СОРТИРОВКА: adve

Собака грустила – обидно немного,
Когда обижают добрейшего дога.
Хотя он со всеми приветлив и весел,
Хозяин на доме табличку повесил:
«Гостям очень рад, но напомню, однако,
Что в доме живёт очень злая собака».

В гостиной кувшин оказался случайно. Прежний хозяин любил угощать из него виноградным суслом почётных гостей — настолько превосходно обозначал сосуд ароматы муската. Но со временем его стали держать на кухне или во дворе, чтобы угостить вином менее значимых визитёров. Безжалостное время коснулось керамических стен, покрыв их паутиной трещин. Изогнутую ручку уродовал скол, а пузатое туловище обезображивали въевшиеся винные пятна. Новые хозяева будто стеснялись его невзрачности и кособокости, но почему-то не выкидывали. То ли не позволяла скупость, то ли он действительно был удобен в использовании, но верой и правдой старый сосуд прослужил три десятка лет отцу и перешёл к наследнику-сыну. 

Надо вам сказать, что совершить подвиг Павел Андреевич Мурашко мечтал всегда. Сколько – себя помнил. Ещё – с детского сада. Например, дёрнуть за рыжую косичку голубоглазую, пухленькую – с личиком, сплошь усыпанным веснушками, Дашку Морозову. Ну, очень нравилась пятилетнему Пашке шестилетняя Дашка. Даже Дашкины тёмно-бежевые шерстяные колготки нравились. И – обгрызенные ногти на пальцах рук. Но не мог. Едва рыженькая Дашка с диким визгом врывалась в игровую комнату садика, Павел Андреевич бледнел, краснел и замирал. Недвижимо. И лишь после обеда с ненавистными холодником, пережаренной котлетой, водянистым пюре и компотом из сухофруктов, во время тихого часа, Пашка вставал с кроватки, подходил к спящей Дашке, осторожно брал в руку тонкую косичку с бордовым бантом и… Нет, даже не дёргал. Просто смотрел на переплетённые шёлковые волосы. Дашка открывала васильковые очи. Улыбалась Пашке. И вдруг с размаху била его тугой, накрахмаленной подушкой прямо по голове. Пашка просыпался. Весь мокрый. Поворачивал голову, смотрел на сопящую Дашку и, подтянув влажные трусики, вылезал из постели. Трусики Пашке меняли. На дежурные, казённые. Постельное бельё – тоже. А Пашкиной маме вечером тихо говорили: «Ваш-то… Опять нынче обоссался… Ну, сколько ж можно, мамаша? Никаких простынь не хватит…»

«...Убиты старые ремесленники, опытные мастера: портные, шапочники, сапожники, медники, ювелиры, маляры, скорняки, переплетчики; убиты рабочие — носильщики, механики, электромонтеры, столяры, каменщики, слесари; убиты балаголы, трактористы, шоферы, деревообделочники; убиты водовозы, мельники, пекари, повара; убиты врачи — терапевты, зубные техники, хирурги, гинекологи; убиты ученые — бактериологи и биохимики, директора университетских клиник, учителя истории, алгебры и тригонометрии; убиты приват-доценты, ассистенты кафедр, кандидаты и доктора всевозможных наук; убиты инженеры — металлурги, мостовики, архитекторы, паровозостроители; убиты бухгалтеры, счетоводы, торговые работники, агенты снабжения, секретари, ночные сторожа»...

«Кто никогда не лжёт, того и судьба бережёт», - говорят в народе. А ещё говорят: «На чужой каравай рот не разевай, пораньше вставай, да свой затевай».

Смирению, о время, научи
и к созерцанью обрати сердца.
Пусть непереводим язык свечи,
дрожащий возле самого лица,

Собственно, при жизни уроженца села Софиевка Бердянского уезда художника Исаака Бродского, а речь пойдет именно о нем, – о самом талантливом ученике автора легендарной картины «Запорожцы пишут письмо турецкому султану», – Запорожская область, как административно-территориальная единица, существовала всего ничего: 10 января 1939 года она была создана – с включением в ее состав Бердянского района, а 14 августа Бродский умер. Поэтому используемое мной название «Запорожье» относится не к городу за порогами Днепра: это географическая характеристика славного края за днепровскими порогами, включая и Бердянский район [бывший уезд], естественно.

Воля Божья на голову кары сыпет,
Не скрывайся, заплаканных глаз не прячь,
Убежавшим от Ирода в ночь, в Египет
Истребляемых первенцев слышен плач.

В программке написано «реконструкция в 3-х актах». И это и впрямь любопытная попытка реконструировать текст, как бы с постепенным углублением.

Проснулась Надя как-то
И услыхала вдруг:
«Кап-кап», – трезвонят капли.
«Кап-кап» – весёлый звук!