редактор приложения к газете «Новости недели» под названием «Время НН» и русского выпуска популярной англоязычной газеты «Jerusalem post».

– Впечатляет! В вашей семье к журналистике имеете отношение не только вы? 

– Да, мой старший брат Геннадий –  великолепный профессионал, которому доступны все жанры. Моя жена Елена тоже газетный человек еще с юных лет, ныне пишет она в основном на исторические темы. А сын Миша – телевизионщик и кинорежиссер. Кстати, я тоже на заре туманной юности имел отношение к кино и телевидению, работая в узбекистанском Клубе кинопутешествий и снимая фильмы. Но газетная журналистика мне всё-таки ближе.

– Что больше по душе – брать интервью или давать?

– Ни то, ни другое. Да, мне доводилось интервьюировать и в советское время, и уже в Израиле знаменитых людей, например, Марка Захарова, Александра Абдулова, Людмилу Касаткину, Федора Хитрука, Виктора Шендеровича, Тимура Шаова, Николая Сванидзе и других. Но это не мой жанр. В связи с этим вспоминаю афоризм Василия Жуковского: «Переводчик в прозе – раб, а в поэзии – соперник». Интервьюер скован рамками общения с личностью его собеседника. Я больше репортер, очеркист и памфлетист.

– Как вы относитесь к парадоксам, которыми богата жизнь?

– А вот парадоксы люблю. Причем, во всех сферах бытия. Лишь бы они не приводили к «эффекту бабочки». Помните рассказ Рэя Брэдбери «И грянул гром», где гибель бабочки в далёком прошлом изменяет мир очень далекого будущего?

– Конечно. В вашей жизни было нечто похожее на «эффект бабочки»?

– И не раз. Самый запоминающийся случай – уже израильский. Помните в спектакле «Ханума» – «где Кура, а где дом»? А теперь спросите меня: где британский медиамагнат Роберт Максвелл, а где Владимир Плетинский?

– Его настоящее имя – Хаим Беньюмен Хох. Родился он в еврейской семье в Закарпатье. Все евреи так или иначе cвязаны… 

– Нет, ответ неверный. Следующий вопрос: как могла повлиять ночная прогулка Максвелла по принадлежащей ему яхте на мою судьбу?

– Неужели вам довелось дефилировать вместе с ним по красавице-яхте под ручку? 

– Если бы я был рядом с ним, «эффект бабочки» не случился бы. Но я в тот момент находился в редакции газеты «Хадашот». А Максвелл тем временем упал за борт в Атлантический океан и утонул.

– Порой интуиция близка к ясновидению. У настоящего оракула могло в ту же секунду перехватить дыхание. Перехватило? 

– Не в эту же секунду, а несколько позже. Потому что Максвелл финансировал ведущую на тот момент русскоязычную газету, а без его вливаний издатели резко сократили людям зарплаты и ухудшили условия труда. Основная часть журналистского коллектива под командованием главного редактора перешла под другую крышу, и начался мощный передел на газетном рынке русского Израиля. В этой схватке гигантов «Хадашот» утонул вслед за Максвеллом. Так я стал безработным журналистом.

– Правила трагедии обязывают погрузиться в бездну отчаяния… Что сделали вы? 

– Ну да, от отчаяния и безысходности купил тур в Эйлат и несколько дней кайфовал там с женой и сыном. Это было наше первое путешествие по Израилю не в рамках ульпана. Одна из моих любимых притч – про двух лягушек, попавших в молоко. Так вот, я из тех, кто не пойдет на дно, а взобьет масло. Вернувшись из мини-отпуска, я взялся за дело. И спустя несколько месяцев уже вновь работал по профессии. С тех пор перерывов у меня не было – все время на трудовой вахте. Ну, не считая путешествий по миру.

– Как у вас со званиями и медалями?

– Да вот как-то не получилось… Впрочем, есть две медальки — бронзовые от ВДНХ СССР за освещение темы научно-технического прогресса. Получил я их в середине восьмидесятых прошлого века. Я же по сути своей рабочая лошадка. Медали получают жокеи, а лошадям приходится довольствоваться порцией овса. А если дарят новое седло — то чтобы наезднику удобнее было.

– Говорят, что нынешняя журналистика меняет качество подачи, присущее вашему поколению. Так ли это? 

– Журналистика многообразна. Есть новостники, репортеры, аналитики, очеркисты и т.д. Профессионализм остается профессионализмом при любом жанре и стиле.

– Что нового приобрели и что потеряли современные СМИ в эпоху сверхскоростного интернета? 

– Считается, что на пятки средствам массовой информации наступают блогеры.   Да, конечно, это явление заметное. Но что такое блогер? Пишущий блогер – это, если позволить себе сравнение из советских времен, тот же рабкор или внештатник, только получивший возможность заполучить собственную трибуну. Если он талантлив, грамотен и испытывает ответственность перед читателем, рано или поздно либо его блог превратится в СМИ, либо он начнет сотрудничать с каким-либо серьезным изданием. «ИсраГео» и «Секрет» всегда открыты талантам. Еще бытует мнение, что блоги похоронят журналистику. Когда-то говорили, что кинематограф погубит театр, а фотография – живопись.

– Идеальный читатель – каков он? 

– Мой ныне покойный коллега Володя Добин говаривал: «Читатель должен читать, а не писать и не звонить в редакцию». Слава Богу, мы не в советской печати, где общение с читателями порой ценилось выше, чем умение писать. Тем не менее, с уважением отношусь к тем, кто нас читает, доброжелательно воспринимаю конструктивную критику и с удовольствием откликаюсь на интересные идеи.

– Вы постоянно публикуете ваши фотозарисовки… 

– Я фотографирующий журналист, а не фотохудожник. Поэтому и фотографии у меня в основном репортажные.

– «Чудеса повседневной жизни захватывающи. Нет режиссера, который может организовать неожиданность, поджидающую вас на улице», – сказал французский фотограф Робер Дуано… 

– Постановочные, а тем паче студийные съемки не по мне. Поймать мгновение гораздо интереснее, чем срежиссировать его. Стрит-фото особенно интересно делать во время путешествий.

– Каковы ваши отношения с героями-персонажами и есть ли у вас фотографии с историей? 

– Все эти истории обычно столь же мимолетны, как щелчок затвора фотоаппарата. А если вокруг фотографии получается создать нечто текстовое – я непременно это делаю. Чаще всего это туристические курьезы, они же турьезы, забавные ситуации, случающиеся во время поездок.

– Какой из «турьезов» запомнился больше всего? 

– Самый запоминающийся – как мы с женой привели к политическому скандалу на Мальте и даже угодили в газеты этого островного государства. Гуляли мы по Дворцу Великого магистра в Валетте, любовались на рыцарские доспехи, гобелены и старинные картины. Забрели в какой-то коридорчик, и тут моя Елена увидела табличку с недвусмысленным рисунком, извещающим, что находится за дверью. Проблема туалета для путешественников, как известно, весьма остра, и воспользоваться надо первым же попавшимся на пути. Супруга дала мне свою сумочку и направилась в соответствующее помещение. А я из любопытства заглянул в открытую дверь напротив. Там серьезные мужчины, сидевшие на старинных креслах, спорили о чем-то с сидящей в президиуме миловидной блондинкой лет сорока с плюсом. Увидев меня, дама тут же выбежала и сказала, что это парламентский коридор, где посторонним находиться нельзя. Услышав, что я жду жену, находящуюся там, куда даже президент Мальты пешком ходит, она попросила меня постоять за пределами коридора. Что я и сделал, попутно обратив внимание на латунную табличку, прикрепленную к пиджаку леди: «Спикер парламента такая-то».

– О чем вы подумали в столь деликатной  ситуации? 

– Однако какие люди меня выгоняют (пусть вежливо, но настойчиво)! Едва вышел из коридора, раздался грохот. Несколько парламентариев выскочили и принялись бегать вокруг двери в туалет. Спикер попыталась что-то объяснить находящейся за дверью Елене – но бесполезно: с английским у моей жены есть сложности. Пока я не сообразил, что произошло нечто экстраординарное, законопослушно стоял и созерцал происходящее. И тут мадам спикер подозвала меня. Оказалось, что древняя – видимо, установленная еще в рыцарские времена – защелка в туалете периодически застревает. И что ее открыть можно, лишь как-то по-особенному приподняв ручку двери. Что я и перевел своей мальтийской пленнице. Любопытно, что спикер извинилась перед нами за доставленные неудобства.

– Продолжение последовало? 

– Да. Продолжая прогулку по Дворцу магистра, мы вновь прошли мимо заветного коридора. И вдруг нас окликнула все та же политическая леди. Подвела к нам какого-то солидного мужчину, который пожал нам руки и приобнял обоих за плечи. Спросил, откуда мы, передал привет израильскому народу. А потом, когда он, ласково попрощавшись, удалился, спикер пояснила: «Это наш премьер-министр Эдвард Фенек Адами. Он очень смущен тем, что произошло».

Уже в самолете, взяв у стюардессы газету, я случайно обнаружил сообщение об этом ЧП и краткое изложение спора парламентариев о том, что во Дворце магистра следует произвести капитальный ремонт. В связи с этим оппозиция почему-то пригрозила коалиции вотумом недоверия. Вот так мы стали знаменитостями мальтийского масштаба (пусть и анонимно).

–… И нечаянно влипли в мировую историю. Последствия были?  

– Кстати, после этого в парламенте произвели ремонт и отгородили слуг народа от туристов. Спустя десять лет мы вновь побывали на Мальте, но пройти по Ленинским (по имени моей Лены) местам уже не получилось.

– У вас есть муза по имени Алиса. Говорят, она ваша главная руководящая сила… 

– Да, правда, очень капризная девушка, но столь же очаровательная. Она отжала у меня одну из полок письменного стола и частенько лежит на ней, мурлычет и напевает свои кошачьи песенки. Так что муза всегда при мне.

– И при нас. Мы тоже ее знаем и уважаем… Ваш родной город –  Ташкент. Испытываете ли вы по нему ностальгию? 

– Нет, ни по Ташкенту, ни по бывшему СССР в целом. Есть города, по которым я ностальгирую, особенно сейчас, в условиях перекрывшей границы пандемии. Но надеюсь их еще не раз увидеть – Лондон и Милан, Брюгге и Рим, Ниццу и Толедо, Нью-Йорк и Монреаль… 

– В каком из этих городов вы хотели бы жить? 

– Нет, жить – только дома, в Израиле. А бывать – и в этих городах, и во многих других. Ведь если в них жить, то как же я смогу по ним ностальгировать?  Я – еврейский космополит.

– Владимир, вам всего 60. Учитывая, что в Израиле стараются жить до 120, ваше  следующее 60-летие просто обязано быть счастливым, плодотворным и полным творческих планов! 

– Амен! Да будет так!

Зинаида Вилькорицкая

Владимир Плетинский