Яков Ратманский | Женщина

Женщина

Она сидела у фортепьяно и аккомпанировала певице. Такой рабочий момент мы застали. Меня затащил в этот клуб её родственник, который хорошо меня знал и почему-то вдруг решил нас осчастливить. Я вжимался в свою тень, пытаясь скрыть потертости и пятна машинного масла на своих брюках и четко осознавал, как был нелеп в этой ситуации. Съездить домой, чтобы сменить одежду, времени не было. У неё репетиция и моя работа заканчивались почти одновременно.

На ней была очень красивая одежда, я потом понял, что обычная, но точно соответствовала облику. На лице легкий макияж, приятная улыбка и пронизывающий взгляд огоромных глаз. Отступать было поздно. Пианистка и слесарь-механик пожимали друг другу руки. Я ощущал в своей ладони тонкие нежные пальчики, которые только что извлекали музыку из деревянного чудовища в углу комнаты. Раньше я видел такие руки далеко, на сцене, за специально купленные билеты, а сейчас держал их в своих ладонях. Я медленно таял как жир на сковороде, а она смотрела на меня как Северный Полюс на Папанина.

Чтобы разгадать друг друга, мы поженились.

Вставал я рано. Она уже готовила завтрак. На лице макияж и легкая улыбка. Ради этих нескольких черточек вокруг  глаз, она вставала чуть свет. Без этого я не имел права в них смотреть. Так она считала. Мне было всё равно. Ей нет.

Каждый вечер она принимала ванну и удаляла с лица весь пейзаж. Я ждал её в постели. Она ныряла туда в темноте и там уже было не до макияжа.

Когда мы счастливо дожили до среднего возраста, она прилюдно призналась, что чем больше меня узнаёт, тем больше положительного во мне открывает. Я тоже прилюдно ответил, что она как была для меня загадкой, так ею и осталась.

Годы делали своё дело. Мы только что возвратились из отпуска. В свои 70 лет она была так же прекрасна, как и в 20, кроме каких-то невидимых элементов внутри, не совместимых с жизнью, как оказалось. Я вез её в госпиталь с нехорошими предчуствиями. Она собиралась медленно.  Потом попросила свою сумочку. Я дал. Она вынула оттуда помаду и начала подкрашивать губы.

– Что ты делаешь? У тебя даже разговаривать сил нет!

– Ты меня не понимаешь, – спокойно сказала она.

Мы не опоздали. «В гости к Богу не бывает опозданий».

Домой она не вернулась. Почти сутки без сознания. Ресницы и губы аккуратно подкрашены.

Ушла тихо, забрав с собой и мою жизнь.

Я так и не увидел её без макияжа. Такая она на портрете у моей постели.

Яков Ратманский