«Новый Континент» Американский литературно-художественный альманах на русском языке
Бегу по лестнице вниз и на первом этаже сталкиваюсь с соседкой, живущей этажом ниже, она так же как и я, вооружившись огромным целлофановым пакетом, спешит к мусорному баку. Нести переполненный пакет ей тяжело, и она буквально заваливается на один бок , пытаясь баллансировать на каблуках. С ней я пока не знакома — не пересекались нигде — и в дверь она мою не звонила, чтобы познакомиться, как принято в нашем доме. Я же видела ее из окна моей кухни, спешащую к красному гольфу — очень уж привлекающая внимание яркая машина в нашем дворе, -видела и не один раз. Да и сама владелица автомобиля чрезвычайно симпатична! Девушка-Весна, назвала я ее для себя: высокая, стройная, с копной золотистых кучерявых волос, развивающихся на ветру, с летящей походкой безмятежной юности.
Идем обе с двумя тяжеленными пакетами, и тут ее пакет прорывается, и я слышу: «Чёрт возьми!»
— Дать вам мой пакет? — спрашиваю я. У меня, привыкшей к чрезвычайно непрочным пакетам в магазинах, и продукты и мусор перемещаются в двойных пакетах: первые из магазина домой, а второй — к мусорке.
— Спасибо! А вы русская? — поднимает на меня свои глаза девушка-Весна.
Какая солнечная красавица: огромные серые глаза с искорками весёлого любопытства, чуть бесшабашная улыбка, коснувшаяся припухлого детского рта и заставившая немного встрепенуться, тонкие крылья правильно очерченного носика. Ни капли загара на светлой персиковой коже.
Утвердительно киваю головой.
— А я вас раньше не видела, — продолжает радоваться встрече девушка-Весна — вот так бы и не узнали друг о друге, если б к помойке не пошли! — смеется она.
Ее радость и мне передается.
— Как вас зовут? — дружески улыбаюсь я.
— Злата.
«Какое чудесное и очень подходящее девушке имя!»
— Заходите в гости. Я живу прямо над вами — показываю я рукой на свой балкон. От мусорных пакетов мы избавились и возвращаемся к дому.
Девушка, продолжая улыбаться, спешит к машине, не ответив ни «да», ни «нет» на моё предложение.
Стук в дверь. Я на балконе с мольбертом пытаюсь перенести на бумагу чудесные изгибы Тахталы (вершина в гряде Тороских гор). С неудовольствием отрываюсь от процесса, «ну кого там еще несёт?» и с таким «гостеприимным» настроением открываю дверь.
На пороге, хлопая глазами, стоит Сафия:
— Соседка, ко мне сегодня гости придут к обеду, и ты заходи!
Потом внимательно смотрит на меня и прыскает от смеха.
— Приду, спасибо, — уже немного любезнее бурчу я, — а ты чего развесилилась?
— Ты глянь на себя в зеркало- то!- вовсю смеется соседка.
Предчувствуя неземную красоту, цепляюсь глазами за свое отражение в зеркале, висящем в коридоре. На меня глядит вполне приличная особа в очках и… в крапинку, зелено-желтую, такая вот щедрая акварельная сыпь на лице. Во всей моей ветряночной красе виновата новая техника разбрызгивания красок со щетины зубной щетки. Правда, не пойму, почему они, пятна, оказываются не только на бумаге, но и на художнике? Озадаченно прикрываю входную дверь, напрочь забыв о соседке.
— Ну что, тебя ждать? Тогда приходи пораньше — мне поможешь! — волнуется Сафия.
— Да приду я! Только умоюсь! А то полдеревни твоей распугаю своим маргинальным видом. Платок надо надеть?
— Одевай! Если у тебя нет, я свой дам, — удовлетворенная моим ответом Сафия ретируется в соседнюю дверь.
***
Прихожу одной из первых. Дверь соседки открыта и перед дверью растелен большой коврик для уличной обуви. Свои домашние тапочки я, на всякий случай, тоже оставляю на этом коврике, дабы не отличаться от остальных гостей.
— Держи, — Сафия протягивает мне тазик с макаронами-завитушками, указывает на сваренные яйца и лежащие рядом с ними огурцы, — будешь делать » русский» салат.
Держу тазик в неуверенных руках и силюсь понять то, что только услышала:
— Сафия, а где картошка, морковка, горошек?
— А зачем они? — искренее удивляется она.
— Как зачем? Для «русского» салата и зачем мне таз завитушек??? — возмущаюсь я.
— Так это ведь и есть ваш салат, тебе осталось только нарезать огурцы и яйца, ну и майонезом заправить, — видя моё крайнее удивление, добавляет она.
— Сафия, кто из нас русский? — продолжаю «биться головой об стену» я.
— Ну ты! Только у моей тети был такой рецепт вашего салата. Ее соседка научила делать так, а она тоже из ваших краев была. Да не убивайся ты так! В следующий раз сделаешь по- своему!
Обреченно, понурив голову, ставлю таз и энергично режу яйца.
— Кстати, по какому поводу сбор гостей?- меняю тему, уходя от проигранной битвы за»салат».
— А мы с девушками раз в месяц собираемся у каждой дома по очереди и приносим деньги.
— Можно поподробнее, — не отрываясь от нарезки, интересуюсь я.
— Конечно! Вот смотри, нужно тебе купить телевизор, а суммы нужной нет! Что ты делаешь?
— Я в банк иду!
— А мы гостей собираем и каждый гость приносит по 50 лир, например. Потом через месяц идем к другой подруге с той же суммой и так, пока всех участниц процесса не обойдем, — вытирает руки Сафия. Она готовит кекс для угощения.
— Интересненько, — протягиваю я, но тут на пороге появляются первые гости и прерывают нашу беседу.
***
Гостей набралось человек пятьдесят. Все они приходили неспешно, обмениваясь любезностями с хозяйкой и остальными гостями. Некоторых я уже знаю: Пери суетится с чаем, дочка Пери тоже пришла помогать. Мужчин нет. Женщины многие похожи между собой — ничего удивительного в этом нет: все повязаны родственными узами. Со мной здороваются сдержанно: новое лицо. Но Сафия любезно представляет меня своим знакомым и те начинают обмениваться любезностями и со мной. Пришедшие рассаживаются на диванах и креслах, мест явно не хватает и Сафия вытаскивает низкие столики , вокруг которых молодые девушки садятся прямо на ковер, поджав под себя ноги.
Назначенное к двум чаепитие , началось в три часа. И я через час отпрашиваюсь у хозяюшки дома: скоро придет муж — надо готовить. Она понимающе цокает языком и я, попрощавшись, возвращаюсь в свою квартиру.
***
Через пару часов, когда мы собираемся потрапезничать с мужем на нашей кухне, опять раздается стук в дверь: соседка к ужину принесла большую тарелку «русского» салата!
***
Лето душное, немилосердное, навалилось как-то разом. Спасающая утренняя прохлада перестала быть таковой, и раскаленный и за ночь не остывший воздух норовит расплавить трахею. Кожа активно сопротивляется и в стремлении защитить и немного охладить тело проливается ручьями пота. Влажный горячий воздух густым липким облаком окутывает человека. Ветер — вот оно, спасение, он поднимается, как по часам, после обеда и приносит кажущееся облегчение: он горяч и сжигает листья наивных гераней, приветливо выставленные ему навстречу.
Что-то делать физически — безумие, любая активность требует неимоверных затрат и только увеличивает и без того высокую температуру тела. Местные петухи вяло кукарекуют, их голоса похожи, скорее, на хрип пересохшего горла. Конкуренцию им отлично составляют любвеобильные цикады, полчищами присевшие на ветках деревьев, производимые ими слаженные звуки напоминают треск электричества в высоковольтных проводах и завершают картину марсианского пейзажа.
Тощие кошки и собаки выбирают теневую сторону улицы и лениво бродят в поисках воды, которую выставили сердобольные граждане возле заборов домов.
Море, конечно, только оно — спасительная пристань для изнывающего от жары тела, мне до него нужно ехать, можно и пешком часа полтора по тридцатипяти градусной жаре ранним утром, чтобы нырнуть в его ласковые тридцати градусные волны, а потом, выбравшись из воды, сразу под зонтик, легкий бриз обдувает слегка охлажденное тело, запакованное в минимум одежды, но жара крепчает, и вновь становится плохо. Оглянувшись по сторонам, с удивлением замечаешь счастливые лица туристов, приехавших в наши места погреться. Они лежат прямо под солнцем изредка переворачиваясь с боку на бок и подставляя раскаленному светилу новые участки своего пока не сильно сгоревшего тела. На некоторых панамы, а кто-то и без них. Нет, хочу домой, и море меня не спасает. Только кондиционер и все двери на замок. А еще бутыль воды и прохладный душ часто – (язык не поворачивается назвать его холодным! Летом прохладную воду можно получить только из холодильника) и салатики , салатики, потому что остальное просто невозможно себя заставить сьесть.
Изрядно намучившись в поисках ответа, как жить здесь летом , бреду к соседке: она- то должна знать наверняка!
Сафия возлежит на подушках ,на полу, между двумя открытыми балконными дверями: кухни и салона.
— Чай будешь?- спрашивает она.
— Даже думать боюсь о чае! Мне бы водички холодной.
— А мы чаем спасаемся, — улыбается она.
— Ну, вы-то привычные! А у меня аллергия на жару, — без сил падаю на пол рядом с ней.
— Ага, у вас же снег всегда!
— Зимой! — уточняю я, — ну иногда весной — вспоминаю марты-апрели последних лет.
— А сколько градусов у вас летом?
— Тридцать максимум, да и то недели две, не больше. А так градусов двадцать, — мечтательно закрываю глаза.
— Холодно! — константирует моя визави.
— Слушай, как вы ночью спите? — пытаюсь отказаться от кондиционера и сопутствующего ему ларингита.
— Как — как, на балконе, — видя, что брови у меня поднимаются ошарашенным домиком, продолжает:
— Кладем матрас на пол и спим до утра на балконе, а потом уходим в дом. Очень удобно и прохладно. Да и экономия очевидная: кондиционер не нужен.
— Ааа, — протягиваю я и смиряюсь с неизбежностью ларингита, — ты что, совсем петухов не слышишь?
— Нет, я же с ними родилась. Да и ты привыкнешь! Вон, твоя соседка спит с открытым балконом и ничего!
— Это которая, как и я «рус»?
— Ага. У нее и сынок есть! — доверчиво сообщает Сафия.
— Как? — удивляюсь я, — я не вижу, чтобы она гуляла с малышом когда-нибудь…
— А она и не гуляет. Да и малышу уже лет пять, — видя, что удивление так и не спадает с моего лица и брови навеки застыли в форме домика, продолжает:
— Мальчик у нее не может ходить, больной от рождения.
Холодею внутри и вспоминаю веселую и беззаботную девушку-Весну.
— Демир, так зовут мальчика, все время плачет по ночам. Да неужто ты не слышишь?
— Нет. Мы ведь спим на втором этаже. Бедная девочка и ее сынок. Я не вижу, чтобы кто-то к ним приезжал и помогал, — волнуюсь я и планирую навестить девушку.
— Да она сама не хочет никого! Муж работает в Аланье и приезжает редко. У него там магазин кожи. Видела, какую машину ей купил? Родню его она не привечает, свекровь в гости приходит — она сразу за порог . А это стыдно — значит не хочет видеть мать мужа.
— Сафия, да она же одна в четырех стенах и больной мальчик, как кто-то приходит, она и убегает, чтобы немного отдохнуть — пытаюсь я обьяснить поведение девушки.
— Да она и когда он один, уходит — а он все плачет и плачет. Ребенок — это такое счастье, зачем от него отдыхать? — Сафия грустнеет, и я знаю причину ее грусти: кроме единственного сына Юсуфа, других детей у нее нет. И все попытки забеременеть заканчиваются выкидышами.
Грустнеем обе и молчим некоторое время.
— Ну, я пойду! — говорю я,- а к девушке я обязательно схожу.
— Сходи-сходи, может, тебе дверь откроет. Нас не пустила.
***
И меня тоже не пустила. Моя попытка помочь так и осталась только попыткой.
Красивую Злату я много раз видела садившейся за руль красной машины и врубающей музыку на полную громкость в салоне так, что даже я могла подпевать на своем балконе третьего этажа. Позднее увидела и прекрасного мальчика — копию своей мамы-Весны, это произошло чуть позже, когда приехали родители Златы и вынесли мальчика гулять во двор: грустная молодая бабушка и веселый контактный дед.
Маленький Ангел девушки-Весны был прекрасен: белокур, с огромными серо-синими глазами, смотрящими мимо нас в бескрайнее небо, как будто пытался что-то там увидеть, а может, прислушивался к небесному пению таких же ангелочков, как и он. Ангел не разговаривал с людьми и не понимал вопросов, обращенных к нему, из доступных ему средств общения с внешним миром был только плач. И ангел плакал, плакал практически постоянно, а если он не плакал, то спал. Мама-Весна при встрече с людьми улыбалась и никого не впускала в свою жизнь, никого из посторонних, чтобы не жалели ее Ангела прекрасного, да и ее тоже.
***
Есть в увядании своя улыбка счастья:
Оно нас избавляет от ненастья,
От пережитых драм очарованья
И от внезапного любви признанья.
Всё в прошлом: и мечты и суета
И дней бегущих мимо маета…
Но нам тепло и на душе уютно-
Теперь живем мы тихо и «рассудно».
Мы знаем цену дружбы, просветленья.
И много уже навыков, уменья
Жить не спеша, смакуя каждый день,
И познавать нам истину не лень.
И удивляться нам еще приятно.
Пусть молодость уходит безвозвратно.
В любое время года есть свой плюс:
Я вновь очароваться не боюсь!
Юлия Тимур
Иллюстрация автора